Страница 192 из 226
Вилар сделал небольшой глоток:
— Зачем мне снотворное?
— Я стар, но не слеп и не глух.
Вилар поставил кружку рядом с тюфяком:
— Я не буду это пить.
Йола стиснул ему руку:
— Не записывай меня в беспомощные старики, маркиз Бархат. Без глубокого и долгого сна лечение и морской воздух не помогут. Ты останешься больным, разбитым калекой. Люди начнут говорить, что Йола стар и бесполезен. Что ему пора сидеть в тени, а не в свете костра старейшин.
Вилар полежал, глядя в брезентовый потолок. Взял кружку и залпом выпил травяной настой. На одиннадцатый день Йола и Атийла помогли ему выбраться из палатки.
Пошатнувшись, Вилар опёрся им на плечи и зажмурился от яркого солнца:
— Стоило меня ломать, чтобы заново складывать?
— Я не ломал. Я немножко поправил, — откликнулся Йола.
— Немножко? Я чувствую себя мозаикой.
— Как это ни печально, но твоя болезнь на всю жизнь, Вилар. Ты можешь прожить до своих последних дней и не вспомнить о ней. А может случиться так, что одно неловкое движение, и ты снова окажешься в этой палатке.
— Господин! Господин Вилар! — закричали откуда-то сверху.
Стоя над обрывом, Хатир подбрасывал в небо соломенную шляпу. Крутой склон был облеплен ориентами.
Вилар помахал пареньку:
— Что они делают?
— Народ решил построить дома, — ответил Йола. — Лето будем проводить в пещерах. Зиму — в четырёх стенах. Теперь нужна лестница наверх.
Вилар подошёл к морю. Волны накатывали на берег, поглаживая белый песок.
— Бог одарил нас двумя чудесами, которые способны очистить наши мысли от тревог и печали, — проговорил Йола. — Мы, ориенты, смотрим на воду. Моруны — на огонь.
— Помогает? — вяло поинтересовался Вилар.
— А ты попробуй.
Вилар окинул взглядом берег. Вдалеке, возле обжитых пещер, женщины плели сети, мужчины ремонтировали лодки. Тейта и Соти бегали по кромке воды вместе с детьми ориентов.
— Я хочу к своим детям.
— Рано. Ты ещё слаб.
Неделя прошла в изнурительных прогулках вдоль берега. Каждый шаг отдавался в спине тупой болью. Йола подсказывал, как правильно вытаскивать одну ногу из песка, перенося вес тела на другую. Как изгибать ступню, чтобы она не так сильно погружалась в песок. Вскоре Вилар уже бегал по холодной воде, обдавая себя и старика сверкающими брызгами.
Погода радовала, словно Йола колдовал не только над спиной маркиза, но и вступил в сговор с самим солнцем. Песок прогрелся настолько, что до моря Вилару приходилось бежать, чертыхаясь и высоко подкидывая ноги. Старик громко смеялся, указывая на него пальцем. Хлопал в ладоши и вытирал слёзы.
— Скоро я стану похожим на ориента, — проговорил Вилар; он давно запрятал свои вещи в дорожную сумку и ходил в одних холщовых штанах, закатанных до колен.
Йола сидел на солнцепёке и перебирал сети; старческие пальцы двигались проворно, прищуренные глаза подмечали самую маленькую дырочку.
— Загаром — да, но не силой и выносливостью.
Вилар посмотрел на людей, вытягивающих на берег лодки. На руках и ногах под бронзовой кожей перекатывались мышцы.
Йола отложил в сторону сети:
— Умеешь плавать?
— Умею.
Старик повернулся к рыбакам:
— Тунай!
К ним подбежал знакомый Вилару ориент. Именно он приехал в замок вместе с Маликой перед началом зимнего прилива.
— Как вода? — спросил Йола.
— Захватывает дух!
— Поплавай с маркизом.
Тунай без лишних слов бросился в море, вынырнул в нескольких метрах от берега и выжидающе уставился на Вилара.
Он вошёл в воду по щиколотку:
— Лёд! — Не услышав ответа, зашёл по пояс и задохнулся от холода. Выбежав на берег, стал растирать ноги. — Не хочу простыть.
— Тунай! — крикнул старик. — Тебе холодно?
— Жарко!
— Вот почему ты никогда не будешь походить на ориента, — сказал Йола Вилару и принялся перебирать сети.
Он постоял в нерешительности, глядя на Туная. Набрал полную грудь воздуха и плюхнулся в воду. Изрыгая проклятия, взмахивал руками, колотил ногами. Ориент дождался его, поплыл рядом, но вскоре повернул к берегу.
— Сдаёшься? — крикнул Вилар, наслаждаясь долгожданным теплом в теле.
— Ты плывёшь слишком медленно. Я замёрз, — ответил Тунай и нырнул.
С того дня Вилар проводил в море всё больше и больше времени. Иногда с Тунаем, иногда с Хатиром. Паренёк плыл, пока был уверен, что достанет до дна, а потом возвращался на отмель. Кроме своей речушки, он ничего не видел и терпеливо ждал, когда смелость возьмёт верх над страхом перед бескрайним морем.