Рождение привратницы

- Ну… Ольге… - Если новенькую при мне и называли по фамилии, то у меня в голове это знание никак не задержалось. Тетрадки (вернее, одну потрёпанную толстую тетрадь) она не подписывала, в журнал я не заглядывала, удостоверение оказалось пустым, а при знакомстве она упоминала только имя. – Она… она моя одноклассница… и работает…

Военный посмотрел на меня с искреннем непониманием и поёжился. Кажется, мороз наконец-то начал пробирать и его.

Я вздохнула, пытаясь связать слова воедино…

…И тут со стороны оставленного без внимания дома раздался звон разбитого стекла и мгновенно перекрывший его визг. Николай Сергеевич сразу же развернулся и метнулся на звук, на ходу теряя тапочки. Даже ничего не крикнул на прощание. Я хотела рвануться следом, но Халльдор уже схватил меня в охапку и потащил в противоположном направлении.

- Отпусти! – взвыла я, чувствуя, что начинается второй акт марлезонского балета.

- И не подумаю, - откликнулся викинг. – Без нас разберутся. Это их дело. А мне пока жить не надоело.

- А вдруг там что-то случилось?

- Да, там точно что-то случилось! – Уверенность, с которой Халльдор сделал это заявление, видимо, должна была вызвать во мне неконтролируемое желание немедленно броситься домой, запереться на все замки и сидеть под кроватью до утра, обнимая любимого плюшевого мишку. Только вот мишки у меня отродясь не было. Только енот, которого я в детстве везде таскала за собой. Через несколько лет плотного сожительства несчастный зверь совсем потерял голову от любви. В самом прямом смысле – я нечаянно оторвала её в порыве чувств. Мама, конечно, игрушку зашила, но вскоре история повторилась. А потом ещё раз, и ещё… В конце концов  безголовый енот поселился в кладовке – и выкинуть жалко, и чинить в очередной раз неохота.

В общем, к нему меня не тянуло.

А вот к Хель – очень даже.

- А вдруг им надо помочь? Или только ей? Вдруг она и Николай Сергеевич из разных… ну, из противоборствующих лагерей? А вдруг он её убьёт?

- Не убьёт. Они  из одного войска. Метки на руках одинаковые.

- Какие ещё метки?

- Обычные. Ты разве их не видишь?

- Нет… - растерялась я. И почти сразу же вспомнила, что видела номер и какую-то картинку на руке Хель, когда мерила Ванечкины очки. Наверно, Халльдор имел в виду именно это. – А ты видишь, значит?

- Конечно! Как бы я иначе узнал, что она владычица путей?

Да, конечно. Всё было совершенно логично. Все, кроме меня, здесь видели друг друга насквозь, со всеми метками, цифрами и, может, даже мыслями. И понимали с полуслова. Я же не понимала ничего. И ещё чувствовала себя… нет, даже не обиженной, а, скорее, обделённой. Чего-то не знать, не понимать, не иметь доступа к информации было ужасно. А ещё ужасней было понимание, что всё может закончиться без меня – и я вообще не узнаю, что произошло. Никогда.

Я проснусь, приду на занятия, и внезапно выяснится, что Хель снова сменила школу, Николай Сергеевич с семьёй куда-то переехал, Людмила Николаевна вышла на пенсию, Ванечка всё сдал экстерном и уехал лечиться в какой-нибудь санаторий…

Впрочем, зачем такие сложности? Мне просто сотрут память. И я ни на секунду не усомнюсь, что в эти несколько дней всё было как всегда.

- Что-то случилось? – Викинг словно почувствовал перемену в моём настроении. Даже остановился.

- Да. То есть, ничего нового, но… Халльдор, можно просьбу?

- Всё, что будет угодно златовласой госпоже. Кроме того, что заставит меня нарушить слово.

- Нет, я не буду просить, чтоб ты меня отпустил. Просто расскажи, что там происходит. Ты же видишь!

- Вижу, - голос викинга прозвучал обречённо. Хотя, возможно, мне просто показалось.

- Тогда говори.

Халльдор безропотно сгрудил меня на тропинку, сам пристроился чуть позади и протянул руку вперёд, указывая на дом, почти невидимый из-за метели. Звуки до нас тоже не долетали: или ветром сносило, или великая битва за спасение мира проходила в полной тишине.

- Вот оттуда оно ползёт.

- Что?

- Тени.

- Да понятно, что не солнечные зайчики. Но я ведь правда ничего не вижу и не понимаю. Опиши, что происходит.

- Серая смерть длани свои простирает, дабы окутать собою небо, и землю, и солнце, - с места в карьер рванул викинг. Кажется, слово «опиши» задело в его мозгу выключатель, отвечающий за творческое восприятие. - Людям же с ней не тягаться, ибо их коротки жизни, век им отмерян недолгий, тени же вечно пребудут между любыми мирами, и лишь почуют слабину – сразу же рвутся наружу. Солнечный свет им опасен, но до рассвета неблизко. Воинам надо держаться, но не равны нынче силы. Все мы погибнем сегодня, Хель нам объятья раскроет.

- Стоп! – Для меня выключателем послужило имя Хель. Халльдор, конечно, имел в виду совсем не Ольгу, но мне хватило и этого, чтоб вырваться из его текучих речей в реальный мир. – Давай нормальным языком и без лирики. Что мы все умрём – я уже поняла. Почему? Что произойдёт?

- Тени придут в мир. Они не могут прорваться сюда просто так, только через сны. Поэтому снятся и снятся, раз за разом, постепенно убивая душу или завладевая ей. - В этот раз викинг говорил медленно, старательно подбирая слова. С объяснениями и описаниями у него было всё же получше, чем у Хель. – Лишаясь души, человек сходит с ума. Или становится слугой теней и впускает их в свой мир. А иногда бывает, что тени сами получают возможность пробраться в мир. Бывает так, что проход образуется сам по себе в местах, где два мира довольно близко друг к другу. Именно через такой я и попал сюда. Бывает ещё, что владыки путей сами открывают дорогу, но тогда следят, чтоб она была безопасна. И третье бывает, когда те люди, чьей душой завладели тени, встречаются. Тогда тени чуют друг друга, тянутся друг к другу, и сила их преумножается многократно.