Страница 43 из 101
Когда люди поднялись, в воздухе неприятно запахло сгорающим жиром. Зато в зале один за другим стали загораться огоньки — десятки и тысячи, — пока всё помещение не наполнилось тёплым оранжевым свечением.
— Прими наши страхи и наши дары, взвесь их на чашах весов и направь свои силы на то, чтобы сохранить баланс. Чтобы за зимой всегда наступало лето, за приливом отлив, а за человеческой духовной нищетой следовала божественная щедрость, уравновешивая всё творимое на земле зло.
Талиан мог начать с кого угодно, но первым подошёл к Эвелине, чем вызвал на её лице кокетливую улыбку.
— Не к Маджайре? Я польщена.
— Назовите свой главный страх, — потребовал Талиан, придвинувшись вплотную.
Эвелина привстала на мысках, обвила его шею руками и влажно прошептала в ухо:
— Роды. Боюсь, что не вынесу их.
Должно быть, его недоумение отчётливо отразилось на лице, потому что она пояснила:
— У меня узкие бёдра. Ребёнок может застрять и не пройти.
Талиан честно попытался представить себе эту картину, но ничего не вышло. Он слишком мало знал о женщинах, и по большей части — со слов Зюджеса. А друг рассказывал, что каждая из них в определённую фазу луны начинает истекать кровью, но при этом не умирает.
Уже одно это ставило Талиана в тупик.
Вот как их понять? Когда с ними на каждом шагу происходят чудеса!
— Я забираю ваш страх, не тревожьтесь больше о нём.
— Благодарю вас и обещаю впредь употреблять главнейшее своё достоинство — умение изготавливать лекарства и яды — на благо империи и во славу её императора.
Отстранившись, Эвелина достала из сумки, подвешенной к поясу, флакон с жидкостью и протянула его на ладони.
— Это яд?
— Нет. Это мои любимые духи, — Эвелина чарующе улыбнулась и подмигнула.
— Эмн… спасибо.
Смущённый, Талиан отдал флакон младшему жрецу и двинулся дальше, к сестре. Маджайра не стала вешаться ему на шею, а на вопрос о страхе ответила одним словом:
— Одиночество.
Улыбка моментально сползла с лица. Этот страх… он был ему хорошо знаком.
Талиан взял сестру за руки и крепко их сжал.
— Что бы ни случилось, ты больше не будешь одна. Никогда. Я и без вмешательства Величайших об этом позабочусь.
— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать. Одиннадцатое правило ведения внутренней политики от Фориана Мудрого.
— Сестра-а-а…
Временами она вела себя, как настоящая зануда. Впрочем, он сам становился таким же, когда речь заходила о фехтовании или истории. Талиан выпустил её руки из своих и произнёс ритуальную фразу:
— Я забираю твой страх, не тревожься больше о нём.
Маджайра протянула ему ветвь вечнозелёного мирта.
— Благодарю тебя и обещаю впредь употреблять главнейшее своё достоинство — знание политики и умение вести переговоры — на благо империи и во славу её императора.
Он передал младшему жрецу ветку и развернулся к Демиону. Впереди ждало самое сложное. Остановившись в шаге от него, Талиан спросил:
— Каков твой сильнейший страх?
— Я боюсь лошадей.
Вот и всё. Слова сказаны.
Сердце заколотилось, как у зайца.
— Боги не примут лжи. Назови свой главный страх, — Талиан едва сумел выдавить эти слова из пересохшей гортани.
У Демиона ещё оставалась возможность одуматься и сказать правду.
— Я боюсь лошадей, — с упрямством осла повторил тот. — В чём дело?
Видит Адризель! Талиану так не хотелось этого делать…
Но он шагнул вперёд и ухватил Демиона за отросшую чёлку.
— Эй! Ты что творишь, придурок?! — прошипел тот вполголоса. — А ну отпусти!
Демион перехватил его за запястье, но Талиан лишь сильнее сжал пальцы на чёрных волосах.
— Убери руку! Ты же боишься лошадей. Верно?
Они так и застыли: в шаге друг от друга, сцепив руки и взгляды. Но чем сильнее нарастал гул толпы, оживившейся и начавшей перешёптываться, тем сильнее Талиан чувствовал себя слабым и уязвимым.
Зачем он только влез во всё это? Почему опять не смог пройти мимо?!
Между тем от толпы отделился человек, и когда тот подошёл вплотную, Талиан узнал тана Кериана.
— Кинжал для вашего императорского величества, — сказал тот и поклонился, протягивая кинжал рукоятью вперёд.
— Отрежешь мне чёлку, да? — взвился Демион, отпуская его руку. — Тогда режь! Режь, давай! Но только учти… Волосы потом отрастут, а ты… — Увидев, что Талиан взялся за кинжал, тот заорал в полный голос: — Я никогда не перестану тебя ненавидеть! Никогда не назову братом!
Рука с кинжалом дрогнула, но не остановилась. Если Талиан не способен взять ответственность за Демиона, то как собирается править империей? Вершить жизни сотен и тысяч людей? Никак.
Его трясло внутри, как осиновый лист — он не подавал виду. Чёлка, как назло, не поддавалась. То ли лезвие было тупым, то ли волосы слишком жёсткими. Талиан медленно срезал их, прядь за прядью, под ненавидящим взглядом Демиона и так же медленно переполнялся отвращением к самому себе.
Наконец с чёлкой было покончено — и клок чёрных волос остался одиноко торчать у него в кулаке.
— Я забираю твой страх, не тревожься больше о нём.
— Чудесно!
Вместо положенного ответа, Демион ударил его в грудь — и заготовленные стрелы с оглушительным звоном посыпались на мраморный пол из разжатой ладони.