Марготта

- Какой придурок прошляпил моё седло? Да вы знаете, сколько оно стоит?

- Стоит много, у тебя таких денег отродясь не водилось, - хмыкнул Льёни. - Но вот во сколько оно тебе обошлось – это уже совсем другой вопрос. Сама-то ты его где упёрла?

- Не упёрла, а с трупа сняла.

- С трупа? – переспросил Лито, даже не пытаясь скрыть улыбку.

- Ну, с коня трупа, - отмахнулась женщина. - Но он всё равно достался бы мне.

- Труп?

- Нет, конь. Кляча старая, всего и достоинств – одно седло. Он же мне его в карты продул, а отдавать не захотел.

- Кто продул, конь?

- Какой конь?! Труп!

- Ты играла в карты с трупом? – Сын трактирщика совсем развеселился, но, встретившись взглядом с раскрасневшейся воительницей, понял, что немного переборщил с подколками. Верба бегло оглядела трактир и, за неимением ничего более подходящего, потянулась к глиняной миске. Лито тихо ойкнул и спрятался за стойку.

- Нет, играла я с живым, но он проиграл, а долг не отдал, поэтому стал трупом! – Верба уже поняла, что над ней неприкрыто издеваются, но остановиться не могла, а потому старалась говорить менее двусмысленно.

- Ну, легко пришло – легко и ушло, - философски заключил трактирщик.

- Ничего себе легко! – возмутилась воительница. – Я об него ноготь сломала!

- Об труп? – уточнил Лито, высовываясь из-за своего укрытия и тут же ныряя обратно.

- Об седло, дурень! Там пряжку заело… Да и тяжеленное оно оказалось, словно свинцовое. Но красивое. И под жилетку мою новую очень подходило…

- Какую жилетку? – В разговор вмешалась Лита, выглянувшая из кухни с огромной тарелкой румяных, ещё дымящихся пирожков. – Не ту случаем, на которой Марыська ночью котят родила? Кожаная такая, с серебряными нашлёпками. Её кто-то вчера на лавке забыл, я так и поняла, что ты, но относить уже поздно было. Думала, утром отдам, а оно… вот… Но зато там такие котятки – загляденье просто! Хочешь посмотреть?

Верба не ответила, только пробормотала вполголоса, что утро добрым не бывает, и направилась к лестнице. Уже на середине подъёма она остановилась и с сомнением посмотрела на миску, которую всё ещё сжимала в руке.

- И в кого бы её бросить?

- В меня, - весело крикнула стойка голосом Лито. – Всё равно ведь промажешь.

- Думаешь? – Воительница улыбнулась. И как стояла спиной к обеденному залу, так же, не поворачиваясь, и кинула.

Все присутствующие затаили дыхание, хотя даже полному идиоту было понятно – не попадёт. Просто потому, что не научились ещё тарелки летать сложным зигзагом, аккуратно огибая заботливо расставленные судьбой препятствия – резные перила, толстый столб, поддерживающий потолок, Литу с пирожками…

Над перилами глиняная посудина пролетела без проблем, в столб не вписалась только чудом, но помеху в виде дочери трактирщика обогнуть не смогла, со свистом врезавшись в горку свежего печева. Девушка коротко вскрикнула, взмахнула руками, и обе тарелки, обычная и метательная, вместе с пирожками взлетели под потолок. Но метательная до верха не долетела, уже на полпути потеряв скорость и устремившись вниз. Как раз за стойку! Но вот только немного правее того места, где сидел парень.

И тут решила вмешаться я. Совсем чуть-чуть; да много бы и не получилось – с телекинезом у меня всегда были проблемы. Но чуток подкорректировать траекторию полёта миски смогла бы даже самая большая неудачница в мире.

Могла бы – да не успела. Метательный снаряд неожиданно для всех вильнул и ловко двинул по лбу зазевавшегося Лито. Верба победно вскинула голову и продолжила путь наверх. Когда она поравнялась с нами, Кьяло даже дышать забыл. Так и застыл, словно одинокий суслик посреди голой степи. И простоял бы, наверное, до самого вечера, если бы я не двинула его локтём в бок.

- Ты чего толкаешься? – обиделся он.

- Я не толкаюсь, я вывожу тебя из состояния тупого ступора. Мы же есть собирались.

- Собирались… Только что есть-то?

Лита, ругаясь сквозь зубы, ползала по полу, собирая разлетевшиеся во все стороны пирожки. За ней заинтересованно наблюдала с лавки кошка Марыська.

В тусклом свете стареющего месяца мы подошли к нужному дому. Точнее, к высоченной кованой ограде, которая этот дом огораживала. Возле двустворчатых ворот дремали два стражника, ещё один пытался не уснуть рядом с маленькой боковой калиточкой. С первого этажа доносилась музыка, приторная и тягучая, как дешёвая жвачка. А на окне третьего этажа мерно колыхались розовые занавески с рюшечками.

- Фу, какая попса! – недовольно пробормотала я.

- Чё? – не понял Кьяло.

- Ничего… Лучше думай, как мы туда лезть будем?

- Лезть буду я, потому что ты обязательно что-нибудь натворишь. А у меня жизненный опыт, и возраст, и это… как его…

- И браслета нет, - охотно подсказала я.

- И браслета… Чёрт! Вот что я без него делать буду?

- М-да, незаметно спрятаться за шторкой с твоими габаритами будет проблематично. Может, просто забьём на это и пойдём спать, а?

Кьяло посмотрел на меня сверху вниз, как наша школьная биологичка на амёбу, съёжившуюся под микроскопом.

- Нет, теперь я отсюда просто так не уйду. Обчистить Роледо – это уже дело чести. Говорят, у него даже ночной горшок усыпан драгоценными камнями. А уж Роледо, ночующий в доме Гатьбу… Если получится, мы с тобой в легенды войдём!

- А если не получится, то тоже войдём, но уже как два самых больших идиота!

- Нет, тогда нас в эти легенды внесут ногами вперёд. Давай-ка лучше соображать, что тут можно сделать? Через забор, допустим, перелезем. Если в доме гости, то собаки должны быть привязаны. А вот в здание нас никто не пригласит.