Страница 45 из 50
И посмотрел на нее так…
А неделю назад Сережа приплелся в кухню со своими расчетами, у него никак не ладилось, так и жевал - одним глазом в записи пялился. И тут Влад попросил разрешения взглянуть, а потом указал сыну, где ошибка. Надо же, за столько лет еще что-то вспомнил. Сережа сначала в штыки, мол, да что ты… А потом проверил, и правда. Кончилось тем, что они с тарелкой оладьев засели на диване в гостиной. Шумели, спорили, доказывали. Оладьи закончились, Сережа прибежал в кухню за новой порцией и выпалил:
- Ты знаешь, ма, а предок-то ничего! Голова еще варит! – и умчался обратно.
Мужики. Майя только улыбнулась, глядя из кухни, как эти двое склонились над исписанными листами, совершенно одинаковыми жестами таская с тарелки оладьи. А Влад вдруг поднял голову и посмотрел на нее, словно почувствовал. И столько всего было в его взгляде… В тот вечер она снова вышла к нему за дверь, и он ее поцеловал. И так теперь каждый вечер... Как подростки… Смешно…
***
- Майя Михайловна, что-то ты затихла?
Она спохватилась и покраснела.
- Эй… Мадам Сухова? Мы что… Краснеем? И есть за что?
- Иди ты!
- Таааак… Я просто нутром чувствую, что здесь махровый анализ назрел!
Он улыбался ехидно, глаза горели добродушным любопытством, он тормошил ее, Майя фыркала и отбивалась. Потом успокоился и спросил мягко:
- Майя, как ты?
- Хорошо, я хорошо.
Она ответила быстро и отрешенно, глядя куда-то в окно.
- Рассказать не хочешь? Мы же вроде для этого…
Тут Майя взглянула в глаза Филиппа, и он прочитал в них страх. Обыкновенный женский страх и неуверенность.
- Так! Быстро рассказала, что у тебя там! Он что, позволяет себе…
- Нет. Он ведет себя безупречно.
Филипп поднял брови в знак удивления.
- Он ведет себя безупречно, приходит в гости каждый вечер, - Майя замялась, - Знаешь, он смог добиться доверия Сережи.
- Хмммм…
- Да, именно так. Не пытался купить мальчика, а именно добился его доверия. Сын его принял, - Майя усмехнулась, - Теперь они прекрасно общаются вдвоем, без меня. Нашли точки соприкосновения на ниве матанализа.
- Да что ты?
- Да, Сережа гордо сообщил на днях, что у предка голова еще варит.
Тут они оба расхохотались.
- Представь себе, его принял Василис.
- Что? Это бесстыжее, нахальное, самовлюбленное рыжее домашнее божество его приняло?
- Да, ты знаешь, он уступил ему свое место на диване.
У Фили глаза полезли из орбит. Он прокашлялся, помолчал с минуту, склонив голову, потом высказал:
- Мои впечатления таковы… Если я не прав, исправь меня. Значит так. Этот тип втерся в доверие к своему … ээээ… твоему сыну и к твоему коту. Пустил корни в святая святых твоего дома – на ДИВАНЕ. Причем, говоришь, Василис уступил ему место?
Майя кивнула.
- Ну, Сережа принял отца – это закономерно. Сама говоришь, он ведет себя безупречно. Как бы то ни было, а иметь отца, которым можно гордиться, это необходимый компонент для полноценного развития личности мужчины. Это очень хорошо.
- Я знаю.
- А вот со стороны Василиса - это диагноз.
- И что еще за диагноз, - устало спросила Майя.
- А то, что он признал в нем хозяина.
Майя отвернулась. Филипп некоторое время смотрел на нее, склонив голову, потом тихо спросил:
- Майя, скажи мне, чего ты боишься?
- Я… я не боюсь.
- Перестань. Мне, - Филипп ткнул себя пальцем в грудь, - можешь не врать.
- Филипп…
- Что Филиппп? Я уже тридцать три года Филипп. Рассказывай уже. Давай проанализируем, тебе же легче станет.
- Филипп, ты не понимаешь…
Он закрыл глаза, потер переносицу, а потом сделал жест в ее сторону:
- Тогда постарайся объяснить так, чтобы я смог понять.
- Я боюсь… Нет. Я… Черт… Да, ты прав, я боюсь. Боюсь поверить ему снова.
- Я так и думал.
- Ты не представляешь, чего мне стоило заставить себя забыть его и жить просто дальше.
- Майя, мне кажется, мы с тобой еще в прошлый раз разобрались с этим.
- С чем, прости?
- С тем, что ты и не думала его забывать. Просто задвинула вглубь себя и заперла все чувства. А сейчас он вновь их будоражит, если будешь пытаться запереть все в себе – легче не станет. Надо уже набраться смелости и выползти из спасительной скорлупы, в которую ты себя загнала.
Женщина вздохнула, подумав:
- Знал бы ты, что моя спасительная скорлупка уже изрядно потрескалась.
А вслух сказала:
- Я боюсь впустить его снова в свое сердце, потому что не знаю, что им движет. Что он чувствует по отношению ко мне? Нет, что он испытывает к Сереже отцовские чувства, в этом я не сомневаюсь. Но ко мне, что он чувствует ко мне? Что это? Вина? Жалость? Просто желание иметь удобный дом? Мне этого мало, одного этого мало! Я не хочу быть приложением, мебелью, не хочу!
Она затрясла головой:
- Я не хочу, чтобы он снова причинил мне боль. Не хочу…
- Майя, посмотри на меня, Майя, - позвал Филипп, заставляя выбраться из тех мыслей, которые совсем ее поглотили, - Ты не узнаешь, если не спросишь.
Снова страх во взгляде.
- Майя, не совершай ту же ошибку, что и тогда. Тебе надо поговорить с ним и все выяснить раз и навсегда. И нечего трястись, как перед экзаменом. Ты никогда трусихой не была!
Взгляд, который она подняла на друга, говорил о том, что она сейчас не просто трусиха, а просто катастрофическая трусиха, и что этот разговор будет самым страшным экзаменом в ее жизни. Филипп сочувственно взглянул на нее, но тон его был серьезным и твердым: