Страница 224 из 226
— Нет. Но это было очень плохое желание.
Адэр улёгся навзничь и заложил руки за голову:
— Теперь оба его желания исполнены. Галисия едет с тобой.
— Уже знаю.
— И что-то мне подсказывает, что она сблизилась с Иштаром отнюдь не во время встреч возле постели больной.
Малика сжалась, как воробышек на промозглом ветру:
— Вы не должны её отпускать.
— Почему? — спросил Адэр, глядя в потолок.
— Я могу говорить с вами без обиняков?
— Конечно.
Малика опустилась в кресло:
— Иштар не возьмёт её в жёны. Вы знаете — почему.
На лице Адэра выперли скулы.
— Не знаю.
— Знаете. — Малика потёрла колени ладонями. — Мне неловко говорить на эту тему.
— Говори.
— Я надеюсь, что Иштар её не обманет. А вдруг обманет? И как мне быть? Оставить Галисию в Ракшаде или забрать с собой?
— Она сама решит. Не маленькая.
Малика поднялась:
— Я пойду?
— Говори ещё.
— Мне нечего добавить.
Адэр закрыл лицо согнутой в локте рукой. Сказал изменившимся голосом:
— Сделай всё от тебя зависящее, чтобы Галисия стала его женой.
— От меня мало что зависит.
— Ты шабира. Исхитрись. Иначе её отец не даст ей житья.
— Я попробую, но не обещаю.
Малику не отпускало тревожное чувство: с Адэром было что-то не так. В его позе застыло отчаяние. Хотелось посмотреть ему в глаза, но Адэр так и не отнял руки от лица и молча ждал, когда она уйдёт.
Малика немного постояла и покинула спальню.
В комнатке Муна было тепло и уютно. Старик чувствовал состояние Малики и не говорил о поездке. Бранил служанок и кухарок, сетовал на близкую зиму, обсуждал предстоящую перестановку мебели в холле и в обеденном зале.
Слушая Муна и кивая невпопад, Малика смотрела в окно. На газонах стелилась ржавая трава, придавленная напористым ветром. Ветки кустарников тёрлись друг о дружку. Над аллеями кружились медные листочки-монетки. На далёком горизонте между тучами и землёй догорал осенний закат.
Когда на землю опустилась ночь и замок затих, Малика направилась к себе. Она бы с удовольствием просидела у Муна до утра, слушая его трескучий голос, но боялась, что Адэр вот-вот пойдёт к Галисии или пригласит её к себе и натянутся последние сердечные струны. Или одна струна…
Спальня встретила привычным запахом свежей постели и шумом ветра за окном. Малика повернула в замке ключ, подёргала зачем-то дверную ручку. Быстро приняла душ, волнуясь, что боль застигнет её врасплох. И уже опустив голову на подушку, услышала, как о паркет тихо цокнул ключ. С обратной стороны двери кто-то вставил ключ в замок! Раздался тихий щелчок, через пару секунд ещё один.
Малика сползла с кровати на пол, стиснула в кулаке ножку настольной лампы. Вжалась спиной в тумбочку и превратилась в слух.
Вдруг скрипнула кровать; с перины свесился Адэр:
— Не ждала?
Малика нанесла удар лампой — Адэр успел подставить руку. Вскочив, побежала через комнату. Споткнулась о сумку и приземлилась возле двери на четвереньки. Подёргала ручку. Глотая слёзы, принялась шарить ладонями по паркету в поисках ключа.
Адэр схватил её за ногу, поволок по полу. Малика пыталась уцепиться за стулья, стол, прикроватный коврик. Лягнула Адэра ногой, но он сгрёб её в охапку, со всего маху швырнул на постель и навалился сверху.
— Иштар не будет первым!
— Вы пьяны!
Он сорвал с Малики сорочку. Она окаменела. Этого не может быть! Это кошмарный сон! Скорее проснуться! Но когда Адэр всем телом вдавил её в перину, лбом упёрся в скулу, вынуждая повернуть голову набок, и руками развёл ей ноги, Малика пришла в ярость. Она хрипела, раздирала ногтями в кровь его плечи и спину. Изворачивалась ужом, силясь свести бёдра.
Адэр приподнялся — вероятно, хотел расстегнуть брюки. Малика повернула голову и вонзила зубы в его плечо. Треск лопнувшей кожи, вкус крови и вскрик Адэра придали сил. Загоняя зубы всё глубже и глубже, Малика стонала от звериного наслаждения. Она моранда! Она не даст моруну в обиду!
Крепкие пальцы сдавили ей шею. Малика замерла в ожидании. Сейчас он резко скрутит позвонки вправо или влево, и всё закончится.
Вдруг Адэр обмяк, откинулся на перину и закрыл лицо скрещёнными руками. Вскочив с кровати, Малика смахнула с подбородка кровь, облизнула губы и превратилась в пружину, готовую в любую секунду лопнуть, взорваться, взлететь.
Адэр долго лежал, шумно дыша в руки. Наконец сел. Сдёрнул с себя разорванную рубашку и прижал к окровавленному плечу:
— Я дарю тебя Иштару. Так ему и скажи.
Немного посидел — то ли думая, как ещё её унизить, то ли желая прийти в себя полностью, — встал… и молча ушёл.