Карамель

Почему я смотрю в низовья Нового Мира? Не полагается: ни по уровню, ни по статусу, ни по принадлежности к людям с поверхности. Мой взор должен обращаться к величественному городу или небу, к которому мы так близки…

Осматриваю здания вокруг улицы Голдман, мысленно путаюсь в паутине мостов и за решёткой из многочисленных высоток поодаль. Я рада, что мы живём в Северном районе, на замыкающей и высокой улице – никто из соседей не смеет наблюдать за нами так же, как я сейчас наблюдала за чужаками в других домах.

«Карамелька! – слышится вопль со стороны сада. – Карамель!».

Карамелька.

Ощущаю вмиг подступившую тревогу и оборачиваюсь. Навстречу бежит мальчишка. Пересекает каменную дорожку и вот-вот ступит на мраморные плиты: ко мне.

Карамелька.

Отступаю назад, едва не теряя равновесие.

Но там-то за спиной – Острог.

– Кара?!

Голос матери разрывает тонкую нить между мной и мальчиком; он растворяется в воздухе – будто никогда не навещал сад. Отдёргиваюсь и оборачиваюсь – на крыльце стоит мать. Кривится:

– Надеюсь, ты не собираешься прыгать? Тебе интервью на следующей неделе давать, отложи подростковые забавы.

– Ты серьёзно?

Конфликт не успевает назреть, не успевает перерасти в спор – из сада выплывает новый силуэт. Намного выше привидевшегося мальчика. Принимаю боевую позу, готовая отбить любой из предначертанных мне ударов.

– Сестричка, – с издёвкой бросает девичий голос, – встречаешь меня? Почему без музыки и фанфар? О, мамуль, и ты здесь! У вас типа группового тренинга или что?

Между лысыми деревьями выныривает блондинка. Ей двенадцать, и мы учимся в одной Академии. Уроков у нас одинаковое количество, посему я пытаюсь пристыдить опоздавшую:

– Где была? Учёба давно закончилась.

– В отличие от тебя, я посещаю элективы, какими бы тупыми они не были, – говорит сестра.

Иногда я желала, чтобы она пропала. Характер её был через копировальный аппарат дублирован с материнского и даже внешность идентична.

– О чём с Ромео шептались у кабинетов? – Сестра хитро улыбается, и каблучки её туфель соприкасаются с мраморной плитой, издавая соответствующий звук.

– Надо же! – наигранно восклицаю я. – Смогла дотянуться до кнопки лифта?

У сестры был комплекс из-за высокого роста. Из-за очень высокого роста среди учащихся с ней на одном курсе. Как я уже говорила, сестре двенадцать, но она упиралась макушкой мне в виски. Рост у неё тоже в мать. Прыскает ядом:

– Готовились к побегу влюблённых?

– Золото, хватит довольствоваться унижениями сестры, – перебивает мать. – Иди в дом.

Золото. Ничего хуже мои родители придумать уже не могли. В фамилии Голдман и так присутствовала часть от «золота», а в нас самих текла кровь выходцев из стран одного миропорядка на территорию другой, но родители решили изощрятся во всю доступную мощь и одну дочь – с самым горьким нутром – обозвали Карамелью, а другую Золотом.

– Унижается она, упоминая эту дикость, – спокойно отвечаю я. – Тебе бы, Золото, меньше книжки о любви читать, они запрещены Сводом Правил, и меньше по элективам ходить к преподавателям-чудакам, их в программе Академии нет.

– Золото, иди в дом, – повторяет мать. – Кара, иди по своим делам.

Золото, Золотце, Золотая. Всегда на первом месте для родителей. Должно быть, они вовремя поняли, что я не лучший экземпляр, и, пока возраст для деторождения не истёк, решили завести ребёнка получше.

Сестра и мать теряются за дверью. Как опрометчиво было сказать «иди по своим делам», ведь ей известно – я никогда не хожу по мостам. Вне зависимости от обстоятельств. Даже если требуется пересечь крохотную дистанцию между ближайшими частями города, я никогда не хожу по мостам, я вызову водителя.

В воздухе машины переходят с одной воздушной полосы на другую, и я наблюдаю за ними – переплетаются словно ветви диких и невиданных ранее растений, путают в своих искусно-мудрёных цветах. Оглядываюсь на сад: каждый раз, смотря на него, мечтаю вырубить всё до последнего оставшегося сухой колючкой куста. Ничего живого не должно присутствовать в этом доме, на этой улице, в этом городе – ничего живого, как и в душах каждого пребывающего в Новом Мире.

А вот и мой водитель. Серебристое авто со знакомым номером приближается к улице Голдман и спускается к парковочному месту, у которого я стою.

За рулём молодой парень.

– Доброго дня, мисс Голдман, садитесь.

Он открывает дверь – та плывёт в сторону – и указывает на диван. Я всегда сижу на этом диване, всегда смотрю на салон чёрного цвета, всегда бросаю рюкзак к ногам на крохотный коврик. Но я никогда не видела этого человека за рулём (несмотря на то что половина лица водителя сокрыта дыхательной маской).

– Вы не мой водитель, – перечу я.

– Машина ваша, мисс Голдман, – говорит юноша. – А водителя я подменяю, у него по личным обстоятельствам эта неделя взята в перерыв.

Уточняю осторожно: