Сонилим

- Как "какое"? А то, что людей не хватает для охраны замка, ты знаешь?

- И чего? - недопонял Брон, а колесики в моей голове завертелись-завертелись!

- А того, что тех, кто работает на нижних уровнях - перебросят на замок. Этим ведь - при этих словах он пренебрежительно плюнул в мою камеру, - много охраны не нужно. Да и их состояние не располагает к побегу, им бы отдышаться хоть немного, чтобы не били! - весело гоготнул, подонок. Брон посмотрев в мою сторону, понял, что их веселья я не разделяю, но и интереса скрыть не в состоянии, сказал:

- А ты чего, дрянь, уставилась? На тебя это не распространяется! Для тебя особое расписание, ты из этой камеры живой не выйдешь.

Впрочем, он соврал. Я вышла. Ну ладно, буду более точной – меня вывели. А еще точнее – вытянули. В лохмотьях и благоухающую собственными отходами меня за ногу вытянули из камеры, словно куль с соломой, не обращая внимания на неровности каменного пола. Путь, который следовал этой вылазке, был недолгим. Всего несколько коридоров, две короткие лестницы и меня, не забыв окатить мыльной ледяной водой, оставили в очередной камере. Рассмотреться толком мне не дали – буквально через несколько минут сквозь магический экран я увидела его.

Красивый мужчина, и все они – красивые. Высокий, черноволосый с серыми глазами и одет с иголочки, император Джахар с презрением и долей злорадства взирал на меня в гордом одиночестве – ни стражи, ни слуг вокруг. Только он там и я здесь.

Убожество, что осталось от моей одежды, едва прикрывало стратегические места. Неосознанно попыталась прикрыться, что вызвало только еще большее презрение мигом отпечатавшееся на его холеном лице. Мне, в основном, было уже все равно.

Я не ненавидела этого человека, я не боялась его и вообще по отношению к нему ничего не чувствовала. Во-первых, я не была уверена, что мне следует испытывать, смотря на него, а во-вторых, все существующие в мире чувства заменила боль, ледяной волной затопившая все тело.

- Видишь, как повернулось-то? – я молчала, просто не было сил говорить. – Я тебя задаривал шелками, я с тобой носился и был готов подарить ... – запнулся, – ...все. Я готов был все императорство положить к твоим ногам, а ты гордо отворачивалась и даже мысли не допускала поменять свое отношение. А теперь ты здесь, лежишь, словно побитая собака и пытаешься скрыть наготу израненного тела... Чего тебе не хватало, Сиа? Чего?

Чего мне хватало? А кто бы знал! Хотя.. Ответ может быть только одним:

– Свободы. – прохрипела я и едва не завыла от боли, которая отдалась практически в каждой клетке моего тела. Казалось, будто я все свои силы вложила в это одно несчастное слово.

– Я тебе дал всю свободу! Ты могла делать все что угодно! Помыкать мной.. Но ты... Ты просто издевалась и презренно на меня смотрела. – император сжал губы в тонкую нить. – И вот я лишил тебя свободы. Надеюсь, теперь ты поймешь разницу меж тем, что было и стало. – развернулся, чтобы уйти, но в последний момент остановился и вновь посмотрел на меня:

– Я даю тебе последний шанс. Если попросишь, я тебя выпущу с тюрьмы. Ты будешь госпожой. Тебе будет дана свобода... Чуть меньше, чем в предыдущий раз, потому что я не готов вновь так сильно рисковать. Тебе стоит только попросить и ты поймешь, что я могу быть не только жесток, но и милостив.

"Унижаться?! Перед этим вот?!" подумалось мне. "А кто докажет, что он не грохнет меня, как только поймет, кто я?!". И именно в этот момент меня осенило – я жива, пока не сломалась. Не знаю почему так, но уверенность, что меня действительно прикончат, как только я стану молить о пощаде, казалась аксиомой. Как только подумала это, я сделала единственное, что было мне по силу – плюнула ему под ноги.

– Я так и думал. – только и сказал император и, развернувшись, ушел.

Сразу после него в камеру ворвались трое стражников и всего лишь через несколько ударов я отключилась.

****

Как только отошла от "силового наркоза" великодушно предоствленного моими тюремщиками, я поняла, что еще одного такого визита вежливости от Джахара я физически не вытерплю: мускулы дико болели от одного упоминания, что им нужно напрягаться, и не слушались меня. Я заставляла себя с трудом сглотнуть слюну – единственная жидкость, попадавшая в организм помимо крови из ран, которую я, уже без былого отвращения, тоже глотала. А эти подонки словно специально вылили на меня два ведра мыльной воды! Пить невозможно, плюс ко всему щелочь из мыла попала во все возможные раны и ранки и нещадно зудела. Ненавижу!

В общем, я принялась составлять план на будущее. Первым пунктом стояло: "выбраться из камеры", за этим следовало "выбраться из подземелья", "выбраться из замка", несколько малозначащих пунктов, как "найти еду, одежду и кров над головой" (в основном, чтобы отлежаться и набраться сил). О смерти Джахара и других дарсинцев пока не задумывалась – пока они мне не по зубам, поэтому заключающим, не знаю каким по счету, шел пункт "убить Валласа". Уже только ради этого стоило выбраться живой из заключения. Дело оставалось за малым – не упустить возможности и сбежать.

Не покидали голову и слова охранника о гостях. Конечно, охрану с моей камеры не снимут, но факт, что в самом подземелье стражников станет меньше – обнадеживал. Отдельный огромный плюс был в том, что я точно узнала, что само место заключения находится во дворце. Если я выберусь... Вот именно что "если". Ладно, детали разработать мне не суждено, но я что-то придумаю.

- Я вижу что ты не спишь, - довольно миролюбиво сказал молодой охранник. – да-да, тот самый. Следует уточнить, что глаза у меня были закрыты поэтому я не могла сообразить, как он смог понять. С трудом кивнула. Не знаю зачем, скорее всего не хватало общения, ведь за все это время со мной никто не разговаривал, лишь избивали. Даже те, кто охранял, удостаивали меня только кулаком, хорошо, если без местного аналога кастета.