Страница 24 из 34
С уверенностью, граничащей с идиотизмом, я предполагала, что для получения нового задания наш маленький отряд зайдёт в какой-нибудь населённый пункт. Но ошиблась. Мы получили письмо, присланное с почтовым вороном. О существовании почтовых голубей все, конечно же, в курсе, а вот то, что воронов можно использовать подобным образом, я узнала впервые. Впрочем, Слепой Ткач с ними, со всеми, – с воронами и с голубями, – не о них сейчас речь. Речь о том, что с момента, когда удалось в последний раз покормить демона, живущего во мне, прошёл почти месяц. Предельный допустимый срок голодовки близился к концу.
Не существует в мире абсолютной силы, за исключением божественной. У любого плюса в паре обязательно стоит минус. Так, например, мой демон делал меня сильнее и могущественнее большинства существ, живущих в Мире Трёх Лун, но я, в свою очередь, зависела он него сильнее, чем наркоман от дозы, ибо самый жалкий наркоман имеет иллюзию выбора – сдохнуть ему во время ломки или найти в себе силы пережить её.
У меня такой возможности не было. Какое-то время демон будет молчаливо ждать, потом начнёт требовать крови и боли. Если я не проявлю благоразумия, тёмная половина разрушит мою личность, поглотив рассудок без остатка. Тогда я стану универсальной, неконтролируемой машиной для убийств. Вот такая миленькая картинка.
Поначалу жажда давала себя знать лишь плохим настроением да навязчивыми головными болями. Но с каждым днём, с каждым часом моё состояние ухудшалось. Я то тряслась в ознобе, то страдала от жара, мои кости крутило, как бывает при злой лихоманке.
Я понимала, что откладывать дальше нельзя, что нужно что-то делать, как-то решать проблему, но я… я давно не убивала. С тех пор, как осознала свою демоническую природу. Да в убийствах и особой нужды-то не было. В большом городе всегда достаточно жертв, отягощенных галлюциногенами до такой степени, что утром любое нападение представлялось им не больше, чем кошмарам. Двух-трёх человек за ночь мне на месяц вполне хватало, с учетом того, что Эллоиссент добровольно соглашался служить «перекусоном».
Стоит мне сейчас начать кормиться, я уже не остановлюсь – слишком голодна. Но даже если бы я удержалась от убийства, моей потенциальной жертвой сейчас мог стать только один из охотников, а эти люди нападение нечисти с кошмаром никогда перепутают. Мои товарищи обернутся против меня, и тогда вместо одного человека я должна буду уничтожить целый отряд. Не факт, что подобное мне под силу, охотники ведь далеко не мальчики из церковного хора. А самое главное, я не хотела никому причинять вреда. Но если я немедленно не пополню запасы тёмной энергии, это для всех нас обернётся катастрофой. Как говорится: что в лоб, что по лбу, или – хрен редьки не слаще. И как всё исправить – ума не приложу.
Весна в этом году выдалась дождливая. Новый день не отличался от вереницы остальных – такой же серый и промозглый. Восточный ветер нёс с собой тяжёлые тучи. Не те, что налетают грозовым порывом, порождающим молниеносную бурю с последующим очищением, нет. Эти тучи, казалось, способны были висеть над головой сутками, да что сутками, – целыми неделями, лишь изредка разрешаясь скучным, по-осеннему затяжным, дождём.
Департамент дал указания двигаться на север, в болотный край, в бездонную липкую топь. Мы продвигались вперёд по заброшенной дороге, такой древней, что казалось, прошли века с тех самых пор, когда люди в последний раз о ней позаботились. Когда-то широкая и надёжная, теперь она представляла собой узкую затвердевшую тропу, во многих местах залитую водой. Местами тропа эта была почти сносной, но большую её часть мы продвигались вперёд пешком, ведя лошадей в поводу. Поднимался сероватый туман. Тучи насекомых, звеня, плясали в воздухе. Лошади то и дело беспокойно, жалобно ржали.
Я не могла не насмехаться сама над собой. Ну кто бы узнал в зачуханной заморашке высокомерную, стервозную красотку Одиффэ Чеаррэ? Как ни странно, при всём при этом, о сделанном выборе я нисколько не жалела, кочевая жизнь всегда была мне по сердцу.
Когда прямо под носом моей каурки вынырнула водяная крыса, бедное животное пришло в состояние неконтролируемой паники, мне с трудом удалось сдержать её. Несчастная лошадка не привыкла блуждать по трясине. Так что, когда впереди показался небольшой, густо заросший лозняком, островок, все мы дружно благословили Благих Богов, благодарные за возможность ощутить под ногами твердую почву и передохнуть.
На короткое мгновение над болотом воссияло солнце.
Стоя посреди бесконечной, блестящей в золоте солнечных лучей, трясине, я задыхалась от снедающего тела и душу жара. Мне хотелось с разбегу рухнуть в ледяную жижу, утопиться, забыться, охладиться… или уже разорвать кого-нибудь на части, и покончить как с физическими, так и с нравственными страданиями.
– Что будем делать? – пробасил Таббар. – Разобьём лагерь?
– Согласно карте, стоит пройти ещё немного, выйдем на довольно сносную гать, – заметил Кассли.
– Выйти-то выйдем, да оно нам надо? – прорычал Кентар. – Мы ж не выбраться отсюда поскорее хотим… хотя, конечно, хотим! Но прежде нам ещё нужно с тутошней нежитью разобраться.
Кассли сжал челюсть, словно удерживая рвущиеся с языка нелицеприятные слова.
– Не гать искать нужно, – гнул свою линию Таббар, – а окапываться. Пусть ночь пока ещё и далеко, она всё равно придёт. А для лагеря лучше этого клочка суши нам не сыскать. Разве, что блокгауз какой? Да где ж в болоте его отыщешь?
– Остановимся здесь, – отрезал Ланджой.
Солнце, на миг блеснувшее в просвет между тучами, погасло и вновь зазмеился туман.
Молоточки, стучащие в моей голове, учащали дробь. Перед глазами плавали красные круги. Я села прямо на землю, прислонившись к узловатому, изуродованному стволу дерева. В сознании удавалось удерживаться лишь силой воли, а сила это скудела с каждым новым вздохом. Нужно было уходить. Срочно. Так я хотя бы дам шанс моим спутникам, не подозревающим, с каким монстром идут в одной упряжке.