Страница 65 из 101
Только после этого тан Анлетти признался в существовании тайного хода. Кроме него самого, об этом знало пять человек: Маджайра, тан Тувалор, начальник замковой стражи, глава тайного ведомства и глава казначейства. Тана Тувалора и главу тайного ведомства сразу исключили, потому что они отсутствовали во дворце. Тан Анлетти в момент предполагаемой смерти находился по другую сторону двери. Начальник стражи раздавал указания подчинённым, свидетелей было сорок человек.
Из подозреваемых остались глава казначейства и Маджайра. Их покои обыскали. У сестры в комнате нашли окровавленный кинжал, и не было ни одного человека, который бы подтвердил, что видел её тем вечером.
На этом расследование закончилось.
Когда же три дня спустя из реки выловили банщиц, гонец уже мчался к нему с официальном письмом об отречении.
Талиан сжёг последнюю страницу и ещё долго смотрел, как в жаровне чернеют прогоревшие угли. Для понимания ситуации ему опять не хватало сведений. Маджайра сказала, что тайный ход связывал кабинет императора с двумя выходами за пределами защитного пояса дворцовых стен. Но почему тогда тех, кто отсутствовал, подозревать не стали? Ведь, по логике, им было проще, не привлекая внимания, попасть во дворец снаружи.
Однако подозревать стали тех, кто находился внутри.
Значит ли это, что у тайного хода существует несколько ответвлений? И одно из них находится в покоях Маджайры? Или…
Он вспомнил Эвелину, открывшую проход прямо из его спальни — и тоже включил в круг подозреваемых. Тан Анлетти мог запамятовать или сознательно умолчать о том, что посвятил её в тайну. Наверняка ему сложно было представить пятнадцатилетнюю дочь, почти ребёнка, в роли хладнокровной убийцы.
Впрочем, и Талиан не назвал бы её хладнокровной. Эвелина была непредсказуемой и взбалмошной. Она не думала о последствиях своих поступков и шла на поводу сиюминутных желаний. Пожалуй, если бы она захотела расстроить брак тана Анлетти с Маджайрой, в её милую головку могла прийти мысль убить императора.
Стряхнув с себя оцепенение, Талиан встал, размял затёкшие ноги и вышел в первую залу, где его встретил «обычный» завтрак: из семи горячих блюд и десяти холодных, не считая напитков и сладостей.
Вот почему ждать пришлось так долго.
— Приятного аппетита, ваше императорское величество, — с поклоном произнесли шесть рабынь и назначенный над ними слуга.
— Рад вашему присутствию и искренней тяге к знаниям, но смиренно прошу вас из уважения к храму науки не принимать пищу в стенах библиотеки, — лишь с чуть менее низким поклоном произнёс Агарон. — Пусть не сегодня, но в следующий раз.
— Хорошо.
Талиан сел — и понеслось. Стоило лишь взглянуть на копчёное сало, как одна из рабынь отрезала от него тонкий ломтик, клала на хлеб, откусывала крохотный кусочек и протягивала ему. То же самое происходило с капустой, кашей, колбасой, сардинами и запечённой форелью.
Всё, что требовалось от него, это протягивать руку или открывать рот.
Не продержавшись и четверти часа, Талиан сбежал от них. Сложно было продолжать считать себя мужчиной, когда ему вытирали рот, словно ребёнку, и кормили с ложки. Только… он не взял себе сопровождающего и быстро запутался в поворотах коридора. По ощущениям, целый этаж обошёл, так и не найдя главной лестницы. Вот же дурак!
Когда же впереди появилась дверь, ведущая наружу, он вздохнул с облегчением. Лучше было зайти во дворец и вернуться в покои известным путём, чем дальше блуждать по коридорам, надеясь кого-нибудь встретить.
Собственная безалаберность привела его на крышу нижней террасы главного здания, ограждённую по периметру зубчатой стеной бойниц. Талиан подошёл к самому краю и посмотрел вниз. Под ногами раскинулся пышущий зеленью сад: стройные ряды кипарисов вдоль усыпанных гравием дорожек, клумбы с цветами, многочисленные фонтаны, мраморные статуи девушек и юношей в откровенных позах, — но среди всего многообразия его взгляд привлекло другое.
В тени раскидистой яблони до боли знакомая парочка устроила себе ранний завтрак. Пока Демион выбирал, какой кусок отрезать от запечённой утки, Маджайра рассеянно смотрела куда-то вдаль и изредка улыбалась его шуткам. Выглядела она при этом напряжённо и скованно, будто сидела на иголках. Только Демион ничего не замечал! Сиял, как до блеска начищенный медный чайник, и чуть ли не пускал из ушей пар.
Как можно быть таким тупицей?!
— А они друг другу хорошо подходят. Он уродлив снаружи, она — внутри.
Вздрогнув, Талиан обернулся на голос. Рядом с ним стоял мужчина лет тридцати — тридцати пяти, крепкого сложения, с золотистыми кучерявыми волосами, бородой и усами, казавшийся почему-то смутно знакомым.
— Вы только что назвали мою сестру уродиной. Совсем берега потеряли?
Мужчина усмехнулся, и его глаза на мгновение вспыхнули синим светом.
— Имею право. Вы, ваше не в меру задиристое императорское величество, должны мне за исцеление. Припоминаете, как валялись в коридоре? Нет?
Талиан насуплено молчал. Манера вести себя и тон незнакомца ему категорически не нравились.
— Приглядитесь к ней. — Мужчина кивнул на Маджайру. — Лучшие юноши и мужчины империи приезжали во дворец толпами. Кто стихи ей читал, кто песни пел, кто на мечах дрался — исхитрялись, как только могли. И что? Один слишком низок, у другого уши топорщатся, третий стар, четвёртый конопатый, пятый заикается. Тьфу ты! — Он сплюнул на пол и продолжил говорить, не скрывая сарказма: — Зато теперь её жених «красив как бог». Ровно такой, какого она себе заслужила.