Молчание Вселенной

– Я хорошо готовлю, я начала готовить, когда мне было лет восемь, матери было не до этого, тебе нравится, правда, нравится? – в сотый раз спрашивает она.

Слава богу, она работает с утра до позднего вечера, и пересекаться мы с ней будем редко. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Наконец она уходит, я расчесываю волосы, заплетаю их в хвост, натягиваю привычные джинсы и выхожу из дома. Я никогда не ношу юбок и платьев, моя обычная одежда это джинсы и толстовки, а летом футболки. У меня такой мальчиковый стиль потому что в детстве я всегда донашивала за Костей его вещи. Я носила его одежду не потому, что наши родители были бедны, вовсе нет, мне просто нравилось носить вещи, пахнущие его запахом, как еще одно доказательство его любви ко мне. У Антона, наверное, в десять раз больше всевозможных нарядов, все его одежда фирменная и дорогая, мне нравится рассматривать его строгие пиджаки, модные рубашки, яркие свитера. Университет находится в сорока минутах ходьбы, я не спеша иду мимо бетонных коробок домов, хаотично наставленных между дорогами. Здесь, в переулках, здесь совсем как у нас – уныло и серо, он том, что я нахожусь в столице мне напоминают возвышающиеся над пятиэтажными домами огромные небоскребы из стекла и бетона. И здесь намного больше машин. Нескончаемый их поток денно и нощно бежит по асфальтовым артериям дорог, наполняя город бесконечным движением. Чем ближе я подхожу, тем больше замедляется мой шаг, сердце колотится как бешеное, от страха шумит в ушах. Я не знаю, что мне сейчас скажет Антон, вполне возможно, что он презрительно заломит бровь, язвительно прокомментировав мой приезд. Я знаю, что он может быть очень жестоким, когда захочет. Возможно, он не станет больше со мной общаться, потребует, чтобы я немедленно уехала и, наконец, навсегда оставила его в покое. Я знаю, что безнадежно влюбленный человек выглядит невероятно скучно и жалко. Я понимаю, если он прогонит меня, я просто умру. Когда я подхожу к университету, на широких мраморных ступенях почти никого нет, пара уже началась.

Антон стоит на крыльце и улыбается мне, у него просто потрясающая улыбка, когда я робко подхожу к нему, он притягивает меня к себе и обнимает, берет меня за руку и ведет внутрь.

– Я жду тебя уже двадцать минут, далеко живешь? – спрашивает он.

– Нет, близко. Просто еще не приноровилась…

Он улыбается, сегодня у него чертовские хорошее настроение, неужели оттого, что он рад видеть меня? Мне очень хочется думать, что он хоть немного рад меня видеть, как рады видеть милые старые тапочки, которые затерялись куда-то и вдруг неожиданно нашлись в коробках с тряпьем. Он с улыбкой смотрит на меня:

– Хорошая квартира? Скинь адрес, я как-нибудь я зайду к тебе в гости…

Я киваю, внутренне холодея от того, что он увидит замызганные стены, плиту с пригоревшим жиром, желтые отваливающиеся обои. Его теплая рука держит мою и я чувствую себя так хорошо и спокойно, что мне хочется плакать. Мы сидим на лекции и я краем глаза смотрю на него, просто не могу оторвать от него взгляда, сейчас у него совсем другое выражение лица, он сосредоточен, высокий лоб слегка нахмурен, он покусывает губы и иногда с улыбкой смотрит на меня, указывая глазами на лежащие на столе тетради.

На перемене мы стоим у аудитории и он улыбается мне теплой улыбкой.

– Давно не видела тебя в таком хорошем настроении, – говорю я, он кивает головой в ответ.

– Я счастлив, – коротко говорит он и снова улыбается, проходящие мимо девушки махают ему рукой и он улыбается им в ответ. А я думала, что уже успела привыкнуть к тому, что девушки постоянно обращают на него внимание. Я не успеваю ничего спросить, как вновь начинается лекция, длинная и занудная, как осенний дождь за окном. Я всеми силами пытаюсь сосредоточиться, оплачивать экзамены отец Антона мне точно не станет. После занятий я тяну его в кафе выпить кофе и поболтать, он хмурится, но соглашается.

– у меня есть полчаса, – сразу честно предупреждает он, я киваю в знак того, что услышала его и беру его за руку, мне необязательно даже с ним разговаривать, мне достаточно просто смотреть в его серые глаза, держать в своих ладонях его тонкие длинные пальцы. Его взгляд вдруг меняется, становится холодным, наверно, у меня до ужаса жалкий вид.

