Стокгольмский синдром

Оче­ред­ной ти­пич­ный, до ужа­са се­рый и про­моз­глый сен­тябрь­ский день. Идет тот са­мый мел­кий дождь, ко­торый обыч­но ужас­но ме­ня раз­дра­жа­ет, но сей­час мне, мяг­ко го­воря, пле­вать, да­же, нес­мотря на то, что мой лег­кий плащ вот-вот про­мок­нет нас­квозь. Се­год­ня у мо­ей лю­бимой и са­мой луч­шей ма­мы на све­те день рож­де­ния, и я ре­шил на­вес­тить ее. Жаль толь­ко, что де­лать это при­ходит­ся на клад­би­ще. Но тут уж ни­чего не по­пишешь. Я счас­тлив, что те­перь мо­гу ви­деть ее хо­тя бы на фо­тог­ра­фии, тро­гать кра­сиво выг­ра­виро­ван­ные на хо­лод­ном над­гро­бии бук­вы и вспо­минать про­шед­шие вре­мена. 

Я до сих пор пом­ню те со­бытия так, слов­но это бы­ло вче­ра, хо­тя на са­мом де­ле прош­ло уже чуть боль­ше двух лет. С то­го мо­мен­та мно­гое ус­пе­ло из­ме­нить­ся. Я пов­зрос­лел, по­ум­нел, с ме­ня на­конец сле­тела пос­ледняя ше­луха на­ив­ности. Те­перь моя жизнь выг­ля­дит сов­сем по-дру­гому: от­ре­мон­ти­рован­ный и пе­ре­ус­тро­ен­ный дом, по­выше­ние на ра­боте, креп­кая семья. Да, мам, у ме­ня на­конец-то по­яви­лось то, че­го ты так от ме­ня жда­ла. Ду­маю, ты мог­ла бы гор­дить­ся мной. Да что уж там, я и сам это­му не­веро­ят­но рад. Ведь это так за­меча­тель­но: най­ти че­лове­ка, ря­дом с ко­торым те­бе так хо­рошо, что аж ду­ша по­ет. Ря­дом, с ко­торым ты чувс­тву­ешь се­бя в бе­зопас­ности. С ко­торым вы об­ра­зу­ете еди­ное це­лое...

Черт. Да­же спус­тя столь­ко вре­мени, я не мо­гу не ду­мать о том, что слу­чилось тем и­юль­ским ве­чером. Тог­да жизнь в оче­ред­ной раз по­пыта­лась взять ме­ня на сла­бо, про­верить, так ска­зать, в де­ле и вы­бить из ме­ня всю дурь. И я по­доз­ре­ваю, что в тот раз ей это уда­лось. Пос­та­вить ме­ня в без­вы­ход­ное по­ложе­ние, зас­та­вить ис­пы­тать на се­бе мно­гие жут­кие ве­щи, и, в кон­це кон­цов, свес­ти с тем, кто стал для ме­ня всем. Я встре­тил то­го че­лове­ка, ко­торый смог зас­та­вить ме­ня из­ме­нить­ся, что ни­кому и ни­ког­да не уда­валось до сих пор. За­ново пе­рес­мотреть при­ори­теты, уви­деть мир с дру­гого уг­ла, при­об­рести бес­ценный опыт и, в ито­ге, на­чать жить с чис­то­го лис­та. Вот, что про­изош­ло со мной тог­да. А в ито­ге? Я вер­нулся к на­чалу. Я пе­режил пять дней гре­бан­но­го ада, пол­ностью пе­ре­ос­мыслив всю свою жизнь, го­дами ус­то­яв­шу­юся сис­те­му ми­ра, что­бы в ито­ге вер­нуть­ся к то­му, с че­го, черт по­бери, на­чал.

