Страница 43 из 62
***
Надрывный колокольный звон созывал жителей на площадь. Публичная казнь. Дрэго всячески избегал такой меры наказания, чтобы не представать перед другими в роли кровавого палача, но в случае с мэром тихие варианты исключались. Стражи уже вкатили в центр деревянный чурбан с углублением для шеи и очистили площадку, став на караул. Со связанными руками и повязкой на глазах Умберто Боско моментально потерял свой представительный и властный облик.
Глядя на Черного канцлера стоящего без маски, люди перешептывались, разглядывая его шрамы и протез. Многие стремились пробиться поближе к первому ряду. Большинство не понимало, что происходит, в толпе слышались вопросы и растущее удивление.
- Жители города! – стальной голос Дрэго заставил всех умолкнуть, и на площади воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь плачем младенца, доносящимся от дальнего края толпы, - сегодня перед вами осужденный мною мэр, ответственный за хищение и растрату ваших средств! Согласно закону, каждая ячейка военных, которая недополучила жалованье из казны, может потребовать компенсацию у семьи Боско! Наказание за это преступление – смерть. Есть ли свидетели в защиту?
Обычно на этот формальный вопрос никто не реагировал, публично наказывались лишь самые злостные преступники, и никто не хотел марать свое имя, пытаясь их обелить. Но тут человеческая масса заколыхалась, и вперед вырвался взъерошенный и запыхавшийся Филиппо. Как кстати. Дрэго никак не мог найти своего заместителя и вот он, явился собственной персоной! Но парень опоздал. Мэр согласился дать официальное признание перед всеми и оправдать его уже невозможно.
- Люди! – сын мэра пытался говорить громко, но, непривычный к публичным выступлениями, он скорее кричал, срываясь в истерику, - прежде чем принимать участие в этом фарсе, называемом судом, давайте зададим нашему палачу несколько вопросов! Пусть Черный канцлер расскажет вам, чем он занимался, когда на город напали шерры? Почему слил всю оборону и позволил разграбить наши дома? Где были он и его стражи, когда тигры загоняли ваших братьев и сыновей в смертельные ловушки?
Народ загудел, послышались просьбы продолжать и Филиппо довольно заулыбался, кинув в сторону Дрэго еле заметный торжествующий взгляд:
- Я вам отвечу! Он развлекался, устроив себе брачную ночь, пока мой отец пытался убедить шерров не трогать нас! В этот раз мы потеряли всего трех человек, лишь потому, что мэр пожертвовал своей гордостью ради наших жизней. И у меня есть люди, готовые подтвердить мои слова! Но это еще не все преступления Черного канцлера. Перед вами настоящий садист, который добивается признаний силой и пытками. Если вы посмотрите на руку моего отца, то увидите, что на ней сломаны все пальцы!
Мэр оживился, подняв голову и явно прислушиваясь к настроению людей. Дрэго нахмурился. Если так пойдет и дальше, его осужденный может отказаться от собственных слов, попытавшись уйти от ответственности. Его не волновали нелепые обвинения Филиппо, но по закону люди имели право оспорить его решение прямым голосованием. Сын Умберто никак не затыкался, настраивая толпу против него:
- А что касается надуманных обвинений против вашего мэра, я заместитель канцлера и могу свидетельствовать, что ничего подобного не происходило! А те деньги, которые исчезали из общих средств, пропадали в амбициозных, но не нужных проектах. Вспомните военный завод, разрушенный шеррами! На него ушла масса денег! Как вы думаете, из чьих карманов они брались?
- Тихо! – гул толпы превратился в ощутимый ропот, и Дрэго пришлось почти кричать, чтобы заткнуть их.
Повезло, что люди боялись его власти и слушались даже после подобных обвинений. Подойдя к мэру, он шепнул ему на ухо:
- Тот, ради кого ты терпел пытки - твой сын. Я доберусь до него, если ты не признаешься публично. Хочешь сохранить его жизнь, действуй правильно.
Голова и плечи Умберто опустились, словно признавая собственное поражение. Откашлявшись, он взял слово, пользуясь тишиной:
- Прошу простить моего сына, который хочет меня спасти, но я действительно брал часть денег из казны. Но тратил их на доброе дело! Расширял границы нашего города, укреплял торговые связи, пытался защитить людей от шерров! Если за это я должен умереть, то и умру ради соблюдения закона. В этом замешан только я один.
- Есть еще желающие свидетельствовать в пользу мэра? – Дрэго обвел толпу глазами, но ни одна рука не взлетела вверх.
