Страница 3 из 16
Ну, вот не нравился ангелу последнее время князь Изяслав, и всё тут. Не в скверных обстоятельствах дело (попадал подопечный и в худшие), не нравилось ему, как стал выглядеть князь, огорчали посещающие того теперь злые мысли.
Глава 1. Приезд старинного приятеля
Почему столь сладостные чувства испытывает человек, наблюдая, как сокол, малая, но смертоносная птица, камнем падает с высоты на несчастного зайца, при удаче перебивая ему спинной хребет твердыми, как харалуг, когтями? Уж не потому ли, что чувствует себя в безопасности, ведая, что это не на него самого охотится беспощадный враг, которому и небо подвластно?
Хотен хмыкнул: горькая сия мысль не испортила ему удовольствия от соколиной охоты. Глядя, как Анчутка медленно, проламывая сапогами твердый наст, подбирается к соколу, примерившемуся уже терзать добычу, Хотен подумал, что не верит в предчувствия. Во всяком случае, никаких скверных предчувствий не испытывал он тогда, три года назад, перед тем, как был злодейски подколот в собственном дворе. Хреново было доброму молодцу перед тем, как напоролся на воровской нож, ох как хреново, но и в голову ему тогда не могло прийти, и без того словно из-за угла мешком ударенному, что в добавку к любовному несчастью (ну и стыдобушка, до сих пор неловко вспомнить…) ему еще и кинжал под ребра воткнут.
И сегодня, в стылое сие предвечерье, на любимой своей охоте, он не изведал никаких предчувствий, ни плохих, ни хороших. Правда, впоследствии Хотену довелось, вспоминая тот вечер, пару раз и задуматься, уж не означали ли сами сии раздумья о предчувствиях (верит там он в них или не верит), что было ему всё же свыше предупреждение о скором повороте в судьбе.
А судьба его после выздоровления складывалась вполне благополучно, хотя, быть может, и скучновато. Тогда, три года тому назад, Хотена, сознание потерявшего и в луже крови, обнаружил слуга его, холоп Анчутка. Верный Яхонт убежал во время покушения от убийцы и чудом каким-то наткнулся в ночном Подоле на Анчутку. Тот, возвратившись после разведки у своего бывшего хозяина, купца Саида, на Новый двор, всё еще в кольчуге, которую получил от Хотена вместе с заданием, встревожился, понятно, не найдя Хотена на условленном месте, и поскакал его искать. Не растерявшись, слуга-персиянин наскоро перевязал раненого и отвез его к волхву Твориле, которому вместе с помощником его Говоруном и удалось выходить незадачливого сыщика… С постели Хотен встал совсем другим человеком – вот только вопрос, лучшим ли?
Если и раньше был киевский емец не бог весть каким благодетелем человечества, блюл, как мог, свою выгоду, однако при том и совесть пытался не потерять, то с ложа болезни поднялся убежденным и законченным себялюбцем. Прямо скажем, обстоятельства могли только утвердить его в таковом умонастроении. Правда, заветную шкатулку с благодарностью хана Бельдюза за возвращенного арабского коня не нашел в роковую ночь вор-убийца, да и роскошный наряд, подаренный в свое время князем Изяславом, Анчутке удалось отстирать от крови. Всё остальное было из рук вон как худо. Должность походного мечника уплыла от него во время болезни, равно как и благорасположение великого князя Изяслава, сыск по делу об убийстве Игоря Ольговича заглох сам собою, а рассказ об этом преступлении, обеляющий великого князя, хитроумный боярин Петр Бориславович вписал в свою летопись, обойдясь и без подсказок емца. Да и что мог он тогда подсказать, валяясь колодой на перине, набитой лекарственными травами?
А поднявшись с той целебной перины и щедро наградив за лечение Творилу, Хотен вроде как и забыл, что в горячке выздоровления собирался отпустить на волю верного Анчутку безденежно, и тот остался до времени в холопах. Пересчитав оставшиеся в шкатулке куны, славный емец пробурчал: «Пора козу на торг вести». Махнул рукой и послал Анчутку за свахой. Настала пора продать свою свободу, а взамен укупить непродажной женской ласки и домашнего уюта.
Однако Хотен не был бы Хотеном, если бы не попытался и тут схитрить, оставив за собою хоть тень холостяцкой свободы. Отбыл все свадебные обряды и под венцом в церкви постоял, однако, как ни уговаривал его тесть, богатый купец Корыто, поставляющий лес на все киевские постройки, так и не согласился обвести в добавок невесту вокруг куста, подтвердив церковный обряд бракосочетания еще и старопрежним, прадедовским.
Так или иначе, но сделка была совершена, и вот теперь Хотен владел немалой собственностью – полученной в приданое усадьбой под Киевом, на левом берегу извилистой Лыбеди. Враги с этой стороны к Киеву на его памяти не подступали, а в случае чего недалеко было и до моста, а там и до Золотых ворот. Сразу за усадьбой начинались лесные дебри, кормиться можно было бы одной охотой и рыбной ловлей. А воздух какой чистый, лесной! Для ребенка (а имелся уже и наследник, двухлетний Бажен, в святом крещении Феодор) места нет здоровее…
– Эй, хозяин! Так вабить?
– А будто сам не видишь? – очнувшись, завопил Хотен. – Давай ему!
Сокол уже вовсю терзал свою добычу: распробовал, небось, вкус крови. Перс Анчутка ловко подменил зайца вабилом, и птица, нимало не поколебавшись, отвлеклась от здоровенного длинноухого и, заклекотав, вцепилась в жалкий кусочек мяса, привязанный между двумя сшитыми крыльями куропатки. «А будто мы, мужи, лучше? – усмехнулся Хотен. – Только помани нас чем новеньким, всё бросим, что в руках уже имеем, хотя и доброе что, помчимся сломя голову».
Продолжая присматривать за соколом, крылья уже сложившим и, судя по всему, постепенно успокаивающимся после охотничьих восторгов, Анчутка сделал два быстрых шага и, не глядя, протянул хозяину зайца. Хотен кивнул, сунул варежки за пазуху и принялся непослушными на морозе руками обвязывать задние ноги косого передней правой торокой. Левая передняя торока уж занята. Перед кем хвалиться замыслил? Кому там, дома, до их добычи дело? Супружнице его Любаве заяц – только лишняя докука, готовь еще его для охотников. Точнее если, не готовить ей придется, а распоряжаться: жарить будет, дело ясное, холоп. Хмырь будет жарить, а сперва отмачивать в уксусной воде. Баженко – вот кто бы зайцам порадовался! Да малый сейчас наверняка уже спит, сладко детям спится в такой мороз. Ведь ребенок может спать долго и сладко: у него, у малыша, вся жизнь впереди, не жаль ему убитого на сон времени…