Страница 131 из 142
Недоумение кольтэ Сэрлиха медленно перерастает в ужас.
Девушка, совсем недавно – такая подвижная, веселая, смеющаяся! – девушка недвижима. Ее дыхание неуловимо, хотя живое тепло, кажется, еще не покинуло красавицу Надю-сель.
Замерев от жуткой догадки, темный рыцарь хватает дамское зеркальце. Подносит его к приоткрытому ротику любовницы.
Нет ни малейшего затуманивания на отражении сладких губ! А сами они, эти губы – всё бледнее с каждым мгновеньем, точно незримый вампир отсасывает из жертвы кровь, отнимая у рыцаря его возлюбленную...
Дворцовый лекарь, призванный на помощь, беспомощно разводит руками.
Побледневшая, со вздувшимися салатовыми венами на висках и запястьях, бедняжка гувернантка скорее мертва, нежели жива.
Наде-зрителю приходит на ум сценка с лекарями из книжки о Буратино. Но три лекаря, робко выносящие приговор над двойницей попаданки, не вызывают улыбки.
Страшное это кино: смотреть на широкий экран – и видеть себя, любимую, в роли покойницы!
Наде уже пришлось пережить такое однажды. Теперь она переживает собственную смерть себя-не-себя вторично.
Сердце Нади шумно колотится, норовя выскочить из груди – и удрать прочь из зловещей сказки. Но мозг попаданки – ясен, непоколебим.
Нет, нашей Наде теперь не до лишних эмоций! Если она хочет добраться до Сэйри такою, какою он полюбил ее – веселой, задорной, озорной! – она должна перестать сочувствовать своим двойницам! Должна решать только личные вопросы – по мере их поступления, не тратя сил на чужие беды!
В конце концов, после рыцарской непечатной истерики по поводу кончины юной любовницы, кольтэ Сэрлих успешно оклемался. И даже сумел вернуть расположение старой, но неотразимо-флиртовой, жены. Так что – не будем думать о грустном. Будем – о деле!..
– Ничего не понимаю! – недовольно цедит попаданка, открывая глаза. – Если Надя-сель была повержена магией Эз-Фары и скончалась на моих глазах в замке Рахейру, то каким-таким манером моя двойница умудрилась помереть еще разок и в другом месте? И, как я поняла, в тот же час, что и здесь?
– Ох, девочка! – Фай театрально-трагически вздыхает. – Две глупые привычки в тебе, увы, неизменны: ты перебиваешь и не вникаешь!
– Во что это я тут опять не вникаю? – Надя морщится. – Как-то надоедает быть вне темы... Не так уж приятно для одной феи вечно выглядеть в глазах другой феи – полной идиоткой... – добавляет она откровенно.
– Не вникаешь в сюжет... – хитро улыбается Фай в ответ. – И не такой уж полной... Фигура-то у тебя идеальная...
– Ну, спасибо!.. – бурчит Надя, обиженно надувшись.
А чудесница продолжает рассказ бархатным голосом, навевающем дрему...
И попаданке ничего не остается, как вновь прикрыть глаза и досмотреть печальную кинокартину о внезапной трагедии в средневековых декорациях Шума...
Итак, кадры бегут, сменяя друг друга...
Рыдая над телом возлюбленной и целуя ее напоследок – пока совсем не остыла, и приятно пахнет, – безутешный кольтэ Сэрлих замечает на сгибе правого локтя прелестной покойницы лиловую змейку.
Крупный план: змея, как бы ползущая по локтевой ямке!
Змея как змея. Только что цвет – как у неправильной фиалки. И маленькая очень – сантиметра два в длину. Но больших татушек девушки обычно не делают, тем более – гувернантки в приличных домах.
Впрочем, что за чепуховые мысли?!
Какое тату?! Какие приличные дома?!
Тут у нас – Шум! Тут у нас – явный бред, скрытая эротика, упрямый кошмар и... Да всё, что угодно! Только – не татушки и не приличия...
Крупный план: о, какой он всё-таки секси-секси, наш кольтэ Сэрлих!
И как возбужденно и грозно темный рыцарь – искуситель дев и дам! – как сексуально-страстно он рычит:
– Чудовищно! Тройная жертва! О-о-о!.. Как возможно подобное?! Кто-то за это заплатит! Мне! Кровью!..
Крупный план: очень пыльная дорога и мелькающие по ней ноги, зад и хвост черного коня.
Разгоряченный ужасом кольтэ Сэрлих нещадно гонит беднягу Шэра, несясь за подмогой.
Возможно, еще не поздно разорвать злые чары? Возможно, еще есть время вернуть любовницу к жизни? Она так молода, красива, страстна! Она так сильно любила своего господина, бедняжечка Надя-сель!..
Крупный план: маленькая Эз-Фара отважно застыла в проеме двери – встречает словами утешения взбешенного родственника...
А, вспомнила! Это уже – наш Рахейру! Та самая комната, в которой лежит другая покойница, тоже – копия Нади-попаданки!..
Кольтэ Сэрлих, изрыгая проклятия по адресу неизвестных ему злодеев, бросается к ложу, срывает покрывала в бантиках – и находит под ними еще одну мертвячку.
Рыцарь непочтительно обнажает руки покойной, закатывая широкие рукава ее золотистого празднично-парчового погребального платья.
Незримая камера медленно приближается к обнаженному сгибу левого локтя бездыханной ведьмы. Стоп-кадр: черная змея клубочком свернулась в ямке!
– Кто эта твар-р-рь?! – рычит кольтэ Сэрлих, кружа по комнате. – Уничтожу! Запытаю!
– Дядя, милый! – ласково воркует няшка, бегая за ним. – Никто не виноват. Я объясню...