Страница 246 из 295
А затем я увидела Врана.
Нет, не так. Сперва я увидела золотую каплю, радужный сияющий шар, окутанный сизой дымкой горящего воздуха, танцующий в полутора ярдах от пола на конце вращающейся спицы. Проследив взглядом вдоль спицы, я разглядела наконецрезкий остроносый профиль, и всю прилагающуюся к профилю фигуру — высокую, шаткую, темную, с угловатой пластикой скорпиона. Длинный, лишенный блеска глаз насмешливо наблюдал за моим испугом.
Потом глаз подмигнул.
-Вран, — сказала я. — Здраствуй.
Он чуть повернул голову и на мгновение опустил веки, здороваясь. А золотая капля на конце трубки принялась тяжело вращаться, то расплющиваясь как тарелка, то снова собираясь в янтарную сферу.
Ее метаморфозы завораживали. Контуры текли, двоились, отращивали хвосты и щупальца, отростки сплетались, завязывались узлами, втягивались обратно в сияющую плоть, по которой словно судороги пробегали волны жара. Ловкие пальцы раскачивали и крутили нехитрый инструмент, заставляя стеклянный пузырь ритмично содрогаться, биться живым сердцем, и поверхность его то и дело вспыхивала сеткой сосудов, струящих пламенный ихор.
Потом ритм изменился. Стеклянное сердце задрожало, какая-то сила принялась скручиватьего винтом, скручивать и растягивать, как скручивают в жгут выстиранное белье. Я стиснула кулаки -жутковато было видеть, как на конце трубки, словнона острие копья,трепыхается живое сердечко.
Когда тончайший его покров, его нежная кожа дико вздыбилась и проросла гребнем хрустальных игл — я едва не закричала. Мне ясно представилось, что это мое потерявшее контроль тело скручивают метаморфозы. Это я превращаюсь из себя самой, такой привычной и обыкновенной, в какого-то голема, в изысканного уродца, в тварь несусветную…
Над полом неподвижно висела раковина. Королева всех раковин.
Сверкающая янтарем и опалом, увенчанная витым единорожьим рогом, в короне изогнутых шипов, капризно оттопырившая гофрированную, словно лепесток орхидеи, перламутровую губу.
Раковина, дитя пылающих бездн. Казалось, стоит прижаться ухом к ее стеклянным устам - услышишь пульс магмы, задыхающийся шепот расплавленного металла, огненные тайны саламандр.
Вран отнял трубку от губ и снял с нее раковину, словно драгоценный плод с ветки. Переломилась хрустальная пуповинка — в воздухе поплыл летучий жалобный звон, на мгновение раня слух и оставив где-то внутри нанесенную стеклом ссадину.
- Немыслимо… — пробормотала я. — Она родилась в муках.
-Жизнь редко существует без страдания, — улыбнулся Вран. — Уж красота, так та и вовсе никогда.
-Это необходимая плата?
-Верно. - Он помолчал, разглядывая новорожденную, потом добавил: — Все дело в том, кто платит. Здесь… возможны варианты.
-Варианты?
Он улыбнулся, не размыкая губ. На узком его лице дрожала золотая сеть, а за спиной, за высоким порогом очага, гремело и гудело темное подземное пламя.
-Ты пришла за древней мудростью, маленькая смертная? Ты ищешь того, чем не обладает человечий колдун?
Я заколебалась. Вран не против поговорить со мной на волшебные темы? С ума сойти… Он серьезный, он не будет дурачить меня и морочить голову как Амаргин. Но как же… как же Каланда? У меня пересохло во рту. Каланда подождет. Про Каланду я потом спрошу. Успеется.
- Да, — закивала я. -Да. Что значит: "дело в том, кто платит"?
-А! Это, знаешь ли, один из основных способов добиться желаемого в волшбе. Ты, например, готова заплатить за мудрость?
-Конечно!
-Тогда держи. — И он точным и небрежным движением вложил мне в руки стеклянную раковину.
Она еще не остыла.
Сказать по правде, ей надо было остывать несколько часов, чтобы я могла безбоязненно взять ее. Не знаю, как Вран ее держал. Она была… Ладони мои мгновенно высохли и прикипели к сияющим бокам. Они стали подобны истлевщим прошлогодним листьям, проволочному каркасу, кое-как удерживающему бурую выкрашивающуюся плоть.