– Зачем ты приехала сюда? – спрашивает он.

Я неопределенно пожимаю плечами:

– Наверно, получить крутой Московский диплом и найти кого-то с московской пропиской. Так, по крайней мере, говорит моя соседка по квартире. Когда ты узнал, что я приеду?

Он усмехается:

– Еще на прошлой неделе. Отец сказал, что оплатит твое обучение. И конечно же, ты не могла не приехать…Хотя ранее я тебе говорил, что не хочу тащить за собой хвосты из прошлого…

Я неловко молчу, на это мне нечего ему ответить:

– Почему твой отец это сделал? Чтобы насолить тебе? Я не просила его…

Он кивает:

– Я знаю. Нет. Не чтобы насолить мне, Ника. Дело совсем в другом. Сейчас все равно нет смысла об этом говорить…

Он замолкает и какое-то время мы сидим молча, он недовольно хмурит лицо. Мне неважно разговариваем мы с ним или молчим, мне достаточно просто смотреть в его глаза, держать его тонкие пальцы в своих. Я не знаю, как объяснить свои чувства к нему, я не уверена, что чувствую к нему именно любовь, это больше похоже на тягу к наркотику. Когда он рядом, как сейчас, на душе у меня становится так спокойно и хорошо, я снова начинаю ощущать, что живу. Когда его долго нет рядом, меня в буквальном смысле ломает, настроение падает, все валится из рук, я не могу ни о чем думать, кроме него. Его отсутствие причиняет мне почти физическую боль. Когда несколько лет назад Костя пропал, глубоко внутри меня появился смерзшийся комок боли и страха, даже по прошествии стольких лет я чувствую, что он до сих пор где-то глубоко внутри меня. Костино исчезновение изменило меня навсегда. Моя идеальная вселенная раскололась на тысячи осколков, маленькая всеми любимая девочка узнала, что помимо любви и счастья в этом мире есть смерть и боль, тоска и бесконечное одиночество. Когда рядом Антон, это чувство пропадает, рядом с ним мне становится так хорошо и спокойно, поэтому я снова и снова тянусь к нему как наркоман за новой дозой. Чтобы просто снова ощутить жизнь. Так мы просто сидим и молчим около пятнадцати минут, наконец, он забирает свою ладонь из моей руки:

– Займись собой, Ника, – говорит он, – найди себе парня, займись тем, чем хочешь заниматься именно ты. И жизнь заиграет новыми красками. Нам пора….

Он встает из-за стола и протягивает мне руку, помогая подняться. Да, он всегда был само воплощение галантности.

– Может, пригласишь меня сейчас к себе в гости, я хочу посмотреть где ты живешь… – бормочу я.

Он отрицательно качает головой:

– Прости, нет. Вечером я занят. Сегодня у меня свидание с девушкой… Познакомился в Тиндере…

Я киваю ему в знак того, что услышала его. Быстро. Прошла всего лишь неделя, как он расстался со своей девушкой и уже нашел новую, хотя в этом я как раз и не сомневалась. Он относится к людям удивительно легко, как к товару в магазине, если тебе что-то вдруг разонравилось, всегда можно пойти и взять с полки новый экземпляр.

Мы расходимся в разные стороны, я какое-то время бесцельно брожу по улочкам, Москва совершенно не впечатляет меня, низкое серое небо над головой словно давит в затылок, даже здесь, в спальном районе со всех сторон доносится гул большого города. С деревьев падают листья, в столице вовсю хозяйничает осень, обрывает золотое убранство с поникших деревьев, чернит впалые глазницы окон, развозит вязкую жижу на тротуарах. Осенью мне всегда плохо, наваливается тоска, внутри тоже серо, я не помню, когда у меня было радостно на душе. Я возвращаюсь домой поздно вечером, когда на улицах горят мутные пятна фонарей. Вика приходила домой, потому как на плите стоит ужин. У меня нет желания есть и я закрываюсь в своей комнате, заворачиваюсь в одеяло и долго лежу без сна. Я размышляю над словами Антона чем я хочу заняться и понимаю, что у меня просто нет никаких своих желаний, словно и меня тоже давно нет. Может, я поэтому и тянусь к Антону просто чтобы заполнить пустоту внутри себя.