Страница 137 из 226
Добравшись до постоялого двора, Адэр принял душ и завалился на кровать. Есть не хотелось, ноги гудели, голова плохо работала, но столь необходимый сон не шёл. Разглядывая тени на потолке, Адэр пытался не думать об Эйре, а мысли бунтовали и возвращались к ней. Где она, с кем и чем занимается? Спит или так же смотрит в потолок? И даже не догадывается, что кто-то с огромным удовольствием поменялся бы с ней местами.
Войдя в комнату, Мебо дал Адэру кружку с каким-то напитком:
— Поднимается ветер. Сейчас начнём отравлять воздух. Выпейте, чтобы не разболеться.
— Я не страдаю аллергией.
— Я мог ошибиться и добавить в смесь что-то лишнее. У меня нет опыта в таких делах. Давайте не будем рисковать.
— А если у людей проявится что-то серьёзное?
— Когда всё закончится, я приведу сюда климов. Они их вылечат.
Содержимое кружки пахло травами и мёдом. Адэр сделал глоток. Напиток обжёг желудок.
— Какая гадость!
Мебо улыбнулся:
— Некоторые этим лечат язву. Пейте.
Стараясь не дышать, Адэр сделал несколько больших глотков. Подождал, пока внутри утихнет пожар.
— Откуда знаешь рецепт?
— Знания климов передаются по наследству. Я полуклим, и половина знаний мне недоступна. — Мебо уселся на стул перед кроватью, забрал у Адэра кружку. — Мы с Драго виноваты и заслуживаем наказания. Вы нам больше не доверите охранять Малику.
Адэр заложил руку под голову:
— А ты догадливый.
— Знаете, почему я вернулся в Порубежье? Хотел сделать для родины что-то хорошее, чтобы меня простила мама, которую я предал. Несколько месяцев скитался по стране, пока не встретил Крикса. Стал стражем, хотя понимал, что это не тот поступок, которым можно заслужить прощение матери. Даже когда мы уничтожили в «Провале» бандитский лагерь, я понимал: это не тот поступок. Я бы и дальше уничтожал кого-то, стоял в карауле или просиживал штаны в охранительном участке, если бы не Малика. Она изменила меня.
— Каким образом? — спросил Адэр, продолжая разглядывать тени на потолке.
— Она помогла мне увидеть смысл. Помогла понять, что подчинение — вам, командиру или ей — не должно быть слепым. Повиновение, любое действие, любой поступок должен быть осмысленным и исходить из сердца. Это тяжело. Начинаешь осознавать, что ради достижения благой цели приходится кем-то или чем-то жертвовать. В желании Малики побывать в обители я видел смысл и сейчас ещё больше уверен, что мы поступили правильно. Моё сердце рядом с ней. И ради неё я готов вытравить жителей Аврааса как тараканов.
Адэр посмотрел на склонённую голову и поникшие плечи стража. Почувствовав на себе взгляд, Мебо выпрямил спину, поднял подбородок. В рассеянном свете керосинового фонаря, спрятанного в углу за занавеской, блеснули зелёные глаза.
— Когда всё закончится и я стану ненужным, после того как понесу определённое вами наказание, я уйду из стражей и вернусь к моему народу. Но не для того, чтобы работать на поле. Я восполню пробелы в моих наследственных знаниях и буду лечить людей.
— Это твоё окончательное решение?
— Моё окончательное решение зависит от вашего решения, мой правитель. — Покрутив в руках кружку, Мебо встал. — Напиток уже должен на вас подействовать. Пойду отравлять воздух.
Не успели затихнуть шаги в коридоре, как Адэр провалился в сон без сновидений — Мебо переусердствовал в напитке с каким-то компонентом — и открыл глаза утром.
На кухне, шмыгая носом, суетилась жена хозяина гостиницы.
— Треклятая пыльца, — пробубнила она, поставив на стол маслёнку и тарелку с ячневой кашей. — У вас нет аллергии на пыльцу?
— Нет, — ответил Адэр и ковырнул кашу ложкой.
— Когда цветут травы — это просто ужас. — Хозяйка поправила на лбу клетчатый платок. — Вы ешьте, ешьте. Вашему зверю понравилось. Целую кастрюлю каши съел.
Адэр покосился на Парня. Тот лежал возле двери и вылизывал шерсть, как кот.
Хозяйка присела к столу:
— К гостям мы привычные, но Хранитель веры приехал к нам впервые. Хоть посмотрю на вас, запомню, как они выглядят. — Промокнула салфеткой покрасневшие глаза. — А на Отца вы понапрасну грешите. Божий человек не станет удерживать Праведную мать силой. Божий человек ей поклоняется. И моего сына не слушайте. У него ж обет безбрачия. Двадцать лет, весь в соку, а нельзя. Увидел девицу в обители, сок в голову и ударил. Померещилось, что это она — ваша святая.
Адэр заставил себя проглотить ложку каши:
— Сын единственный?
— Бог больше не дал.
— И внуков Бог не даст.
— Даст. В двадцать пять лет обет прекращается. Сын женится, обзаведётся детьми. Будет нам в старости радость. — Хозяйка шмыгнула носом. — Тут соседка спрашивала… Вот вы Хранитель, а какую веру вы храните?
— Истинную.
Женщина коротко кивнула:
— Теперь понятно.
— Что вам понятно? — переспросил Адэр и втолкнул в себя очередную ложку каши.