Обученная местью (ЛП)

Над толпой зазвучал душераздирающий крик. Рине потребовалось какое-то мгновение, чтобы осознать, что кричит именно она.

Телохранители ее матери оказались возле Рины, пока Круз пробирался через толпу. Она видела, как он остановился, повернулся влево, на сильных чертах его лица были написаны растерянность и непонимание. Рина проследила за его взглядом в сторону группы полицейских, которые окружили какого-то человека, предположительно стрелка. Один из полицейских сделал шаг вперед, вытаскивая устрашающего вида ружье из-за тела мужчины. А когда другой офицер заставил подозреваемого опуститься на колени, тот начал кричать.

— Подождите! Это ошибка! Я этого не делал! Я этого не делал! — Полицейские скрутили руки у него за спиной и надели на него наручники, пока он продолжал кричать о своей невиновности.

А потом глаза Рины отыскали Круза, который неподвижно стоял и смотрел на подозреваемого, пока его вели через толпу к полицейским машинам.

Он произнес всего лишь одно слово, но даже сквозь хаос, Рина услышала его.

— Саймон?

Рина все еще злилась на Эву, когда Круз приблизился к ней. Он мог читать ее как открытую книгу. Он знал, что она злится.

На него. На Такеду. На Эву. Но в основном на себя за то, что позволила Эве обыграть себя.

Оттолкнув от себя руки Круза, который хотел приобнять ее, утешая, она отвернулась, слова Такеды все еще звучали в ее голове. Но было слишком поздно показывать свою независимость. Такеда наблюдал как всегда. Этот человек ничего не упускал.

Он покачал головой, его разочарование было очевидным.

— Сенсей, — начала Рина, в надежде оправдаться.

Такеда оборвал ее.

— Месть — это живой организм. Он основан на сосредоточенности, на дисциплине. Пока ты будешь пытаться исправить свои ошибки, могут возникнуть другие, если ты не будешь сосредоточенной. Ты можешь найти и использовать слабости твоего врага, если при этом скроешь свои собственные. — Он показал на ее сердце. — Начни отсюда.

Он отвернулся, оставляя ее с Крузом.

— Будут другие соревнования, — ласково сказал он, глядя в ее глаза. — Другие возможности победить.

— Но ведь это не исправит того, что произошло сегодня, ведь так? — огрызнулась она, все еще злясь.

Круз даже не вздрогнул. Он видел ее и в худшем состоянии. А это было далеко не самое худшее. Если бы она могла оттолкнуть его, он бы ушел уже давно. Если не брать во внимание романтическую привязанность, он был единственным человеком, который все еще предан ей. Не имело значения то, что говорил Такеда, они были связаны с давних времен.

И у них был весь их тяжелый общий груз.

Эва стояла рядом с Такедой. Ее глаза переместились на таинственную молодую женщину, которая почти не разговаривала и сейчас практиковалась в джиу-джитсу под дождем. Что бы с ней ни случилось, это, наверное, было ужасно. И это имело кое-какое значение в ее нынешней компании.

— Как ее зовут? — спросила Эва, наблюдая, как женщина безупречно одну за другой выполняла позиции.

— Мы зовем ее Джейн, — просто сказал Такеда.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эва. — Это не ее настоящее имя?

Такеда резко посмотрел на Эву.

— Это не твое дело, девочка.

У Рины вырвался смешок от того, какое слово использовал Такеда. Кажется, иногда даже Эву можно поставить на место.

Эва опустила голову, ее щеки покраснели.

— Прошу прощения, Сенсей. — Она заколебалась. — Я просто…

— Да? — подсказал ей Такеда.

— Мне просто хотелось узнать, почему она никогда не тренируется с нами.

Казалось, Такеда раздумывал над ответом.

— Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал, — сказал он, тем временем ветер снова разыгрался.

— Но она ведь тренируется здесь уже достаточно давно, ведь так? — спросила Эва. — Я уверена, что она будет в порядке.

Рина закатила глаза. Эва действительно была идиоткой.

Такеда помолчал, пока Джейн выполняла очередной смертельный выпад. Она развернулась всем телом, ударяя кулаком по стволу тонкой японской сосны, разламывая его на две части.

