Виттория

так все понятно. Вода — это жизнь. Калеб рассказывал, что те, кто в совершенстве овладели этой стихией, умеют лечить людей. Мой же «огонь» создан только для тепла и разруше-ния, если тепло меня радовало, то разрушать мне совсем ничего не хотелось, я вообще в этом плане пацифистка.

Чем же заняться? Читать неохота, телевизора здесь нет... Остается только спать. С этими мыслями я и завалилась в постель, предварительно раздевшись. Надевать пижаму мне было лень, да и алкоголь начинал действовать.

Глава 7

Проснулась я оттого, что кто-то сильно стучал в дверь. Выглянув на улицу, я убедилась, что проспала не больше двух часов, потому что за окном стояла черная ночь. Кто ж меня так поздно желает видеть?

Накинув длинную майку и бриджи, я в сто пятьдесят пятый раз прокричала «иду, иду» и действительно пошла.

На крыльце, облокотившись об косяк, стоял бледнющий замотанный в длинный плащ Калеб, его трясло и от него несло крепкой выпивкой. Классно, видимо, он пьян, решил, что я для него подходящий вариант. Пф, вот пожалуюсь принцу! Стоп, с каких это пор принц является для меня неким подобием карательного отряда для его нерадивых подопечных? Сама разберусь.

— Что тебе надо? Ночь на дворе.

— Мне нужна твоя помощь, давай пройдем внутрь... — сказал он проникновенно так, глядя в глаза и шепотом... Мда...

— А что, Нартанэ тебе не может помочь?

— Нет

— Знаешь, что приличная девушка не пускает к себе ночью пьяных мужчин?

— *непечатное выражение*, я ранен. — Калеб немного отвернул плащ и показал, что его рубашка была изорвана и испачкана кровью. А то, что под рубашкой, наверно, совсем жутко.

— Проходи.

Калеб прошел, при каждом движении морщась и хватаясь за стену, и со стоном приземлился на стул.

— Ты когда-нибудь обрабатывала раны?

— Ну... гипотетически, — я сразу попыталась вспомнить все уроки ОБЖ и все серии сериала «Доктора Хауса» — не густо, а в критической ситуации у меня вообще ступор — ну сперва надо промыть рану и тебе надо лечь... Но до кровати ты не дойдешь...

— Постели плащ, лягу на пол.

и плащ постелила и несколько подушек с кровати стащила, не уверена, что это полезно, но удобно точно. Хорошенечко промыв рану на боку, я стала думать, что делать дальше. Кровило очень сильно, края были желтоватые, а значит, успели загноиться, все же у местного населения быстро происходит регенерация. Калеб был в полной бессознанке, очевидно, что из-за большой кровопотери, а это надо прекратить. Кажется, профессор по травоведению говорил про настойку калтунина — маленькие желтенькие цветочки. Ворсу, которому по долгу службы приходилось часто обрабатывать раны и порезы, выращивал их на крылечке. А кстати, может, попросить его помочь с ранами? Как только я поднялась и направилась в сторону двери, я услышала слабый окрик:

— Если ты кому-нибудь расскажешь, то будут большие неприятности. — Он что, мне угрожать в таком состоянии решил?

— Ладно, я за лекарством. — И бегом к дому Ворса, главное, чтоб он спал и не задавал вопросов... Впрочем, с этим мне повезло.

Вернувшись, я застала Калеба в очередной бессознанке. Бедный, какая же я дура, что сразу его не пустила, ему ведь, наверно, было очень больно. Надо по-быстрому соорудить настойку: смешать все ингредиенты, т. е. спирт и несколько цветочков и состарить магией желания. При попадании этого чудодейственного средства на рану кровь действительно прекращала течь наружу практически мгновенно. Теперь надо как-то обработать... О, точно, у меня же осталась та мазь, которую мне дал Ворс, после того, как растерла ноги в кровь после бега. Она как раз-таки продезинфицирует и заживит.

Когда я закончила, Калеб все еще был без сознания. Так что стаскивать с него разорванную для удобства перевязки рубашку мне пришлось самостоятельно. Собственно говоря, обмывать его тело от запекшейся крови — тоже. Многим девушкам сия процедура доставила бы немалое удовольствие, поскольку тело у Калеба было, как у профессионального пловца, но я устала, у меня дрожали руки, и я хотела, чтоб он очнулся, чтобы наконец быть уверенной, что все сделала правильно.

Очнулся раненый лишь после третьего компресса на лоб, но хватило его лишь на то, чтоб выпить специальную настойку, которую я сварганила после очередного мародерства в саду у Ворса, и дойти до постели. Калеба я хорошенько укутала, как мамаши обычно укрывают свое годовалое чадо. Осталось решить вопрос, где спать мне. Хотя какая уже, к черту, разница. В моем доме, кроме кровати, нет ни одной поверхности, хотя б отдаленно ее напоминающей. А значит, нашему больному придется потесниться, хотя ему, наверно, все равно, просто положим между нами побольше подушек. Решено.

Едва я выстроила между нами барьер из подушек и занес-ла голову над одной из них, я отключилась. Видимо, сказываются вечерние гуляния и нервотрепка с раной. снилось мне, как меня убивают. Гонятся по большой пустынной улице, долго гонятся, а потом убивают, вонзая кинжал прямо в сердце. И так больно стало, будто это произошло реальности. Я вскрикнула и проснулась. Сердце нещадно болело.

— Эй, что с тобой? — Калеб выглядел уже совсем отдохнувшим, румяным и бодрым, однако с постели так и не ушел.

— Спроси что попроще...

— Ну... ты всегда спишь в одежде?

— Нет, только тогда, когда возле меня лежит полураздетый мужчина, — ответила я, намекая на его обнаженный торс.

— Я бы, конечно, застеснялся и прикрылся, но, кажется, ты меня вчера откачала, так что не вижу повода скрывать от тебя то, что ты вчера и так успела изучить....