Башни Анисана

Гиб Аянфаль окинул представшее перед ним поле цепким взглядом строителя. Похоже, скалы, изъеденные пустотами, образуют большой и запутанный лабиринт, заполняющий всё поле. Кое-где коридоры скал пересекаются друг с другом, окружая небольшие площади. На них и расположились фонтаны с серебристой амброзией, о которых говорил Хиба. Только в самом дальнем конце пространство начинало вести себя необычно – закручиваясь в узкую трубу, уходило ещё глубже. Это и было ходом к следующей сфере Низа.

Хиба положил руку ему на затылок.

«Пройдём немного вперёд. Я прослушаю пространство, чтобы выяснить, где сейчас надзорные. А потом отыщем подходящее место для ожидания».

Гиб Аянфаль кивнул, и они неспешно пошли вдоль скал. Строитель начал замечать местных обитателей – неподвижные тела лежали в пустых кавернах и на ложах, расположенных у подножия скал, погружённые в глубокий исправительный сон. Одни из них, чьи лица были свежи, а одежды явно указывали на рабочую точку, по-видимому, заснули недавно, но другие, с потемневшей тусклой кожей, спали уже не один десяток дней, а то и несколько оборотов! Пыль их едва шевелилась, а тела окутывали бесформенные полотнища – одежда, в которой долгое время не испытывали нужды, сама собой теряла структуру. В одной из ниш он разглядел сразу двух асайев, спящих вплотную прижавшись друг к другу. Одежда на них уже начала распадаться, и было не узнать, что побудило их почивать в столь несвойственном асайям положении: были ли они родичами, или же это нэны так равнодушно положили рядом два тела. Гиб Аянфалю стало не по себе от этого зрелища. Он подумал, что нет ничего более унизительного и жалкого, чем вот так лежать, будучи совершенно отрешённым не только от активной жизни, но и от себя самого. Он с надеждой взглянул на Хибу. Но глаза у друга были погашены.

«Кажется, всё спокойно. Нэн нет, страж пока снаружи, за вратами. Тут все уже давно уснули, и потому для поля пришла очередь пополнения. Бэли ещё не здесь, но я уверен, что его поведут ко вторым вратам по этому пути. Нам лучше затаиться недалеко от центрального источника», – прозвучало в мыслях.

Гиб Аянфаль согласился и только хотел спросить о том, сколько им придётся ждать, как вдруг едва не подскочил на месте от того, что сверху раздалось громкое:

– Эй, вы! Ну, вы двое!

Сонные волны всколыхнулись от чьего-то близкого присутствия. Хиба никак не отреагировал на этот окрик, но Гиб Аянфаль тут же поднял голову, оглядываясь. В одной из пустот, вцепившись руками в верхний край, стоял на коленях высокий асай. Он был наг, а тёмно-серебристая грудь вся испращена бесчисленными энергометками. Асай пристально смотрел на них ярко-жёлтыми глазами, горящими из-под чёрной чёлки, спадающей на высокий лоб.

– Эй! Багровый Ветер! К тебе обращаюсь, дерзновенный! – крикнул он ещё раз.

– Хиба! – взволнованно зашептал Гиб Аянфаль, – он тебя зовёт! Что делать?

Ему казалось, что из-за этих громких криков вот-вот пробудятся спящие, сбегутся нэны и стражи – страшно подумать, что тогда будет! Его нутро тут же скрутило ужасом, который старательно подпитывал Голос Ганагура, пробивавшийся даже сюда и побуждающий его бросить всё и стремглав кинуться прочь из полей успокоения. Скорее выбраться на поверхность, где его место, и забыть об этом безумном приключении!

Хиба, оставаясь таким же невозмутимым, обернулся, глядя на незнакомца.

– Хороший костюмчик… на твоём спутнике, – уже тише, но с какой-то издевательски вкрадчивой интонацией проговорил нагой асай, – не найдётся ли такого же для меня? Нэны забрали всю мою одежду! Они бросили меня сюда голой, как искажённого ребёнка!

– Извини, но для тебя у меня ничего не найдётся, – спокойно ответил Хиба, а затем взял Гиб Аянфаля за плечо. Глаза его снова погасли.

«Пойдём потихоньку вперёд, пока я дослушаю пространство».

И он двинулся дальше, ведя за собой строителя. Обитатель полей не помедлил последовать за ними, перебегая из каверны в каверну.

