Смерть, Смерть и Она

Страх молчит. Прожигает меня своим зелёным взором и молчит. Невольно начинаю считывать его эмоции: сомнение, удивление. Далее, видимо, приходит осознание, потому как на лице проявляются отголоски боли. Не желая видеть последующий за этим гнев, или того хуже – ненависть по отношению ко мне, резко отворачиваюсь обратно к шкафу.

«Надо бы одеться», — проносится в голове.

Я тут же хватаю первые попавшиеся брюки, но развернув их, понимаю, что они мужские.

— Держи, — не оборачиваясь, протягиваю вещь хозяину. Пусть думает, что это было намеренно.

Горячая ладонь касается запястья. Меня как током ударяет, я тут же отдёргиваю руку, выронив одежду.

— Боишься? – угрожающе раздаётся у самого уха.

Холод, сквозивший в голосе Страха, бьёт не хуже хлыста. Я напрягаюсь всем телом, ожидая уже физического удара, но того, конечно же, не следует, эта Смерть не падёт так низко. Зато я почти физически ощущаю обжигающий взгляд почти так же, как дыхание, касающееся плеча.

— Ещё чего, – как можно спокойнее проговариваю я, – мне надоело бояться.

— А зря, — хмыкает Смерть. – У меня есть рычаги давления. Кстати, почему ты так не хочешь, чтобы Благородный узнал о твоих планах?

— Он воспротивится их осуществлению, несмотря на то что это всё для его счастья, — усмехаюсь я. – А ещё он может взять меня под конвой и следить за каждым шагом. Бывало уже такое…

Дыхание за моей спиной перестаёт быть ровным: короткие рваные выдохи, мужчина явно злится всё больше. Сжимаю ладони в кулаки, научена печальным опытом, готовлюсь в любой момент отразить возможную атаку.

— Зачем тебе делать ЕГО счастливым? – глубокий вдох, и Страх перестаёт дышать, напряжённо ожидая ответа.

«Понял, что отслеживаю изменения», — подумалось мне, ну а вслух произношу следующую провокацию:

— Он слишком много для меня значит, – пожимаю плечами, чтобы казаться более расслабленной. – Я не могу спокойно смотреть, на то, как он страдает.

— Любишь его? – шепчет он в самое ухо, едва касаясь губами мочки, вызывая рой мурашек по всему телу. – Самопожертвование ради другого, что это, если не любовь?

— А-а-а-а – отчаянный стон срывается с моих уст. – Как же вы мне надоели со своей любовью! – ещё и ногой для убедительности топчу. – Нет у Смерти такого чувства! Не умеют они любить! Природой не предусмотрено! Это вы с братом помешанные непонятно на чём! Может, у вас генетическое заболевание?

— Заткнись! – зло одёргивает Смерть.

В следующее мгновение произошло то, чего я, ну совсем, не ожидаю: меня нагибают, намотав волосы на кулак, а второй рукой дёргают мои бедра назад, вынуждая прогнуться. Возмутиться или начать сопротивляться я не успеваю. Он входит в меня — грубо и резко. Страха явно не волнует, что я думаю по этому поводу.

«Наваждение какое-то!» — кричит внутренний голос.

Меня, можно сказать, насилуют, а я не то что не сопротивляюсь, я — получаю удовольствие. Мне приятно, что в данную минуту никто не интересуется моим мнением. Нет ни ласк, ни попыток сделать приятно. Мной просто пользуются.

Подобное отношение уже было в моей жизни, но тогда это вызывало лишь отрицательные эмоции. Сейчас всё по-другому. Я хочу этого. Интуитивно понимаю, что стоит мне выказать хоть намёк на получаемое удовольствие, как всё сразу же прекратится. А потому я до крови закусываю губу, лишь бы сдержать стон.

Всё заканчивается так же стремительно, как и начинается. После оргазма Страх просто отпускает меня. Я падаю на колени, так как ноги отказываются держать. Волны наслаждения ещё накрывают тело, но теперь я не пытаюсь их скрыть. И как только судороги прекратились, довольная растягиваюсь прямо на полу.

— Я не выдам тебя, — сухо изрёк Смерть. – Можешь не беспокоиться.