Страница 61 из 84
Мы в поздемке метро, на станционной платформе между массивными квадратными колоннами-подпорками в нескольких футах от края выступа рельсовой колеи. Обычно их не меньше двух, или здесь больше? Едва соображаю или пытаюсь понять, зачем нам было вообще сюда спускаться. Мы собрались куда-то ехать на общественном транспорте? Я даже не могу как следует удивиться данному открытию. Для меня главное, что Дэниэл снова смотрит на меня (или в меня). Внимательно заглядывает в глаза, возможно, проверяет реакцию зрачков (другого объяснения подобной сосредоточенности в его взгляде не дашь), удерживает положение моего лица только одной рукой.
Помню лишь, что всё это время меня подстёгивал один навязчивый импульс – поднять ладонь и обхватить дрожащими пальчиками его запястье. Меня раскачивает и толкает на него внутренней дрожью-вибрацией, словно я уже стою на неустойчивой поверхности движущегося вагона. Хочется спрятаться на его груди, обтянутой мягким кашемиром чёрного пальто, вжаться, закрыть глаза, остановить сердцебиение и дыхание... спрятаться от него же самого! Это точно полный абзац!
Может я что-то ответила, но всё равно не запомнила что, память не задело даже движением мускулов языка во рту. Мне это не интересно... абсолютно!
Не помню, когда и как перед нами остановился и застыл один из вагонов серебристо-хромированного поезда. Только несколько шагов в раскрывшиеся двери-купе, внутрь. Кажется, он совершенно пустой, и мне не интересно знать почему. Скорей из-за времени – большинство на работе, это нам приспичило прогуливать свой трудовой час самым бесстыдным образом.
Ещё несколько подталкивающих шагов в нужном направлении. Безропотно усаживаюсь в одно из сдвоенных пассажирских кресел у окна. Вернее, это Дэн усадил меня в него без какого-либо сопротивления с моей стороны. Присаживается рядом, на соседнее место полубоком, перекрывая собой все пути к моему отступлению или возможному побегу (можно подумать, моё состояние могло подтолкнуть меня на подобные безумные подвиги). На этот раз я зажата со всех сторон и передними креслами тоже. Память слегка задевает нечётким образом вереди сидящего пассажира на боковой скамье у центральных дверей, где-то в трёх метрах от нас. Обернуться и осмотреть весь вагон на наличие других возможных попутчиков тоже не тянет. Мне это тоже не интересно!
Меня медленно или постепенно топит-затягивает самым нещадным, вскрывающим все нервные окончания обострившихся эмоций одним из когда-либо пережитых мною глубочайших проникновений в мою сущность, в меня всю. И я знаю, что это не сон, хотя пробуждение неизбежно, как и приближение полного осознания – принятия того факта, что он уже стал частью меня, заражая и инфицируя своим неминуемым поглощением, уничтожая всю мою иммунную систему почти без особого напряжения, под чистую, до основания... Но я и не паникую. Пока не паникую, принимая происходящее, услышанное и случившееся за нечто естественное, обыденное и ожидаемое...
Разве я сама не этого хотела, разве не тянулась, не рвалась, не сходила с ума всё это утро (и не только сегодня!)? Разве теперь я не пытаюсь зацепиться за тебя самого, за твою близость всеми возможными способами? Не важно, что ты мне наговорил до этого, я подумаю об этом завтра, как легендарная Скарлетт О`Хара. Не важно, ложь это или безумная правда, ведь я всё ещё хочу... Хочу заглушить, затопить, заткнуть эту чёрную дыру, выворачивающуюся наизнанку который день подряд в истеричных припадках, сумасшедших фантазий и одержимой ненасытности, требуя своей незамедлительной жертвы, требуя тебя!..
-...Ты действительно думала, что будешь прятаться от этого вечно? Или сумеешь найти мне замену? Бл**ь, Эллис, какая же ты всё-таки дура... Порочная моралистка и ненасытная шлюшка... Признайся, честно! Был ли в твоей жизни хоть один недомерок, с которым ты не думала обо мне, не представляла, что трахаешься со мной, а не с ним?..
Твой горячий шёпот, напряжённый сиплый голос в моих волосах у виска, обжигает холодное ушко, скользящей патокой по моей немеющей коже... Ты сам затягиваешь меня собой, окольцевав левой рукой стянутые дрожью плечи, кончиками пальцев обрисовывая овал моего лица, пульсирующие точки изнывающих рецепторов невыносимым, едва задевающим касанием ... Хочу застонать, то ли от резкого приступа нестерпимой боли, разрывающей изнутри лёгкие с солнечным сплетением, то ли от твоих безжалостных слов и убивающей ласки, разящих точно в цель прямым попаданием с первого же выстрела.
