Страница 36 из 112
– А о чьём здравии тебе нет дела?
– Мне безразличны белые. – Бесцветным голосом ответила Катрина на последний вопрос.
– Не переживай, дитя моё. Всё ты сможешь получить. И без сестры. – Дюва на пару секунд улыбнулась, села обратно на трон, придвинула столешницу, показывая, что аудиенция закончена. – Свободна!
Катрина вышла из зала. Комок стоял в горле. Она торопилась скорее выйти из замка. Но и в парке ей было тяжко… Только отойдя на пару километров от замка она наконец зарыдала, завыла, словно раненное животное.
Домой идти сил не было. Катрина не могла представить, что сказать Элизабет и папе. И даже непонятно, кому страшнее. Ни в одном страшном сне она не могла бы сказать ничего подобного: Мари нет, она умерла, а тела нет, и она не знает, где оно, но она точно умерла, а где доказательства… И пустые надежды. И бессмысленные выяснения обстоятельств… И слёзы, и горе… Катрина знала, что рано или поздно это всё будет. Но только не сейчас, не сию секунду. Она просто не вынесет этого!
Катрина шла по Лысой Горе уже долгое время. Опустилась непроглядная ночь, живых на улицах стало заметно меньше, то здесь, то там появлялась пара свежих мертвяков, которые не успели днём завершить свою работу. К Катрине пытались подходить, но ведьма по привычке бормотала заклинания, защищая себя на этот вечер…
К четырём ночи она упёрлась в кованые ворота, подняла глаза и с удивлением обнаружила, что стоит прямо перед особняком своего любимого. В последнее время, правда, с отношениями был бардак… От прикосновения её ладони к решётке, ворота тут же поддались. Она прошла по извилистой, выложенной камнем дорожке, к входу, где её уже ждала прислуга:
– Добрая ночь, госпожа Катрина. Вы хотите сейчас увидеть герцога или же утром?
– Сейчас, – эгоизм возобладал над здравым смыслом. Она прекрасно понимала, что всё равно не уснёт, и мучиться в четырёх стенах ещё несколько часов для неё было бы самой страшной пыткой. А герцог… ничего страшного, сколько сотен ночей он не спал, развлекаясь? И ничего – как огурчик.
– Помощь мне не нужна. – Обратилась Катрина к прислуге.
Она поднялась на второй этаж, прошла в покои герцога. Ведьма привычным движением сняла заклятия с одной двери, с другой, прошла по коридору… На удивление, Аскольд Скелетто спал один. Катрина прямо в чёрном плаще легла рядом с ним на огромную кровать под бархатным балдахином. Не было ни сна, ни умиротворения. Аскольд продолжал спать, не подозревая о её присутствии. Прошло полчаса. Катрина всё так же лежала, ей не хватало духу разбудить его. Она уже пожалела, что вообще пришла: боялась в голос зареветь, боялась пошевелиться. Лежала, сложив руки на груди, словно в гробу, слёзы беззвучно стекали на шёлковую наволочку. Наконец усталость и головная боль взяли верх, и уже под утро её сморил сон.
Катрина проснулась, когда тусклый свет уже уверенно пробивался через окна спальни. Она, уже без плаща и обуви, лежала, укрытая одеялом. Аскольда нигде не было. Девушка приподнялась на локтях: будильник в серебряной оправе показывал половину одиннадцатого. Она, торопясь, встала: самое неприятное, что могло сейчас случиться – это не застать Аскольда дома. Ведьма спустилась на первый этаж, привычно зашла в столовую, и удивилась непривычно мирной картине: Аскольд в домашнем халате сидел нога на ногу за столом и меланхолично попивал кофе, поглядывая одним глазом в утренний выпуск «Безлунного магомольца». Только сейчас Катрине стало стыдно перед этим вельможей, который ещё совсем недавно смотрел на неё совершенно иными глазами. Её, на удивление, тогда даже не особо заботил тот факт, что каждые три дня особняк Скелетто превращался в бордель… Что бы там ни было, Аскольд любил её. А сейчас ей было стыдно, что она вообще показалась ему на глаза. Очень захотелось поскорей уйти.
Герцог будто бы нехотя поднял на неё взгляд:
– Ну что же ты стоишь? Присаживайся, – он указал на один из множества свободных стульев.
Катрина повиновалась.
– У тебя что-то случилось? – с самым безразличным видом спросил он, внимательно вчитываясь в текст газетной статьи.
Губы Катрины задрожали – и в этом доме она хотела найти поддержку!
– Сестра умерла, – тихо сказала она.
Аскольд только сейчас отвлёкся от газеты и поднял на неё обеспокоенный взгляд:
– Какая-то ты спокойная. Или мне кажется… Ох, прости, я плохо разбираюсь в чужих эмоциях, – он щёлкнул пальцами, телепортируя еду из кухни прямо перед Катриной. – Позавтракай, ты-то жива. Стоит ли переживать о том, что уже произошло и о том, что неизбежно?
Девушке не лез кусок в горло, слёзы душили её, она боялась, что ещё чуть-чуть – и горе разорвет на части.
– Я пойду, Аскольд, – прошептала брюнетка, – домой надо, сказать родным, – Катрина старательно отводила взгляд, пряча слёзы.
– Зачем? Побудь ещё. – Святая простота сквозила во всём виде герцога. И ведь ни капли цинизма не было в его словах!
– Зачем? – она взметнула на него взгляд, слёзы тут же брызнули из глаз.
Аскольд чуть не пролил на себя кофе и только теперь обеспокоенно, внимательно оглядел подругу.
– О, Мрак, да что же случилось? – он подошел к ней и обнял, чего давно уже не было.
Катрине показалось, будто мир разлился на мириады радуг. Она поспешила обвить руками Аскольда, осыпая его поцелуями вперемешку со слезами. «Он мой! Он слова мой! Он рядом!» – и улетучились все печали и даже пропали мысли о сестре, как если бы она просто уехала в отпуск…