Страница 15 из 30
— Я… Ты… — забормотал Рюзгар. Позабыв обо всём на свете, он сполз, словно оглушенный, с постели на пол, встал на колени перед замершим красавцем, и поднял к нему руки в почти молитвенном жесте: — Ты не пожалеешь, обещаю! Я буду нежен.
— Постарайся, — рассеянно кивнул Зариф. Он опустился на край постели и позволил трепещущему любовнику развести свои колени в стороны, открыв доступ к сокровенному.
— О-о! — едва слышное сорвалось с приоткрытых губ Рюзгара в восхищении.
Зариф покраснел и отвернулся. Но не попытался прикрыться или отодвинуться. Там определенно нечему было восхищаться. Хрупкий принц не был обделен природой, однако ему было далеко до великолепной мощи бывшего палача. Кстати, оный выдающийся во всех отношениях орган вновь явил себя миру и Нарциссу в полной красе, моментально восстав в боевой готовности. Однако Рюзгар не удостоил собственный ствол даже мимолетным прикосновением руки, всецело сосредоточившись на услаждении принца.
Не смея осквернить предоставленное сокровище прикосновением грубых рук, Рюзгар с благоговением поднял пока еще недостаточно возбужденный ствол Нарцисса на свой широкий горячий язык. И осторожно вобрал в рот. Сомкнул губы вокруг, прижал головкой к твердому нёбу. И закатил глаза, словно отпробовал божественной амброзии. Детородный орган в сладостном жаре рта стал ощутимо увеличиваться, набирать силу. Словно бутон цветка распускался под лучами солнца, уверенно расправляя лепестки и поднимая чашечку к небесам на гордо выпрямляющемся стебле.
Наблюдавший за ним сквозь ресницы Зариф не удержался от шумного вздоха. Когда же Рюзгар начал нежно посасывать, принц откинул голову назад. Опершись руками о постель, он раздвинул колени еще шире, поощряя бывшего палача продолжать сладкую пытку.
Рюзгар продолжил, не торопясь. Пусть собственная мошонка поджалась, сведенная почти болезненной судорогой желания, он не смел спешить. Даже когда Нарцисс, забывшись, вновь прикусил нижнюю губу жемчужными зубками и слабо дернул бедрами, намекая на более смелые движения, Рюзгар положил обе руки ему на тонкую талию, погладил впалый живот большими пальцами, затем сместил ладони на узкие мальчишеские бедра и крепко сжал, удерживая от резких толчков, не позволяя ускорить события. Зариф капризно выдохнул с голосом, протестуя против своеволия. Он не умел принимать ласки безучастно, ему хотелось двигаться. Но нежные и сильные руки удерживали его, предупреждали порывы, оглаживали по бокам, успокаивая, словно он был напуганным молодым жеребцом, почти жеребенком, только что почуявшим седло и нового, незнакомого пока что всадника.
Однако Зариф не был намерен сдерживаться. Он откинулся назад всем телом, лег на простыни, одну ногу поднял на постель, согнув в колене, открыв себя для Рюзгара еще больше, еще откровеннее. Более того, чтобы бывший палач не смог сказать, будто не понял намёка, принц поймал его руку и решительно сместил со своего трепещущего живота вниз, ниже обласканных широким языком яичек.
— Заставь меня забыть о… обо всём. О нём.
Шепот Зарифа пронзил молнией, Рюзгар приоткрыл зажмуренные, затуманенные глаза. Под своими пальцами, направленными рукой принца, он ощутил подрагивающий вход, горячий, жаждущий прикосновений. Заранее разработанный, скользкий от масел, податливый, манящий.
Зариф громко, откровенно застонал, когда один палец на одну фалангу проскользнул внутрь его тела. Он дёрнул бедрами навстречу, без слов умоляя о большем. Но Рюзгар отнял руку, сам не понимая, почему. Что ему мешает принять этот роскошный дар? Возможно, ревность? Ведь Нарцисс сейчас думает вовсе не о нем.
— Я приказываю тебе, — срывающимся шепотом выдохнул Зариф. Приподняв растрепанную голову, зло сверкнул пьяноватыми от внутренней боли глазами.
— Прости, я не смею, — пробормотал Рюзгар. — Ты сам не хочешь этого. Ты всё еще любишь… его.
— Что ты знаешь! — бросил прекрасный Нарцисс, несравненный в своей тихой ярости. И закрыл пылающее лицо ладонями, выставив вверх острые локти.
Рюзгар никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в этот момент. Настолько растерянным. Не понимающим, как утешить, не причинив еще больше боли. В это момент он ненавидел халифа сильнее, чем когда-либо прежде. Тень Сефева встала между ними незримой стеной…
— Пусти, меня ждут! — раздалось снаружи.
— Господа заняты! Нельзя мешать! — причитал слуга. Но как остановишь упрямую принцессу?
Нилюфер ворвалась в чужую спальню, как к себе домой. И замерла, пораженная увиденным.
Зариф взглянул в ее сторону сквозь пальцы. Затем медленно опустил руки. Но больше не сделал ни движения. Рюзгар тоже не посчитал необходимым встать с колен с пола. Он лишь упер в бесцеремонную гостью тяжелый взгляд, без слов объявивший ей, насколько она не вовремя. Однако Нилюфер не поддалась стыду, пусть щеки ее вспыхнули ярче диких тюльпанов. Напротив, она сделала знак слуге выметаться прочь, чему тот с охотой подчинился, бесшумно затворив двери. Сама она подошла к кровати — и медленно разоблачилась. Рюзгар невольно отметил: недавно точно так же шелк соскользнул с плеч Нарцисса. «Так», да только при этом совсем непохоже. Шелковая тончайшая ткань облизнула на прощанье высокий бюст, торчащие крупные соски налитых грудей. Крутые женские бедра так же замедлили шорох скольжения. И ноги — ноги принцессы с полными сочными ляжками и аппетитными икрами не шли в сравнение со стройными ногами Нарцисса. Рюзгар вновь испытал прилив голода, он шумно сглотнул наполнившую рот слюну… И с тревогой покосился на Зарифа: принц, окинув взглядом налитые груди, осиную талию и бесстыдно округлый девичий животик, под которым темнел треугольник темных завитков, вновь со слабым стоном закрыл лицо ладонями.