Прижав Умберто к чурбану, он обнажил его шею и отбросил собственные сомнения. Выхватывание меча и сам удар оказались такими молниеносными, что мало кто успел заметить, как на коже появилась тонкая красная линия. Еще секунду голова держалась, как приклеенная, а затем съехала, шлепнувшись на землю. Забившая кровь брызгала в разные стороны, но Дрэго даже не шелохнулся, не обращая внимания на случайные капли. Один из стражей уважительно положил отрезанную голову в плетеную корзину и прикрыл ее крышкой, чтобы позже передать родственникам. Казнь не отменяла похорон и скорби для любящих людей. Даже преступник заслуживал достойного перехода в иной мир.
03 июня 2294 г. Европа. Альпийские горы. Минора
Стоя на городской стене, сложенной из кусков скал и разобранных на кирпичи домов, Валенсия следила в бинокль, за тем, как двое огромных белых шерров отделились от армии, разместившийся вдали от города. Хотят поговорить? Если так, то не все потеряно. Приказав задержать их на пути во дворец, она впрыгнула в повозку и помчалась в зал. Ей нужен Макс!
Пока слуги одевали ее в лучшее платье, черное, парчовое, со шнуровкой по бокам и разрезами от бедер, правительница Миноры активно размышляла. Она встретит гостей с шиком. Этих зверюг легко впечатлить, они, как сороки, любят все яркое и блестящее. Вбежавший в комнату Максимилиан озабоченно посмотрел ей в глаза.
- Я в курсе всего. Валенсия, не шути с ними! Если они за шерркой, отдай ее!
- Вот еще! Я ни для того ее обрабатывала, чтобы отпускать. Мне нужны личные шерры! Бронированные и крепкие воины, которые смогут меня защитить! Успокойся. Или ты сомневаешься в моем даре убеждения? Для тебя есть особое задание. Рикка должна всей душой хотеть остаться с тобой! Ясно? Я в тебя верю, мой темный принц, - она томно облизнула губы, - давай, трахни ее так, чтобы сердечки летали у нее перед глазами.
- Валенсия! - Максимилиан нахмурился, - предупреждаю первый и последний раз. Я не слуга, чтобы удовлетворять всех подряд по твоей указке и не стоит присваивать себе мои заслуги! Если тебе так нужна эта девушка, пойди, обслужи белых шерров сама. Смягчи их суровые лица. Уверен, у тебя получится сделать так, чтобы перед их глазами появились не только сердечки! И на будущее запомни! Если она останется здесь, ты можешь забрать детей Рикки, но смей советовать, что мне делать с личными шлюхами. Я сам решу, как с ней поступать!
- Эй! Я за нее заплатила! Двенадцать доз «дурмана» - это большие деньги!
- Утихни. Ты получишь свои дивиденды в виде тигрят. Мне надо подумать, - он вышел не прощаясь и Валенсия злобно глянула ему вслед.
Максимилиан ухмыльнулся. Кажется, эта бешеная стерва забыла, кто помог ей взобраться на вершину. Она прославилась на весь город, родив трех дочерей. Столько не удавалось никому! А благодаря уму, расчетливости и деньгам своего семейства, прошлась по головам, прямо к трону. Но именно он показал ей всю подноготную Миноры. Раскрыл нужные ей грязные тайны и секреты. Научил, тогда еще слишком наивную и доверчивую девушку тому, что этим миром правят только две вещи: деньги и секс. Возможно, одна из дочерей, Марисса, была от него, и он держался от нее подальше. На всякий случай. Зато со старшей, Игнесс, они славно развлеклись прямо на кровати ее мамочки.
Натянув кривую улыбку, он вошел к Рикке. Какой контраст с черным и мрачным нарядом Валенсии! Одетая в длинное белое платье, девушка стояла у окна, натянув занавеску на голову, и любовалась собою в ручное зеркало, пытаясь рассмотреть со всех сторон. Понятно! Еще одна «кандидатка». Максимилиан чуть не застонал про себя. Почему они вечно хотят одного и того же? Более тупой вещи, чем брак, он еще не встречал. Самый идеальный вариант жены – это богатая, красивая, слепая и глухая. Другие кандидатуры отметались им сразу же.
- Ты прекрасна, моя тигрица, - подойдя сзади он, прижался к ее попке, - я думаю о тебе каждую секунду!
- Правда? – обернувшись, Рикка обняла его за плечи, - я тоже! Ты мне даже снишься!
- Если я признаюсь тебе в любви, то знай, это равнозначно тому, что ты станешь моей женой на следующий же день, - он даже заскрипел зубами, выдавливая из себя этот откровенный бред, - когда я увидел тебя в этом белом платье, то понял, что в день нашей свадьбы ты затмишь собой всех!
- Максик! Ты такой замечательный!
Максик? Да он заклеит ей рот, если она продолжит называть его так! Пора уже заканчивать с этим нелепым фарсом. Но ему оставалось лишь улыбаться и шутить, ожидая, когда за ними придут. Сегодня у Рикки еще есть возможность витать в фантазиях. Но все, о чем ей позволено думать – это он сам.