Мир в огне

Оба войска были похожи и доспехами, и оружием – лишь на свои знамёна Чистые братья одели бело-лиловые ленты. Да и боевой порядок граф Мурхаг и генерал Тарбет выстроили не в две, а в четыре линии, так как не были уверены в воинских умениях фанатиков и больше надеялись на глубину строя, чем на выучку. Первыми начали стычки небольшие отряды лёгкой пехоты, которые выскакивали через проходы в своём строе, осыпали врага дротиками и тут же отбегали. Но вот ряды императорских войск сомкнулись и медленно двинулись вперёд. Чистые остались неподвижны: Тарбет приказал ждать атаки противника, не двигаясь с места. Пусть захлебнётся первый бурный натиск неприятельской пехоты, пусть она вымотается пробежкой через всё поле. Только тогда его солдаты в сомкнутых рядах нападут на разрозненные неприятельские части. К тому же метательные копья и дротики причинят меньше вреда, если солдаты останутся в строю, чем если сами пойдут навстречу вражеским залпам. Когда основная часть императорских войск будут скованны сражением, гвардия и лучшие центурии Первого Золотого, расположившиеся на правом крыле вместе с большей частью конницы, станут тараном, который ударит во фланг и тыл. Опрокинут и окружат врага, пока тот увяз в плотной массе пехоты. Императорские легионы стремительно бросились вперёд и вдруг на полпути остановились для передышки. Затем снова побежали. Строй Чистых братьев засыпали копья и дротики, выучки одновременно закрываться щитами и метать в ответ, как и опасался генерал, им не хватило. Вот легионеры обнажили мечи, два строя с ужасающим шумом столкнулись, по всей линии фронта началась свалка. Сверху, с холма, где стоял Ислуин, было хорошо видно, как одна за другой рвутся и тают под ударами закалённых ветеранов сотни из вчерашних горожан и крестьян, как истончается первая линия. Но вот сражение дотянулось до второй линии, которая по большей части состояла уже из солдат Первого золотого, Девятого и Десятого легионов. Они выдержали атаку, затем пустили в ход свои копья и взялись за мечи. В ответ загудели дудки и забили барабаны, Ранит Лотиан командовал отход. Сражение покатилось в обратную сторону. Ислуин из ставки видел, насколько слаженно маневрируют ветераны, вроде бы отступая, но на самом деле сохраняя единую линию – где-то собираясь в квадраты центурий, но мгновенно разворачиваясь в линии и смыкаясь с соседними подразделениями при малейшей угрозе прорыва. Но Тарбет решил, что раз противник почти бежит, то время главного удара настало. Вперёд двинулась находившаяся на фланге Чистых конница, за ней гвардейцы. Наперехват кинулись всадники ополчения – но, после недолгой сшибки, под натиском врага стали отходить. А потом вообще как бы в страхе конница имперцев умчалась куда-то далеко за спины своей пехоты. Гвардия кинулась преследовать, гвардейская пехота почти не отставала от конников. Ещё немного, ещё чуть-чуть! Это «почти» и разрыв с пехотой увлёкшихся в горячке боя солдат и стало смертельной ошибкой. Мчащиеся будто на параде стройные шеренги всадников красиво блистали начищенными доспехами и сбруей коней. Вот Золотые развернулись ударить в спины второй линии и смять фланг императорских легионеров... Вот только вместо спин и незащищённого бока гвардейцев встретили густой дождь стрел и ровная стена щитов! Спрятавшиеся до этого в засаде отборные сотни вдруг появились словно из ниоткуда и начали прижимать прорвавшихся всадников и пехоту навстречу строю второй линии. Конница без поддержки пехоты не только потеряла темп, но что хуже смешала ряды, создала затор, превратилась в толпу, мешая уже своим пехотинцам. А резервы императорских войск всё прибывали, замыкая окружение. Добавляя паники, в глубину толпы всадников замаскированная и заранее пристрелянная катапульта сумела закинуть несколько сосудов с нефтью, а маги её подожгли. Чародеи когорт огонь подавили быстро, но обезумевшие от боли, вонючего дыма и огня неопытные всадники и лошади хаос только усилили. Истошно ржали беспощадно нахлёстываемые кони, кричали испуганные люди, пытаясь вырваться из ловушки. Стройные ряды в мгновение ока смешались, мечущиеся всадники ломали строй своей пехоты, сотни одна за другой превращались в охваченную паникой толпу. И не имело значения, что попавших в окружение столько же, сколько врагов снаружи – сражаться могли только те, кто стоял по периметру кровавого мешка. Оказавшимся внутри оставалось кричать, молить о пощаде и плакать. Тем временем первая линия замерла, сковав противника по всему фронту. Вторая линия разделилась пополам. Одна половина продолжила истребление гвардейцев и мешала любой попытке прийти им на помощь, а другая вместе с конницей, промчавшейся за спинами пехоты, начала наступление уже на левом фланге. Тарбет пытался было парировать атаку, перебрасывая подкрепления из глубины… Но лишившись конницы, он не мог помешать вражеским всадникам стаей волков кружить вокруг его левого фланга, рушить его порядок – чтобы неумолимо двигавшаяся следом пехота втаптывала в землю превративших в толпу вражеских солдат. Командовали ополчением опять же опытные сержанты-ветераны, потому они идеально чувствовали, когда надо нажать, а когда отойти к своей пехоте, потому поймать их в ловушку ни разу не получилось. Вот порвалась вторая линия из кадровых военных, вот начали рассыпаться составленные из новобранцев третья и четвёртая… Довершил всё зазвучавший сигнал к отступлению: Тарбет пытался спасти хотя бы часть войска. Тогда, пользуясь тем, что через холмы можно перебраться только по дороге, можно остановить движение врага на столицу. Неопытные новобранцы восприняли отступление как сигнал, что всё кончено, битва проиграна! Армия мгновенно превратилась в обезумевшее стадо. У гражданской войны свои людоедские законы. Кто-то из Чистых братьев пытался спастись, бросив оружие и продираясь через плотные заросли кустарника на холмах, но основная масса кинулась к широкой дороге… И тут на её пути внезапно встали несколько сотен из Первого легиона. Может, они примкнули к мятежу, опасаясь расправы, может, решили вовремя переметнуться и тем сохранить себе жизнь. Это не имело значения. Теперь, сорвав со знамён бело-лиловые ленты, они встали поперёк дороги непреодолимой затычкой, отрезая Чистым братьям путь к спасению. Сражение окончательно превратилось в бойню. Сохранившие верность императору пленных не брали вообще.