Я хо­тел по­кон­чить с со­бой. Я не же­лал боль­ше жить в пол­ном ра­зоча­рова­нии. Пер­вые нес­коль­ко не­дель пос­ле то­го дня бы­ли сплош­ным кош­ма­ром на­яву. Ме­ня тас­ка­ли по раз­ным уч­режде­ни­ям. Всем от ме­ня что-то бы­ло нуж­но. Мне не да­вали про­ходу. Каж­дый ок­ру­жав­ший ме­ня тог­да че­ловек счел сво­им дол­гом ска­зать мне, что все при­дет в нор­му, по­жалеть ме­ня, но не из-за то­го, что я ос­тался один про­тив всех, пол­ностью не­пони­ма­емый ок­ру­жа­ющи­ми, а по­тому что я яко­бы ока­зал­ся жер­твой ужас­ных прес­тупни­ков. А я толь­ко и де­лал, что мол­чал. Но и мол­ча­нию при­шел ко­нец, ког­да до ме­ня доб­ра­лись аген­ты. Приз­нать­ся, я ждал это­го и был го­тов к встре­че. Од­на­ко мне очень не хо­телось вспо­минать о про­изо­шед­шем и тем бо­лее го­ворить об этом. Я так и ска­зал им, но ко­му на­до бы­ло ме­ня слу­шать? Для них я яв­лялся чем-то вро­де ис­точни­ка ин­форма­ции, им бы­ло пле­вать на ме­ня и мое са­мочувс­твие. Я пом­ню, что я очень силь­но ра­зоз­лился и из-за это­го вел се­бя и от­ве­чал на воп­ро­сы весь­ма аг­рессив­но. Впро­чем, я не ви­жу в этом ни кап­ли сво­ей ви­ны, это бы­ла за­коно­мер­ная ре­ак­ция. Ког­да фе­дера­лы на­конец от­вя­зались, за ме­ня взя­лись вра­чи. К то­му вре­мени у ме­ня бы­ла глу­бочай­шая деп­рессия, а на вре­мя ус­по­ко­ив­ший­ся нев­роз сно­ва на­чал прог­ресси­ровать. Я точ­но знаю, что ок­ру­жа­ющим зап­ре­тили го­ворить со мной на те­му не­дав­них со­бытий. Они бо­ялись, что я окон­ча­тель­но сор­вусь. И воз­можно, так бы и слу­чилось, ес­ли бы не сон, ко­торый прис­нился мне на сле­ду­ющую ночь.

Это был он. Тот са­мый сон. По­ле, озе­ро и си­лу­эт. Спус­тя до­воль­но боль­шой про­межу­ток вре­мени, я сно­ва уви­дел его. Но в этот раз вмес­то то­го, что­бы сно­ва по­пытать­ся уз­нать, кто же эта та­инс­твен­ная фи­гура, я по­бежал прочь. Я не хо­тел, что­бы ме­ня ви­дели в та­ком сос­то­янии. Я чувс­тво­вал нас­толь­ко силь­ное от­ча­яние, что мне бы­ло уже аб­со­лют­но не­важ­но, кто это или что. Мне лишь хо­телось, что­бы все вер­ну­лось на кру­ги своя. Что­бы все бы­ло как рань­ше. Что­бы все, ко­го заб­ра­ла у ме­ня судь­ба, бы­ли жи­вы. Я бе­жал не­из­вес­тно ку­да, не раз­би­рая до­роги, так что не­уди­витель­но, что в ито­ге я спот­кнул­ся и про­пал в вы­соких ко­лось­ях. Я так и про­дол­жал си­деть на зем­ле, по­ка кто-то не по­дошел ко мне. Нез­на­комец про­тянул мне ру­ку. Толь­ко под­нявшись на но­ги, я уви­дел, кто это. Я не мог по­верить сво­им гла­зам. Это бы­ла моя мать. Моя са­мая лю­бимая и не­пов­то­римая Люд­ми­ла. Она об­ня­ла ме­ня и ска­зала, что­бы я не от­ча­ивал­ся, что ско­ро все на­ладит­ся. А чуть поз­же, ус­по­ко­ив ме­ня, она до­бави­ла, что я ни в чем не ви­новат. Она поп­ро­сила ме­ня, что­бы я боль­ше не ко­рил се­бя за то, что ос­та­вил ее од­ну, ведь да­же ес­ли бы я был ря­дом, это ма­ло что из­ме­нило бы. По ее сло­вам, во всем слу­чив­шемся нет ви­нова­тых. Прос­то так и дол­жно быть, ее вре­мя приш­ло. Имен­но в тот мо­мент я по­чувс­тво­вал се­бя буд­то пе­реро­див­шимся. Пос­ле то­го ро­ково­го дня я на­конец смог вдох­нуть пол­ной грудью и ус­по­ко­ить­ся. Те­перь уже окон­ча­тель­но.