– Я знаю, зачем ты тут! – крикнул он сверху уже как будто бы нормальным голосом, – Причина настолько же уважительна, насколько глупа! Ты забыла о законе двух рук! Если берёшь в одну дар жизни, то на другой у тебя – погибель. Помнишь об этом, Хицаби? Или матушка тебя плохо учила?

Гиб Аянфаль снова оглянулся, поражённый тем, что из уст неизвестного прозвучало скрытое имя друга, которого он почему-то называл на «она».

Искажённый смотрел прямо ему в глаза. Взгляд его был безумным, но пронзающим насквозь чуть ли не до нутра. С мгновение этот асай сохранял видимую серьёзность, а затем поднял брови и, вытянув губы, заговорил с той снисходительной мягкостью, с какой белые воспитательницы обычно обращались к совсем маленьким детям.

– Младенец! Несмышлёныш! Милейшее дитя! Хицаби держит тебя как раз за той рукой, в которой у неё смерть!

– Не слушай, – негромко сказал Хиба, увлекая его за собой, – это недужный Бамму. Он был прежде белой матерью, даже матроной. Но не так давно исказился и теперь такой, каким ты его видишь.

– Эй! Эй! – возмутился асай, расслышав эти слова, – что ты там сказала про меня? Бывших матерей не бывает! Я та, кто я есть и кем я всегда буду. Так же, как и ты, Хицаби! Забирайся сюда и оставайся со мной! Можно даже вместе с несмышлёнышем. Ты ведь не боишься нарушать закон? Я тоже не боюсь! Поэтому и знаю больше остальных! А они все меня страшатся…

Асай бросил на пришедших торжествующий взгляд, широко улыбаясь напряжённой улыбкой, совершенно не сочетавшейся с исполненными горделивого величия взглядом, после чего скрылся в каверне. Хиба тем временем крепче сжал плечо Гиб Аянфаля и, никак не предупредив его, метнулся сквозь пространство.

Они оказались в дальнем коридоре, который уходил в глубину поля аккурат к ходу за вторые врата. Позади них простиралась центральная площадь, посреди которой мирно журчал фонтан амброзии, которую пили исправляемые асайи. Он представлял собой целый каскад чаш до самого потолка, через края которых переливалась прозрачная жидкость. Достигая нижней чаши, она заполняла её ровной перламутровой гладью. Вокруг источника волны сгущались, однообразно жужжа, и Гиб Аянфаль против воли ощутил лёгкую заторможенность. Хиба предусмотрительно дёрнул его за руку, приводя в чувство.

«Давай наверх», – коротко велел он, – «там есть удобное место».

Хиба начал ловко взбираться по отвесной скале. Гиб Аянфаль послушно последовал за ним, чувствуя, что после недавнего столкновения эта затея нравится ему всё меньше и меньше. Однако он старательно отбрасывал эти настроения, не желая так малодушничать перед другом.

Ход, в который они забрались, представлял собой извилистую пещеру. В середине нижняя её стенка соединялась с верхом, образуя небольшую закрытую от взгляда снаружи зону. Гиб Аянфаль осмотрелся, и его взгляд наткнулся на лежащее в дальнем углу неподвижное тело асайя, обёрнутое серым полотнищем разложившейся одежды.

– Тут нельзя находиться! – сейчас же горячо зашептал он Хибе, – вон, видишь, что в углу? Вдруг он проснётся!

Хиба глянул туда, куда указывал строитель, и равнодушно ответил:

– Не проснётся. В таком сне лежат оборотов пять, пока сами нэны не разбудят.

– Почему ты так уверен? – не унимался Гиб Аянфаль, – а если это такой же искажённый, как тот на входе?

Хиба покачал головой, тяготясь тем, что приходится объяснять столь очевидные вещи, после чего подошёл к асайю и, приподняв за плечи, весьма немилосердно потряс. Голова спящего при этом совершенно безжизненно моталась из стороны в сторону.

– Видишь? – обратился он к строителю, отпуская тело, – думаешь, не различу, кто как спит?

Он с головой накрыл спящего упавшим серым полотнищем, после чего вернулся на исходную позицию. Гиб Аянфаль последовал за ним. Пережитое при вступлении на поля волнение не давало ему покоя.

– Тот на входе знает твоё имя! – взволнованно произнёс он, – Откуда?

В глазах Хибы проскользнуло усталое раздражение.

– Раз знает – значит, я ему однажды сказал, – уклончиво ответил он, – успокойся! Мы теперь должны ждать. На поле вот-вот приведут новых, и я должен забрать Бэли у нэны, с которой он будет.