Такеда многозначительно посмотрел на Эву.

— Я имел в виду всех вас.

Глава 8

Утреннее солнце освещало Виноградник Старлингов, ноктюрн Шопена си-диез, как дымка, парил по комнатам дома.

Глаза Уильяма Рейнхарда были закрыты, его опытные пальцы перебирали клавиши рояля. Он едва перешел к крещендо, когда его прервал звонок телефона, лежавшего в кармане. Он сыграл еще пару аккордов, желая удержать музыку еще на несколько секунд, прежде чем со вздохом остановился. Он полез в карман, вытащил телефон и, посмотрев на экран, принял звонок.

— Сенатор Уэллс, чем я обязан вашему вниманию? — Спросил Рейнхард.

— Она нашла его, — сказал Джейкоб Уэллс. Какофония звуков и стук шагов по мрамору дали понять Рейнхарду, что он, вероятно, находился в здании Капитолия штата Калифорния.

— Великолепно. — Рейнхард подошел к окну и посмотрел на ровные ряды разросшихся лоз Малбека и Неббиоло, которые все еще блестели от росы. — И снова она доказала свои способности.

Уэллс чуть понизил голос.

— Я все еще не доверяю ей.

Раздражение разлилось по венам Рейнхарда. Он сфокусировался на винограде, заставив себя говорить спокойным тоном.

— Просто задумайся над всем, что она сделала. И при этом она ничего не просила взамен.

— Как раз именно это меня и беспокоит, — сказал сенатор.

— Все под контролем, — сказал Рейнхард, чтобы успокоить его. — Это последний кусочек головоломки. Ты будешь здесь первого числа на Старлинг Гала?

— Разумеется. — В голосе сенатора не было слышно энтузиазма.

— Хорошо, — сказал Рейнхард. — Тогда мы и обменяемся информацией.

Он отключился и вернулся к роялю. Усевшись на лавочку, он снова заиграл классического Шопена. Он закрыл глаза, позволив музыке проникнуть в него, вернуть его в то время, которое он безуспешно пытался забыть. Это был его привычный способ. Музыка — единственная вещь, кроме виноградника, которая могла успокоить его ярость, но это никогда не длилось долго, потому что следом за музыкой всегда приходили воспоминания, с которыми он не хотел встречаться.

Ярость бурлила внутри него, заполняя его разум красной краской, пока она не стала единственным, что он видел. Открыв глаза, он ударил кулаком по клавишам. Звук аккордов разлетелся по застекленной комнате, отчего малиновки, сидевшие на деревьях за окном, разлетелись врассыпную.

Он встал и направился к окну. Сделав глубокий вдох, он посмотрел через ряды виноградных лоз и его взгляд остановился на виноградниках в отдалении.

Он хотел, чтобы все это принадлежало ему. И он ни перед чем не остановится, чтобы добиться желаемого.

Телефонный звонок вырвал его из задумчивости. Наверное, снова этот нытик Уэллс звонит. Но, посмотрев на экран, он увидел, что это не Уэллс, а женщина, по поводу которой Уэллс звонил ему.

— Я слышал, что вы нашли недостающее звено в моей неразрывной цепи, — сказал он, направляясь к мини-бару, чтобы сделать себе утренний коктейль. — Мне бы хотелось предположить, что вы ничего не хотите взамен, но я знаю, что человеческая природа не может работать подобным образом.

— Мы обсудим это позже. — Голос на другом конце был мягким с легкой хрипотцой. Он всегда получал легкое эротическое удовольствие, слушая ее речь. — А сейчас мне нужна всего лишь одна вещь.

Рейнхард налил себе Каберне, поболтал его в бокале и поднес к солнцу.

— И что же это?

— Чтобы виноградники Старлингов оставались в вашей собственности.

Глава 9

— И когда мы предадим ее тело упокоению, мы будем помнить ее нежные прикосновения, ее грустный смех, ее преданное сердце. Но больше всего мы будем помнить одну вещь, которая не будет сегодня похоронена. Мы будем помнить то, что мы чувствовали рядом с Сильви Анной Монро. То, что она все еще заставляет нас чувствовать. И в отличие от наших физических тел и даже нашего смертного разума, это чувство вечно. Это чувство останется навсегда.