Со сле­ду­юще­го ут­ра мое сос­то­яние рез­ко улуч­ши­лось. Я чувс­тво­вал се­бя го­товым вер­нуть­ся к сво­ей нор­маль­ной жиз­ни. По­нача­лу бы­ло очень слож­но, я по­нимал, что жить как преж­де у ме­ня уже не по­лучит­ся. Са­мая глав­ная проб­ле­ма, с ко­торой мне приш­лось стол­кнуть­ся – оди­ночес­тво. Те­перь я ока­зал­ся по­ис­ти­не один. Ни дру­зей, ни семьи. Но, к счастью, на­шел­ся тот че­ловек, ко­торый по­мог мне спра­вит­ся с этим. Тот че­ловек, ко­торый стал для ме­ня но­вым смыс­лом жиз­ни, за­няв са­мое глав­ное мес­то в мо­ем сер­дце. 

Ру­ка са­ма тя­нет­ся к кар­ма­ну пла­ща, а паль­цы сжи­ма­ют пот­ре­пан­ный вре­менем кло­чок бу­маги. Дос­тав лист, я по­оче­ред­но рас­смат­ри­ваю обе его сто­роны. По­тер­тая и смя­тая бу­мага, в ле­вом ниж­нем и вер­хнем уг­лах вид­не­ют­ся за­сох­шие кап­ли кро­ви, и все те же два пор­тре­та, смот­ря­щие с плос­кости бу­маги. В от­ли­чие от ме­ня, они не ме­ня­ют­ся. Они нав­сегда ос­та­нут­ся та­кими же, как бы­ли, и ни кровь, ни сле­зы, ни да­же смерть им не страш­ны. Бу­мага все стер­пит. И я стер­плю.

Дождь, слов­но раз­де­ляя мою тос­ку, за­рядил еще силь­нее. Ти­хо ка­чав­ши­еся на вет­ру об­лезшие вет­ки ста­рых де­ревь­ев уны­ло опус­ти­лись к зем­ле. Ка­залось, да­же при­рода раз­де­ля­ет мое го­ре и со­болез­ну­ет.

Вне­зап­но чья-то ру­ка лег­ким дви­жени­ем кос­ну­лась мо­его пле­ча. Обер­нувшись, я слег­ка от­ре­шен­но пос­мотрел на то­го, кто так бес­це­ремон­но вы­тянул ме­ня из собс­твен­ных раз­мышле­ний и вос­по­мина­ний. Ми­ловид­ная де­вуш­ка с мед­но-ры­жими вол­нисты­ми во­лоса­ми, ко­торые се­год­ня бы­ли соб­ра­ны в ту­гой пу­чок, что при­дава­ло ей не­кото­рую серь­ез­ность, сто­яла по­зади ме­ня, про­тянув впе­ред свою ми­ни­атюр­ную ру­ку с зон­том, ук­ры­вая ме­ня от дож­дя, и не­тер­пе­ливо и буд­то бы обес­по­ко­ен­но пе­реми­налась с но­ги на но­гу. Ее вы­рази­тель­ные ка­рие гла­за с вол­не­ни­ем и од­новре­мен­но доб­ро­той смот­ре­ли пря­мо на ме­ня.

– Ди­его, до­рогой, я по­нимаю, что это важ­ный день для те­бя, и не хо­чу те­бя то­ропить, но как-то мы тут слиш­ком за­дер­жа­лись… А ведь нам еще на­до ус­петь от­везти Эм­бер на при­ем к вра­чу, те­бе ведь не все рав­но на здо­ровье собс­твен­ной до­чери?

– Нет, Лей­ла, ко­неч­но, нет, я сей­час вер­нусь.

Мой го­лос зву­чал как-то сов­сем уби­то и, ка­жет­ся, она это за­мети­ла.

– Ну, лад­но… Я бу­ду ждать те­бя в ма­шине, – уже со­бира­ясь ухо­дить, она еще раз бро­сила на ме­ня тре­вож­ный взгляд. – Все в по­ряд­ке?