Марготта

Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придётся соответствовать титулу…

- Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!

- Я думаю.

- О чём, хотела бы я знать?

Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И всё бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй…

- Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чём положено.

- Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица её тоже, хоть и селёдка сушёная.

Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живёт у нас, да ещё и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же её хоть кто-нибудь учить!

Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не моё дело.

И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.

Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия Вторых ворот. А Первых ворот здесь вообще не было, зато были Главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только Главные ворота и академия.

Сама академия оказалась огромным замком, с кучей всяких ходов-переходов, тёмных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили ректору – совершенно седому, но вполне ещё бодрому дедочку – и отправили спать, причём по разным комнатам.

Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две, плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трёхспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками.  Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зелёный бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.

Но моё внимание почему-то привлёк стол. Может быть тем, что на нём лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Ещё десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…

Я сама не поняла, как это получилось. Чёрт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их я не торопилась переносить на бумагу.

Но я села и начала писать. Просто записывала всё, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбанный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что всё это бред…

Я писала то, что никто никогда не прочтёт. А прочтёт – так не поверит; ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…

Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?

Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то ещё.

*     *     *

Катриона, несколько лет спустя:

- Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь, или как?

- Да, - откликнулась я, - Уже иду!

- Ты уже полчаса «уже идёшь»! Ещё немного – и всё окончательно остынет. Сама потом греть будешь.

- Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…

- Что читаешь-то? Опять своё фэнтези?

- Да… В некотором роде…

Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А ещё одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До неё я ещё не дошла.

Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.

Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трёх языках одновременно. Автору явно было невдомёк, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.

- Так ты идёшь, или я убираю котлеты в холодильник?

- Да, мам, уже иду!

Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чём порой несказанно жалела.