- Поэтому ты их всех бросала, да? – боже, он задевает моё ухо не только губами.
Чувствую... как он втягивает запах моих волос, заставляя меня дёрнуться чуть ли не всем телом. Подушечки пальцев сместились на контур воспалённых губок с одновременным захватом правой ладони под моими скулами, запрокидывая без какого-либо сопротивления мне голову назад, на его твёрдое предплечье...
- Все они были ничем... Все они были не мной! Никто из них не умел тебя читать так, как я... Чувствовать так, как я... знать тебя, предвидеть все твои желания и просьбы до того, как ты взмолишься о них вслух... Они понятия не имели, что ты для них... Что ты была слишком недосягаемой и никогда не могла принадлежать никому из них, потому что всё это время ты принадлежала лишь мне одному... даже в чужой постели! Бл**ь... даже с чужим х*ем в твоей пи**е!..
Я всё-таки очень тихо застонала или всхлипнула... порывисто выдохнула, жалобно втянула воздух через раскрытый ротик, немеющий и пульсирующий под плавящим скольжением твоих пальцев. Боже правый, кто знал, что мои губы окажутся такой гиперчувствительной эрогенной зоной, что ты сотворишь с моим телом нечто невозможное спустя десять лет – заставишь умирать в твоих руках, под твоими безапелляционными обвинениями, как от смертельных укусов безжалостного демона, впрыскивая свой сладчайший яд в мои вены с каждым произнесённым словом, с каждым касанием... вынуждая сгорать в этом безумии и тут же мгновенно возрождаться в болезненной вспышке новой реальности – твоей реальности!
Что ты делал со мной? Вскрывал по новой закодированную, заблокированную десятью защитными стенами сущность Эллис Льюис? Беспрепятственно, с невозмутимой лёгкостью кибер-гения подбирал свои же тысячебитные наборы авторских шифров, атаковал мощнейшим вирусом по системе безопасности, отключая всего лишь одним движением пальцев по моим губам, зудящей коже, опаливающим шёпотом в волосах и цепенеющему сознанию – слой за слоем, дверь за дверью, блок за блоком...
Захват под скулами ослабевает, перемещаясь опять к моим губкам. Выжигающий влажный вакуум горячего рта ставит свою первую метку на моем виске у самого века, прижигая первую уязвимую точку острием языка, точечным пунктиром-«уколом» прямо в уголок глаза. Большой палец поддевает воспалённый край нижней губы, ласковым нажимом раскрывая дрожащую створку, проникая за жёсткую эмаль нижних зубов в полость моего задыхающегося ротика... Меня словно атакуют сразу с нескольких позиций, точно, выверено, на поражение по самым болевым узлам и раскрывающимся при первых же ударах подходам. Острая, нестерпимая, долгожданная вспышка! Огневой прострел анестезирующей шрапнелью точно в цель, в невидимую зону сверх эрогенных каналов, выгибая позвоночник и все кости сладкой ломотой, выжигающей насквозь россыпью искр нарастающего возбуждения, аритмичной судорогой, сжатиями закручивающейся спирали в недосягаемых глубинах моего влагалища... буквально в моей голове...
Я начинаю чувствовать то, что в принципе невозможно! Твоё дыхание, царапающую резь кончика языка внутри вагины, раскручивающиеся змейки внутри точки G, натирающей и долбящей чувствительные микроны до напряжения запредельной возможности... Я ошиблась... Тебе не были известны пределы! Их во мне для тебя не существовало. Ты просто брал их и сжигал в невесомую золу, растирая её по моим натянутым мышцам, царапающими кристаллами и гранулами дополнительной стимуляцией...
- Признайся, Эллис, хотя бы самой себе... Ты здесь только потому, что устала бегать... и не только от меня... а именно от себя самой! Признай наконец столь очевидную истину. Ты всегда, все эти годы хотела только меня одного, просто боялась принять это, как за самый банальный факт, голую реальность – что ты мечтала вернуться... Тянулась ко мне всем чем только возможно: подсознанием, изголодавшейся душой, телом, мыслями, задавленными чувствами – туда, где и было всё это время твоё место... Ко мне... подле меня... рядом... у моей руки... внизу... в моём ошейнике...
Его хриплый шёпот почти сорвался на последнем словосочетании, будто перешёл допустимую грань своих пределов, самой запретной и мучительно желанной. И кажется, я ощутила его собственную вспышку острейшего возбуждения фантомной отдачей по моей стонущей киске, горячими приливами-толчками в разбухших половых губах, в кольцевых сжатиях вагины... Мы словно выходили на общий ментальный канал единого эро-слияния, чувствуя то, что нельзя испытать по отдельности – распускающуюся откровенность с обнажающейся одержимостью.
