Бифуркатор

Время – честный человек

П. Бормаше

*

Пробуждение ничем не отличается от других утренних приходов в мир. Сначала вдалеке играет Каннамский Стиль, потом звук становится чётче, и вот я уже в своей кровати. Щурюсь от солнца, потираю сонные глаза…

Что?

В своей кровати?

Вскакиваю и хватаюсь за телефон. Одиннадцатый час, двадцать третье июля! Я вернулся в тот самый день, как его там… Бифуркационный.

- Андрюшка!

Оглядываю комнату в поисках братишки, но его нет. В голову лезут самые неприятные мысли, и апофеозом их является самоубийство. Я бы, наверное, уже давно уничтожился, ещё когда понял бы, что застрял в одном дне.

Ну вот поэтому я и не могу быть бифуркатором!

Откинув одеяло, я вскакиваю и замираю на ковре. В одних мятых трусах, взъерошенный, раскрывший рот, я даже не знаю, куда идти. Что там говорила одна из Тварей? У нас время до восьми?

Я решаю заглянуть в самое близкое помещение – ванную. Вхожу, а там, в душевом отделении… Андрюшка. Стоит в одних трусах и футболке и смотрит в никуда. Кожа бледная, под глазами тёмные пятна.

Моё сердце будто подвисает на секунду. Вот она – финишная прямая, последний коридор, пройдя который можно вопить: ура! победа! Но я сдерживаюсь, хоть и сложно. Одёргиваю трусы и по возможности будничным тоном произношу:

- Доброе утро.

Взгляд Андрюшки медленно становится осмысленным.

- С каких пор ты желаешь мне доброе утро? – спрашивает он бесцветным голосом.

Я не отвечаю, чтобы не разрушить иллюзию неизвестности. И как ни в чём не бывало прохожу к раковине. Достаю зубную щётку и пасту. Открываю тюбик и останавливаюсь, лукаво поглядывая на Андрюшку. Какой же он несчастный, похудел; стоит, смотрит на меня во все глаза.

- Мне даже как-то страшно зубы чистить, а вдруг зубная паста мне на руку выплюнется, - говорю, и медленно давлю на тюбик. Верхний слой голубоватый массы чуть вздыбился и выпустил наружу пузырёк воздуха.

- Ну вот, - говорю. – Теперь можно чистить.

- Откуда ты узнал? – Андрюшка серьёзно хмурится, и я вспоминаю подобный забавный взгляд.

- Я много чего знаю, - откладываю зубную пасту и щётку. – Например… что одно яйцо в холодильнике протухшее, и я могу его пожарить на яичницу сегодня.

- Ты его точно пожаришь, - в глазах Андрюшки вспыхивает интерес, чего, думаю, не случалось с братишкой уже давно. – Но откуда ты всё это знаешь?

- Просто я ещё знаю, что ты проживаешь двадцать третье июля уже два месяца, - серьёзно говорю.

- Сегодня уже пятидесятый раз, - отвечает Андрюшка. – Но… теперь и ты это почувствовал? – удивлённо улыбается брат.

- Нет. Не почувствовал. Я просто вернулся за тобой из будущего. В общем, это долгая история, но мне пришлось многое вытерпеть.

- То есть… прямо за мной? – лепечет Андрей. – То есть, ты меня заберёшь в нормальное время?

- Всё верно, - киваю. – Вечером мы уже будем дома. Не помню точно, восемнадцатого или девятнадцатого августа. Мама очень соскучилась по тебе.

- То есть, ты именно за мной возвращался? – тихо настаивает Андрей.

- Помнишь, я тебе как-то дал обещание всегда защищать тебя? Вот я его и сдержал.

Глаза братишки бегают, а потом происходит то, чего я не видел почти за всю жизнь: Андрюшка начинает плакать. Он направляется ко мне, протянув руки, а потом спотыкается о бортик душа и падает. Я подхватываю брата и прижимаю к себе.

А он всё ревёт и ревёт, и мне не хочется его останавливать. Мне одновременно и грустно, и чувствую себя героем.

- Пойдём уже отсюда, - умоляет Андрей. – Из этого чёртова дня.

Я думаю. Самому хочется свалить побыстрее, но вспоминаю некоторые не завершённые дела в этой реальности, поэтому отвечаю:

- Нет. Андрюха, пока рано. Я жутко голоден, давай поедим. Я сделаю яичницу и тебе.

- Только не из протухшего яйца, - всхлипывает брат.

- Не из протухшего. И теперь я буду всегда делать только такую яичницу, как ты захочешь.

- Только глазунью, - Андрей отступает от меня, и его красные заплаканные глаза смотрят прямо в меня. Самый доверчивый взгляд брата, который я видел за всю жизнь.

- С помидорками, - добавляю и щёлкаю Андрюшку по носу.

**