Страница 95 из 226
— Я их не скрываю, ваше высочество. Скажу больше: я горжусь своим происхождением. Благодаря моим плебейским корням вы обратили на меня внимание. И я сижу за столом, когда высокородные дамы стоят.
Толан хмыкнул:
— Вы сидите по одной причине: у вас редчайшая красота, дорогая.
— Благодарю вас, ваше высочество.
— И не прячьте глаза. Я хочу их видеть.
Малика улыбнулась:
— Ваш этикет не позволяет смотреть на вас в упор.
— Сейчас я этикет. Посмотрите на меня.
Малика подняла голову. Толан покусал нижнюю губу и принялся ножом снимать кожуру с апельсина:
— Я не хотел подписывать ваше приглашение. Но увидел, как вы гуляете с Адэром Карро по дворцовой площади. Нет, сначала я увидел зверя. Он меня поразил! Где вы его взяли? Я не видел ничего подобного! А потом увидел вас, дорогая. Адэр знал, чем меня взять. — Принц разрезал апельсин на дольки. — Я подписал приглашение, хотя думал, что вы испугаетесь и не придёте. Надо иметь смелость, чтобы пожаловать ко мне во дворец, не имея титула или просто дворянского звания.
Малика вновь принялась рассматривать скатерть:
— Поверьте, чтобы пожаловать в гости к плебею, наследному принцу потребуется намного больше смелости.
Толан бросил дольку апельсина в рот:
— А если бы я не подписал приглашение, вы бы расстроились?
— Конечно. Я очень хотела посмотреть на ваш мир.
— Понравилось?
— Непривычно. И, на мой взгляд, слишком много условностей, которые мешают узнать людей чуть ближе.
— Например.
— Например, темы для бесед. Они строго регламентированы. Я беседовала на балу с виконтом Фандези, и мне хотелось столько у него спросить, а я была вынуждена болтать о перелётных птицах, в которых ничего не смыслю и которые меня абсолютно не интересуют.
Толан с улыбкой взглянул на покрасневшего Фандези.
— Думаю, виконту эти условности тоже мешали, — добавила Малика.
— Мешали? — спросил принц у дальнего родственника.
Фандези окончательно растерялся, пробурчал что-то нечленораздельное и отступил за спины дворян.
— Как вам Тарадари? — поинтересовался Толан у Малики.
— Тарадари? Я с ним не знакома.
Дамы захихикали. Кавалеры скривили губы. Адэр нахмурился.
Принц постучал ножом по блюдцу:
— Ведите себя уважительно к человеческому несовершенству. — Взмахнул рукой; скрипачи опустили скрипки. — Тарадари умер триста лет назад, дорогая. Вы никак не могли быть с ним знакомы.
— Я сказала вам правду, ваше высочество.
Принц потянулся пальцем к уху, но передумал. Малика точно рассчитала громкость голоса в наступившей тишине.
— А музыканты так старались усладить ваш слух.
— Вы говорите о музыке Тарадари? — переспросила Малика.
— Ну о чём же ещё, дорогая?
— Простите, ваше высочество. Меня учили называть вещи своими именами. Вас интересует, нравится ли мне музыка Тарадари? Я впервые её слышу. Я впервые покинула Грасс-Дэмор, впервые была на балу, впервые вижу наследного принца.
— А вот здесь вы лжёте, дорогая, — возразил Толан.
Глядя на скатерть, Малика свела брови:
— Простите?
— Вы каждый день видите наследного принца. Хотя в Тезаре слово «принц» упразднили. Теперь это просто наследник престола.
Малика посмотрела на Адэра — он чуть заметно покачал головой, будто пытался удержать её от необдуманных слов, — и перевела взгляд на Толана:
— Адэр Карро — для меня не наследный принц. Он — мой король. И если вам, ваше высочество, не трудно, обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Малика. Или зовите меня «аспожа». В Грасс-Дэморе именно так обращаются к женщинам из низшего сословия.
Толан отложил апельсин:
— Моя ошибка. Признаю. Я забыл, что передо мной тайный советник его величества Адэра Карро.
— Неудивительно. Когда вокруг столько людей, сложно запомнить, кто есть кто.
Принц премило улыбнулся:
— Наверное, вам тяжело, не имея опыта и должного образования, доказывать свою правоту графам и маркизам.
— Не тяжелее, чем Бенвуто Тарадари, — ответила Малика, вновь опустив голову. — Он ведь тоже плебей. Его господин присвоил себе творения домашнего музыканта. Бенвуто обратился в суд, а ему за «клевету» на господина сломали пальцы. Выдающийся человек умер в одиночестве и нищете. Спустя сто пятьдесят лет в судебном архиве обнаружили черновики фуг и сонат, написанные его рукой, а на них в то давнее время попросту закрыли глаза. Бенвуто Тарадари получил титул посмертно, его имя носит самый красивый город Росьяра. Но триста лет назад его называли жалким плебеем и гнали с крыльца храма, когда он тянул искалеченные руки за подаянием. Его похоронили в общей могиле вместе с бродягами и преступниками. И никто до сих пор не знает, где покоятся его останки. Я никогда не слушала его музыку, ваше высочество, но судя по настроению, которое навеяла на меня эта мелодия, — звучал «Плач дождя».