Страница 4 из 101
— Обращайся!
Друг улыбнулся так широко, что его глаза, и без того напоминавшие бойничные щели, сузились до двух еле приметных чёрточек. И тут как гром среди ясного неба низко и утробно зазвонил большой колокол.
— Ох, ты ж! Обед!
Они переглянулись и, не сговариваясь, спрыгнули с подоконника на плоско-скошенную крышу сарая. По опыту, через двор было ближе, чем обежать по коридорам полпериметра крепости, толкаясь локтями на узких лестничных проходах и сбивая слуг.
Глаза тут же ослепило солнце, слишком резкое после полумрака башни, тело обволокло дневным зноем, а под ногами натужно заскрипели доски. Короткими перебежками, перепрыгивая с крыши на крышу, они пересекли двор. Талиан подсадил друга, чтобы тот влез в открытое окно обеденной залы, а затем забрался за ним следом, ухватившись за протянутую руку.
На их счастье, тана Тувалора с таньей Шарлиной ещё не было.
В небольшой гостиной собрались домочадцы: дети наставника от двух предыдущих браков, его внуки с их матерями и старики-побратимы — всего восемнадцать человек, не считая Талиана.
— Надо же, появился! — сказал Демион, нарочно глядя мимо Зюджеса. — Стоило только отправить слугу за свежими розгами.
— И я рад видеть тебя, драгоценный племянник. Твоими заботами слуги собьются с ног раньше, чем я получу хоть один удар.
Зюджес сверкнул белозубой улыбкой, и Талиан, прежде чем эти двое в очередной раз сцепились, настойчиво потянул его за локоть к их месту за столом.
— Сегодня тебе повезло, ты успел. Но не думай, что так будет всегда, — ответил Демион и с видимым неудовольствием уступил место по правую руку от танского стула, расположенного во главе стола.
Всё же тот был внуком тана Тувалора, когда Зюджес — сыном, старшим сыном из ныне живущих.
— Тише вы! Они уже идут!
Возглас пятилетнего Йонка заставил ребят подобраться, а девочек расправить складки на льняных хитонах. В залу медленно и величаво, держа беременную супругу под руку, вошёл тан Тувалор. Его волосы давно выбелила седина. Кожа на лице пожелтела и сморщилась, напоминая теперь залежалый финик, а от статной фигуры воина остались прямая осанка и гордо поднятая голова, но и только.
Тан Тувалор состарился, и все его немощи были заметны вдвойне рядом с семнадцатилетней красавицей-женой, третьей по счёту.
Талиан сжал правую руку в кулак, приготовившись к молитве, и выжидательно посмотрел на наставника. Тот медленно выдохнул, а когда заговорил, его голос звучал устало и хрипло:
— Помолимся Суйре, богине-покровительнице рода нашего, и всем богам.
— Помолимся, — ответили присутствующие хором, сопровождая ответ ударом кулака в грудь.
— Яви нам, Суйра, лик свой солнечный, всякий час жизни освещающий. Даруй покровительство своё девам и воинам. А тем из них, кто достоин окажется, укажи путь в чертоги мужа своего, преславного Адризеля. Ведь нет большей радости, чем умереть с твоим именем на устах.
— Истинно так!
— Яви нам, Рагелия, лик свой серебристый, ночную тьму разгоняющий. Даруй покровительство своё матерям и умершим. И тем, кто не достоин пировать с мужем твоим, преславным Адризелем, в чертогах его белокаменных, даруй возрождение. Ведь нет большей печали, чем не исполнить судьбою назначенного.
— Истинно так!
— Не являй нам никогда, Адризель преславный, лика своего гневного. Даруй соразмеренность между всяким дневным и ночным часом, летним и зимним месяцем. Ведь нет большей беды и несчастья, чем нарушение назначенного тобою порядка.
— Истинно так!
Закончив молитву, тан Тувалор дал всем знак садиться — и распоряжение тут же было исполнено. Талиан смотрел, как медленно и осторожно, помогая себе рукой, наставник последним опускается на стул, и всё ждал, когда прозвучит хоть слово из тех, что привёз с собой гонец из столицы.
Но тан Тувалор и вовсе не глядел в его сторону. Тот перешёптывался о чём-то с супругой, слушал её смущённое хихиканье и гладил округлившийся живот.
Дверь, ведущая на кухню, распахнулась. Слуги ещё не успели внести блюда с едой, как по обеденной зале пронёсся запах свежего, только вынутого из печи хлеба. Перед глазами мелькнул образ хрустящей золотистой корочки, и рот тут же заполнился слюной.
Собравшиеся за столом заметно оживились.
Тан Тувалор вёл простой и аскетичный образ жизни, требуя того же от окружающих, но танье Шарлине за год супружества удалось заметно смягчить его. Кроме хлеба, бобовой каши, сала и сырой капусты с уксусом, составлявших их обычный обед, слуги принесли два вида сыра, кровяную колбасу, репчатый лук, чеснок, грушевую запеканку и яблоки.
Поняв, что он один рассматривает блюда, когда остальные едят, Талиан отломил себе небольшой кусок хлеба, отрезал сала и принялся жевать. Ему не терпелось узнать новости, и каждая минута промедления казалась настоящей мукой. Но спрашивать первым было себе дороже. В углу, в бадье с рассолом, лежали розги. Наставник мог выпороть его за разговор без разрешения — и не посмотреть, что Талиан теперь стал императором.
— Как прошла утренняя тренировка? Талиан? — будничным тоном поинтересовался тан Тувалор.
Талиан, готовившийся услышать совсем другое, пару раз ошеломлённо моргнул и упустил возможность сказать хоть что-нибудь. За него ответил Зюджес:
— Талиан задал нам обоим жару. Демион выиграл только один бой из десяти, я — два. И ещё один закончил вничью.
— После десяти боёв со мной, с его туники ручьями текло. Он был уставший и измотанный, поэтому тебе победы достались легче, — встрял в разговор Демион. — Так что не особенно задавайся!