Страница 83 из 101
— Когда я об этом узнал, я места себе найти не мог… Было не просто стыдно… Я себя ненавидел… Я потому и спросил тебя — зачем ты себя наказываешь? Потому что я себя наказывал. Брал плётку в руки и давай по спине хлестать, пока дышать не перестану от боли. И всё казалось мало… Они ведь могли жить счастливой жизнью. Да, мне было бы плохо, но…
— И ты ему признался?
— Он сам всё понял. Подошёл, обнял меня за шею и прошептал на ухо: «Долго ты ещё себя наказывать будешь? Этим ты её не вернёшь». Я проревел всю ночь потом, но кое-что для себя вынес. — Талиан оторвал взгляд от своих рук и посмотрел на Эвелину. — Можно бесконечно глядеть назад, ругать себя, плакать, но жизнь не изменится, пока ты не наберёшься отваги или отчаянья — чего окажется больше — и не посмотришь вперёд.
Доски двери треснули под ударом топора. Талиан отошёл от сундука и обнажил меч, приготовившись драться.
— Конечно, соврать о встрече не то же самое, что подкинуть кинжал в спальню, но… Эвелина, которую я знаю, дошила мантию и поддержала меня во время танца. Она волновалась за меня и плакала, так что… — Талиан посмотрел на неё и улыбнулся. — Моё обещание всё ещё в силе. Если ты готова бороться, то и я найду способ, как добиться согласия на наш брак у твоего отца.
— Ч-что? — не выдержав, Эвелина истерично расхохоталась. — Ты бы себя сейчас видел! Такой серь-ой-озный…
— А каким я должен быть? Дверь сейчас выломают и…
— Идём!
Эвелина тронула его за плечо, проходя мимо, и потянула за ножку светильника. Часть стены отъехала в сторону, открывая проход.
— Ого!
— Стала бы я спокойно сидеть, зная, что кто-то ломится ко мне в комнату, если бы не могла просто взять и исчезнуть?
Она несколько вымучено улыбнулась и вошла в чёрный проём.
— Я сейчас!
Талиан кинулся к окну, распахнул ставни и выкинул наружу матрас вместе с постельным бельём, чтобы люди решили, будто они спрыгнули вниз. И только тогда последовал за ней в тайный ход.
Стена бесшумно задвинулась за ним, и стало темно. Эвелина безуспешно била кресалом по кремнию, пытаясь зажечь факел. Талиан провёл пальцем по обожжённой ткани, проверяя, не отсырела ли, но всё было в порядке.
— Дай я.
Он забрал у неё кресало и кремень. После десятка неудачных попыток факел вспыхнул огнём, и в воздухе запахло горящей смолой. Талиан вынул его из держателя и повёл из стороны в сторону, освещая узкий проход.
— Куда ведёт этот ход? Мы сможем попасть в тронный зал?
— Запросто. — Эвелина забрала у него факел и двинулась вперёд. — Тайный ход опоясывает башню сверху донизу, каждый её этаж. Попасть в него можно из императорского кабинета на девятом этаже, из любых спальных покоев восьмого этажа и из тронного зала на первом. А вот подслушивать и подглядывать можно за всеми, кому отвели покои в башне на нижних этажах. Поэтому там всегда селят иностранных посланников и «друзей» императора.
— Интересно… А Маджайра об этом знает?
— Пф! Спрашиваешь?
Талиан закусил нижнюю губу, чтобы ненароком не выругаться вслух. Оказалось неприятным узнать, что Маджайра его обманула. Интересно только зачем? Неужели решила «присмотреть» за ним?
— А твой друг… Зюж… Задж…
— Зюджес.
— Да, Зюджанс, он тебя простил?
— Он на меня и не обижался. Тут как бы… такое дело… — Голос подвёл его, став взволнованным и хриплым. — Это я её любил, а Зюджесу она просто нравилась. Прошла бы пара онбиров — и он забыл о ней. Поэтому… если бы я был умнее, мог бы просто перетерпеть месяцок. Она бы ему наскучила, и он бы нашёл себе другую, а я… Я был бы с ней рядом и тогда… — Он непроизвольно сжал кулаки. — Она бы оценила это и заметила меня.
— Тебе до сих пор больно вспоминать о ней? — спросила Эвелина останавливаясь.
Талиан замер в полушаге от неё, почти касаясь носом спутавшихся за ночь волос.
— Я мог бы соврать, но… — Он вздохнул. — Кажется, я всё ещё люблю её.
— Ч-что? — Эвелина обернулась к нему. — А как же я?
Горящий факел сухо потрескивал, давая достаточно света, чтобы можно было до мельчайших деталей рассмотреть её лицо: вопросительно приподнятые брови, обиженно поджатые губы и разочарованный взгляд печальных глаз.
— Сейчас не время. Давай сначала попадём в тронный зал, а потом я всё объясню?
— Ну уж нет! Я хочу знать — и не сойду с этого места, пока не узнаю!
Они теряли драгоценное время. Каждое мгновение было на счету. Талиан тяжело вздохнул, понимая, что спорить сейчас себе дороже.
— Два года назад я поклялся себе, что больше никого и никогда не полюблю, потому что был уверен — моя любовь приносит только разочарование, боль и смерть. Год назад я научился говорить её имя и при этом не плакать. Месяц назад я впервые подарил цветы другой девчонке. Что ещё ты хочешь знать?!
— Как её звали?
«Элиза», — пронеслось в мыслях, но вслух Талиан этого имени не назвал. К чему было ворошить прошлое? Они же совершенно разные! Элиза — смешливая и бойкая, с двумя косичками по бокам и вечной соломой в волосах. Элиза пахла коровой, молоком и навозом. Элиза на одно слово выдавала десять, трындя без умолку. Элиза любила ездить на телеге, сидя на краю и болтая ногами. Элиза приносила отцу из деревни обед, завёрнутый в пальмовые листья, и мечтала выйти замуж за парня, у которого будет свой дом и красивые младшие братья.