Целующие солнце

-Придется хорошенько выдохнуть, - усмехнулась Лена. Она собрала пепельные волосы на затылке в тугой хвостик и первой полезла в сомнительную щель, откуда ощутимо тянуло холодным воздухом. Проскользнула она удивительно легко, подобрав полы халата, исчезла в темноте.

-Давай, не бойся, - шепнула Лена из неизвестности, словно призрак звал меня с собой в путешествие по миру мертвых.

И, странное дело, до этого не испытывая каких-то эмоций кроме любопытства, я вдруг ощутил прилив странных, необъяснимых чувств. Мне захотелось кинуться следом за Леной, с головой окунуться в прохладный вечерний воздух, побродить по крыше в поисках чего-нибудь интересного, загадочного, в поисках таинственного приключения и, чем черт не шутит, страшной тайны. Показалось, что свежий ветер из приоткрытой двери сдул пыль с застывших чувств. И эти ощущения были настолько свежими и новыми, настолько необычными, принесенными на крыльях старых воспоминаний, что показалось, будто я вернулся в прошлое, на крыши, с фотоаппаратом, где вел ночную охоту за хорошими кадрами. Туда, где было хорошо.

Уже не раздумывая, я пригнулся – боль в пояснице набросилась, словно взбесившийся пес – ухватился рукой за шершавую от ржавчины дверь и вылез в ночь. Тут же свело ногу, в висках застучало сердце, но прохладный ветер ласковыми движениями привел меня в чувство. Я сделал несколько шагов по бетонной крыше больницы. В нос проник едкий запах свежего гудрона. Ветер оставил меня в покое и, подвывая, весело загулял между темных труб. Ночное небо мягко светилось в свете огней города. В этом мареве, словно светлячки непонятно как угодившие в сливовый сироп, дрожали крупные яркие звезды. Воздух пропитался звуками жизни, что равномерно протекала внизу.

Голова раскалывалась, но я был рад, что пришел сюда. Лену я обнаружил сидящей на парапете, за жестяным желобом, из которого шел пар. Лена поставила тапочки справа от себя, подобрала халат, обнажив тугие повязки бинтов на бедрах и икрах (кое-где проступили темные пятна) и распустила волосы. Она курила и смотрела на город.

-Присаживайся, - сказала Лена. – Тут хорошо.

-Верно. Я раньше любил гулять по крышам.

-А сейчас разлюбил?

Я пожал плечами. От Лены пахло лекарствами и гарью, будто ее кожа навсегда впитала в себя воспоминание об авиакатастрофе.

-Времени не хватает, - сказал я. - На сон-то иногда выкроить не успеваю, не то, что до крыш добраться.

-Такой весь занятой?

-Вроде того.

-Кем работаешь?

-Фотографом. Сейчас, наверное, уже и не работаю, надоело как-то.

Лена закрыла глаза, глубоко вздохнула, расправив плечи и расставив в стороны длинные руки. Недокуренная сигарета выскользнула из тонких пальцев и упала на край парапета, брызнув веером ярких огоньков.

-Какая свежесть! – прошептала она. - Никогда бы не подумала, что тут так хорошо. Я сегодня расспросила медсестру про городок. Он волшебный. Леса, сопки, грибы, ягоды! Воздух настолько чистый, что мои легкие, которые привыкли к вечному городскому дыму, к испарениям канализации, к выхлопным газам, к запахам всяких дешевых закусочных и заваленных свалок, они просто разрываются от неожиданной эйфории. Это как накормить человека, который не ел неделю, горячим жирным супом, картошкой с маслом и добавить пивка. Как я еще не умерла от того, что мои легкие разорвало свежестью? Не пройму. Знаешь, я была бы не прочь провести здесь остаток лет. И умереть бы здесь, а? Хорошая идея, как считаешь?

Я кивнул, немного сбитый с толку ее резкими переходами. Лена открыла глаза, наклонилась и посмотрела через парапет вниз. Свет от фонарей очертил изящные формы ее лица.

-А там ходят люди, - сказала она восхищенно. - Такие… плоские. Как в старых компьютерных играх. Нереальные. И они не подозревают, что мы тут наверху сидим и смотрим на них. Забавно. А почему тебе надоело фотографировать?

-Не знаю. Каждая работа когда-нибудь надоедает. Решил отдохнуть, может быть.

-Неправдоподобно, - сказала Лена. - Как будто сам себя убеждаешь. Так не должно быть.

-Почему это неправдоподобно?

-Ну, фотограф – это никакая не работа, а хобби. Или удовольствие. А удовольствие не может надоесть. Видимо, существует какая-то другая причина.

-Тогда попробуй рассказать о себе. Так, чтобы было правдоподобно.

-Обо мне не очень интересно.

-И все-таки? Кем работаешь?

-Неудачницей со стажем. Второй год работы пошел. Ладно, я шучу. Я потомственная гадалка. Предсказываю будущее, решаю различные проблемы ментального характера. Тем и живу.

-Тоже шутишь?

-Сейчас как раз ни капли.

-Как-то не похожа.

-Образ гадалки – это глупый стереотип. В кино и книгах они совсем не похожи на реальных.

-И после этого ты обвиняешь меня в неправдоподобности?

Она засмеялась звонким, заразным смехом.

-Ну, подумаешь, не похожа я на гадалку. На неудачницу, между прочим, тоже. Но, посмотри, не смогла нормально долететь из Мурманска до Питера. Рухнула вниз, словно атомная бомба. Ба-бах! И разнесла овраг к чертям собачьим! Воробьев всех перепугала. Нормально это?

-Посмотри с другой стороны. Ты осталась жива.

-У меня на ногах живого места нет от порезов и ссадин. Левую стопу я вообще не чувствую, потому что отморозила. Смотри.

Она пересела, вытянув ноги на парапете, откинулась назад, упершись руками в бетон. Халат наполовину распахнулся, обнажая маленькие круглые груди с аккуратными сосками. Я торопливо перевел взгляд на ноги, кусая губы от внезапно нахлынувшего волнения.

-Видишь? Я ее почти не чувствую до колена.

Кожа на левой ноге действительно была темно-синего, а в некоторых местах вовсе черного цвета с многочисленными кровавыми прожилками, опутывающими свободные от бинтов участки, подобно умело сплетенной паутине.