Это был не просто новый, совершенно нереальный уровень – это была твоя изощрённая тонкая месть, перепрошивка моей сущности абсолютно новыми, неразрывными нитями... поверх старых зарубцевавшихся стежков...
Ты мог говорить тогда всё, что угодно, даже о том, что хочешь вспороть мне живот прямо здесь и намотать кишками на ножки этих кресел, и едва ли бы я с этим не согласилась или не расслышала предупредительного сигнала надвигающейся опасности. При словах «в моём ошейнике» меня не передёрнуло, не вырвало тонущим сознанием из твоих цепких пальцев ласкового палача... Меня обожгло и накрыло ещё больнее, потому что... это было ТВОЕЙ слабостью, твоим упоительным эрогенным стимулом, который я ощущала, но не воспринимала здравым рассудком. Мне этого и не нужно было, мне с лихвой хватало того, что я чувствовала, впитывала, пропускала в себя... через тебя, через твои руки, голос, желания... ощущения... Ты и был моим сплошным живым, заполняющим меня до краёв сладчайшим ощущением. Да... сейчас ты был моим... моим Дэнни!..
-...А ты, сука, на что смотришь?.. Тебе мало порнушки в твоём айфоне?! – ледяная сталь, рубанувшая наотмашь спёртый воздух вагона практически не задела моего полуспящего сознания, защищенного твоим ментальным и самым непреодолимым физическим биополем.
Только на несколько секунд осмысленно фокусирую свой взгляд, слегка приподнимая голову, скорее вынужденно, на автомате, а не от удивления или испуганного любопытства. И нет, сердце не сбивается с твоего окутывающего ритма. Меня абсолютно не задевает вид побледневшего лица незнакомого парня в чёрной лыжной шапочке, спортивной дутой куртке и, да, с айфоном в руках, от которого к его уху тянулся проводок наушников. Я лишь слегка задеваю взглядом и едва ли осмысленным скольжением сознания по внутренним стенам и панорамным окнам вагона, прописывая на подсознательных окраинах памяти тлеющие звуки с вибрацией движущегося транспорта.
И меня качает и топит не в этих нестабильных точках непрерывного смещения пространства и времени. Меня захватывает и нещадно подминает под себя твоё плотное нереально мощное подавление, с каждой последующей секундой просачиваясь в меня ещё глубже, ещё сильней, ещё откровенней. И к этой сценке я не испытываю ничего схожего ни со стыдом, ни с испугом, особенно, когда правая рука Дэниэла соскальзывает с моих губ и невозмутимо опускается к моему животу.
Его пальцы уверенно расстёгивают нижние пуговицы на планке пальто, проникая под полочки толстой шерстяной ткани и сразу же накрывая «ошпаривающим» теплом широкой ладони весь лобок поверх ширинки срейчевых брюк. И как раз в тот самый момент, когда совершенно незнакомый (заметно занервничавший) парень в коричневой дутке встаёт с боковой скамьи, насуплено отворачиваясь и не останавливаясь не на секунду, направляется к противоположному ряду кресел в самый конец вагона, усаживаясь к нам спиной, рядом с парочкой других ничего не замечающих безликих пассажиров.
Замещение двух реальностей или полярностей в пару невидимых, но осязаемых мгновений с лёгким давлением-поглаживанием твоей руки по низу моего живота и лобка. Манипуляция искусного менталиста, переключающего сознание и тело на нужный ему режим – на себя... Взгляд теряет осмысленность в этом пространстве, разрывая нити между памятью, разумом и ускользающей действительностью. Я перехожу на твою волну без какого-либо сопротивления или трения с вынужденным соприкосновением внешних раздражителей. Меня скорей ещё глубже топит усилившейся мощью твоей защитной ревностной блокады.
Не важно, что ты сейчас говоришь и как стараешься исполосовать мой мозг с тлеющим рассудком режущей росписью своих хлёстких уничижающих фраз. Я цепляюсь не за слова, а за ощущения, за обжигающие вспышки, спровоцированные их неумолимыми захлёстами, врезающиеся прямо под кожу, мышцы, нервы, в кость – в клетки вырванной твоими руками моей сущности. Ты уже накручивал их волокна на свои пальцы, затягивая в неразрывные морские узлы своего неповторимого авторского узора... неспешно, с невыносимой лаской заставляя тянуться за ними по инерции, как за руками моего персонального кукловода...
