Страница 4 из 104
– Ты это… – это был мамкин брат, Денис Краснов. Свободный сталкер, добывающий на поверхности разные ценные вещи на продажу или нанимающийся на станциях для выхода на поверхность. – Потерпи чутка. Мне придется скрыться на неопределенное время… А потом я заберу вас с Витькой отсюда. Обещаю!
Сердце Витьки забилось быстрее, все-таки не часто дядя Денис приходил к ним, а как приходил, то приносил что-нибудь интересное и мальчику. У него уже скопилась изрядная коллекция игрушек, которых на Китай-городе ни у кого не было. Витька их трепетно берег и прятал за тумбочкой в мешке. Только вот сейчас вставать и показывать свое состояние бравому сталкеру не хотелось. Стыдно было явить слабость – он ведь мужчина! Поэтому мальчик лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к разговору.
– Денис? Ты что задумал? – с подозрительностью и тревогой в голосе спросила мать.
– Ничего, сестренка, ничего страшного, – попытался отвертеться Денис.
– Ну-ка рассказывай, вижу же: что что-то задумал!
– Ничего, родная, ничего. – настаивал он. – Только чтобы не случилось, верь, все наладится! Поняла? Я скоро вернусь за вами.
Оксана ничего не ответила, Витька только услышал, как зашелестела одежда, а потом полог палатки – Денис обнял сестру на прощание и вышел.
– Мам, кто это был? – спросил мальчик, протирая заспанные глаза. Он будто только проснулся: вроде слышал что-то, а что – не понял.
– Не важно, сынок, – ответила Оксана. – Ты выспался?
И видя, что Витька кивнул, заговорила:
– Вставай, солнышко. Нам сегодня поработать придется. И чем раньше мы займем место на платформе, тем лучше.
– Но мы же в кабаке работали?
– Увы, теперь нам придется другую работу искать. Иначе, жить не на что.
Но место едва отыскалось, Оксане с сыном пришлось пройти по всей платформе, и только рядом с поездом «смотрящего» они его нашли. Станция даже в столь ранний час – восемь утра – походила на полноценный базар. Ближе к центру платформы были разложены ткани, а на них – все, что торговцы пытались сбыть. Несметные «сокровища» выуживались из баулов и демонстрировались публике, прибывающей во множестве из разных уголков метро. Здесь ходили Ганзейцы с видом знатоков торгового дела и ценителей сокровищ, будто они одни знали настоящую цену предметам. Тут же высматривали наиболее ценные книги и кшатрии Полиса, ведь Самую Главную Книгу так и не нашли. По соседству подозрительно оглядывался товарищ с Красной Линии. Что его сюда занесло, можно только догадываться, но жадные взгляды в направлении палаток с путанами говорили красноречивее всяких слов. Здесь же отирались и гости с соседнего Китай-города, занятого кавказской диаспорой, но они вели себя тихо, видно, просто что-то искали. Ватага неумытых мальчишек бегала среди толпы, «щипала», но бдительность гостей была на высоте, и пойманных за руку сразу вели к вагону «смотрящего», и как воришка не упирался, его ждала незавидная участь: кого-то стегали плетьми на глазах у всех, кого-то сажали в карцер на несколько суток без еды и воды, а нескольким не повезло особо сильно – самым настырным и постоянным воришкам, так и не сумевшим бросить это опасное ремесло, «смотрящий» приказал отрезать пальцы. Так что у более взрослых пацанов иногда не хватало по три или четыре.
Витька поежился: неужели и ему теперь придется научиться этой древней профессии? Как странно и быстро изменилась его жизнь: иметь работу, не нуждаться в еде, жить с мамой и папой, и, вдруг, один мудак с заточкой, и все изменилось. Теперь он сидит с мамкой на платформе, а она готовит флейту, чтобы заработать им на кусок хлеба или жареной, почти засохшей тушки крысы. Кроме них на платформе играла еще пара человек, – один на гитаре, другой на гармошке, – но оба они были далеко от вагона, где присели Витька с мамой, и у Оксаны теперь никто не сможет забрать потенциальных слушателей. Витька бросил перед собой старую вязанную шапку – для пулек, и со вздохом уставился на призывно приглашающую купить свой товар бабку в бушлате, шапке-ушанке со звездой, чадящей самокруткой. Густой сизый дым окутывал торговку, а она будто таинственный факир за клубами дыма призывно размахивала руками.
– Какие они? Вы помните? Или не видели никогда? Подойдите и посмотрите! И купите на память! Только один день! Сегодня! Эти счастливые лица будут доступны вам! Подходите! Покупайте! Эти фотографии из прошлого принесут надежду в ваш дом, они оберегут ваших мужей от гибели, детей от напастей, а вам, девушки, помогут завести кучу детей.
И народ подходил, смотрел на фотографии улыбающихся людей из довоенной жизни и покупал! Не понятно было, верят ли они в чудодейственность этих красивых листочков из прошлого или же им просто изредка нужно видеть счастливые лица, чтобы не забыть, что такое счастье и радость.
Именно тогда Оксана заиграла. Легкая, нежная, обволакивающая мелодия разнеслась вокруг. Люди зачарованно повернули головы, и даже хозяйка фотографий замолкла, вслушиваясь в музыку. Слегка печальная, но легкая, воздушная и плавная – она завораживала, словно мужчины и женщины, вдруг, вспомнили, что такое музыка, будто очнулись, стряхнули с себя тяжесть прожитых в подземелье лет и начали подходить, образовывая полукруг. Витька с удивлением смотрел на них, будто видел впервые. Оказывается, не только фотографии способны творить чудеса, но и музыка. Мелодия флейты как невидимая веревка арканила людей и притягивала их к инструменту.
В старую слегка дырявую шапку посыпались первые монеты – пульки. Люди кто откуда – из-за пазухи, из кармана, из обуви, из-под шапки – доставали патроны и бросали в импровизированный мешок. У Витьки даже появилась легкая надежда, что ему никогда не придется воровать, как…