Новое, ещё более глубокое погружение, на этот раз без права всплыть на поверхность самой... пока ты САМ этого не разрешишь... или пока не вдохнешь спасительным глотком воздуха из собственных лёгких в мои...
- Ты не просто этого хочешь, хотела и всегда будешь хотеть! Это твоя сущность, это то, что ты есть, всё, чем существуешь, дышишь и ради чего живёшь... только импульсами с желаниями быть рядом: ждать, тянуться, хотеть, умолять, сходить с ума и умирать, как от нехватки кислорода или обезвоживания! Такие вещи ничем не задушишь и не вытравишь – ничем и никем! Не заменишь и не подберёшь идеального протеза, потому что всё это будет не то, жалкими подделками. Разве ты сама так и не осознала этого, Эллис, за все эти годы? Меня никем невозможно заменить – НИКЕМ!
Лёгкий нажим пальцев левой руки на моём лице под дрожащий порывистый выдох из моих раскрытых губок в унисон принудительного толчка – твоего давления на мои скулы и подбородок. Запрокидывая обратно мне голову, вжимая затылком в жёсткое упругое предплечье, тут же перекрывая потолок вагона контрастными чертами лепной живой маски ненасытного демона. Расплавленная бронза сминающих глаз накрывает тугой повязкой мой собственный взгляд, фиксируя лишь в одной неразрывной точке – в глубине его засасывающей бездны, в раскалённой магме жидкого чёрного золота... Но кто сказал, что меня тянет поднять руки и содрать её с собственных глаз?
Мои веки раскрываются ещё шире, будто и вправду впитывают насильственный нажим твоего взгляда болевыми рецепторами глазного нерва.
- Поэтому ты здесь! – не слышу, а скорей чувствую вибрацию молнии на своём животе под спокойным движением твоих пальцев. – Ты сама наконец-то это признала и приняла, как должное, необходимое, неизбежное... - сухой щелчок пуговицы-кнопки на поясе брюк томной отдачей, щемящей вспышкой по центральной линии дрогнувшего лобка, прямо в узкую щёлочку сомкнутых половых губ. – Ты там, где и должна была быть всё это время, всегда! И не только мыслями и фантазиями, а вся, до самой последней клеточки своего порочного бл**кого тела! Потому что не тебе решать, где ему быть и с кем спать. Оно моё, только моё и всегда принадлежало только мне одному!
Сдержать тихий стон-всхлип не удаётся, хотя я и не пыталась, даже не думала об этом, не понимала зачем...
Кончики пальцев, сами фаланги, мягкие подушечки широкой бархатной ладони плавным скольжением-«погружением» накрыли весь мой лобок, беспрепятственно забравшись под резнику и трикотажную ткань трусиков. Боже... это было не просто похотливое вторжение, меня реально накрыло самым плотным, нежным и возбуждающим вакуумом родного и долгожданного тепла... твоего тепла! И кажется внутреннюю кромку моих век обожгло режущей плёнкой подступивших слёз.
- И только мне решать, что с ним делать, когда и как! И ты будешь принимать это с благодарностью, а не с принудительного согласия, потому что сама этого хочешь и жаждешь... Это твоё естество, твоё предназначение... - нет, уже не тепло, пульсирующий волновой жар, тягучей негой по всем сверхчувствительным нервным окончаниям кожи лобка с невыносимо нежным почти невесомым скольжением-поглаживанием большой сильной ладони... Fuck! Руки! Которая не касалась меня там вот уже... вашу мать!.. больше десяти лет! Неужели я застонала не во весь голос, не зажмурилась со всей дури, не закусила до крови губу...
- Бл**ь, Эллис! Не смей сейчас не то что сжимать бёдра, даже думать об этом! – хриплый горячий выстрел по моему лицу, обжигающей стяжкой по раскрытым глазам...
Нет, мне не больно. Боль почти отступила. Тебе почти удалось затопить её собой, своей нереальной силой, мощью недосягаемого Абсолюта.
Панически цепляюсь за твои глаза, словно боюсь потерять их сминающее давление, как и ощущение руки внизу своего живота. О, господи! Мне надо вцепиться не только в их живое расплавленное золото, хоть во что-то реальное, в тот же пластик сиденья подо мной.
Пальцы на лице проникают за черту дрожащих губок одновременно с движением ладони на моём лобке, скользнувшей вниз к разбухшим, налитым пульсирующей кровью долькам половых губ, пока лишь поглаживая подушечками невесомой лаской по натянутой воспалённой кожице, едва задевая кромку пережатых складочек скрытой вульвы... Нет, я не вскрикнула... я задохнулась, захлебнулась, абсолютно не соображая, что со мной происходит, и что он делает... как он это делает!
Вспышка разряд прямо от кончиков его пальцев, обжигающим током по всей поверхности эрогенной зоны, дробящим сокращением по клитору... хлынувшей на всю глубину влагалища вибрирующей отдачей хаотичных судорожных сжатий. Боже правый, а ведь он ещё даже не касался моего клитора...
- Ты не сделала бразильскую эпиляцию? – его брови лениво сходятся к переносице.
Меня разрывает на части от ненормальной одержимости – ощущать эту мучительную ласку на половых губах и фиксировать в памяти каждое изменение на его лице.
- Мне раньше казалось, что ты очень сообразительная девочка... Бл**ь... да у тебя все трусы уже мокрые!
О, нет, пожалуйста... я же точно сейчас закричу!
По чувствительной складочке вульвы, скользящей подушечкой упругого пальца, поверх всего изгиба-холмика истекающей киски и... прямиком в горячую мокрую впадинку нежного входа вагины, круговым нажимом по ее опухшему упругому колечку... Меня всю трясет, буквально! Господи! Еще дальше, по всей длине промежности через сжатую розочку ануса, до самого копчика... Как я до сих пор не кончила?!
- Да ты течешь, как самая похотливая сучка, еб**ь!.. - пальцы во рту надавливают на резцы нижних зубов, толкаясь вглубь, задевая бархатную поверхность язычка. – И после этого ты будешь мне рассказывать, что ты еще на кого-то так заводилась? Кого ты могла так же ощущать и хотеть, как меня сейчас, до остервенения, до дикой одури кончить... - более глубокое погружение пальцев в мой ротик с неспешным движением по языку... с плавным беспрепятственным проникновением твердых фаланг правой руки по влажной скользкой вагине от вершины налитого кровью клитора до сжимающейся щелочки влагалища... - Кончить от моих пальцев! На моем члене! Скажи... кто еще мог так к тебе прикасаться... так читать все твои сокровенные точки, кто знал, КАК нужно к тебе прикасаться и как возбуждать за считанные секунды? – твой голос уже накрывает мои губки, прорывается вслед за пальцами во влажные глубины рта, как и пальцы второй ладони дожимают самые перевозбужденные зоны на раскрытой киске, лениво массируют клитор, притягивая более мощные и сильные толчки притока крови к его напряженному эрогированному узлу запредельного вожделения.
- Кто, Эллис... кто? О ком ты мечтала все эти дни так, будто ничто в этой жизни больше не имеет значения? На чьем члене ты хотела извиваться, заливать его своими соками и обсасывать кончающей пи**енкой, пока он не выстрелит в тебя не менее трех раз... пока ты сама не высосешь его до основания струйным оргазмом... пока не сорвешь голос от криков и не потеряешь сознания...
Нажим на вульве и клиторе все сильнее или слабее (я не понимаю, не поспеваю за его движениями), затягивая эту сладчайшую петлю бьющейся тугой пружины по всем стенкам влагалища, до режущего натяжения в уретре, до сумасшедших сокращений и аритмичных судорог... Я почти не чувствую рельефа его пальцев, они практически слились с моей воспаленной плотью одной цельной вибрирующей точкой, черной дырой, налитым сверх сконцентрированным эпицентром острейшей грани сумасшедшего экстаза... Он не только на мне, он во мне, именно внутри этого черного фрактального ядра, притягивающего мощнейшие приливы кипящей крови и сладчайшей неги...
- Чей голос ты хотела слышать?.. В чьи глаза смотреть, кончая на его члене снова и снова... - да!
Они все еще покрывали меня, держали мой собственный взгляд, мою волю, желания и каждое пережитое ощущение. Я буквально, в эти самые секунды держалась на кончиках его пальцев, беззвучно «выкрикивая» сухой стон, содрогаясь под ударами затяжных сокращений нереальной эйфории, на краю самой глубокой точки твоих ненасытных безжалостных глаз, вытягивающих, высасывающих из меня вместе с нескончаемыми судорогами сильнейшего оргазма последние молекулы рассыпающегося сознания.
Его глаза, его беспощадный голос, нестерпимые толчки и скольжения пальцев, ощущение его всего единой слитой структурой истинного Абсолюта – смерти и жизни, тончайшей грани любви и боли, переплетенных одной тонкой красной линией между белым и черным... Финальные мгновения перед сжатием-взрывом нулевого атома, перед рассечением безжизненной пустоты и мрака... перед воскрешением нового безумия – кроваво-огненной Вселенной, совершенной боли и обреченного исступления... Твоей и моей агонии – симфонии обоюдной идеальной смерти.