Страница 8 из 11
Помню, едем на мероприятие. Какой-то баран на «жигулях» подрезает нашу машину, начинает орать нецензурно. Естественно, на светофоре вытаскиваем его из салона и защёлкиваем наручники. Мы ещё тогда нервные были – расстрелы на дорогах, взрывы. И тут подваливает к нам такой важный гаишник и возмущённо восклицает:
– Э-э, отпусти его!
– Мы его задерживаем!
– Какой задерживаешь! Это мой родственник. Отпусти! Вообще, ты кто такой? – смотрит он на начальника розыска моботряда.
– Подполковник милиции, МВД России.
Тут лейтенант гордо расправляет плечи, надувается весь важно, как выхухоль болотный, и роняет презрительно:
– А я лейтенант милиции!
В его сознании лейтенант в Ингушетии куда круче, чем какой-то там подполковник из Москвы.
Правда, сознание его прояснилось, когда ему понятными словами объяснили, кто он есть по жизни и как его сейчас будут бить. По-моему, пара затрещин ему даже перепало. Надулся он ещё сильнее, но уже настороженно, и отвалил в сторону.
Ингушская ГАИ тогда была, наверное, самым слабым звеном. Это те самые, которые пропускали беспрепятственно машины с боевиками. Это на них при общем терроре в отношении представителей власти на трассах практически не было нападений. Говорили, что у них имелась договорённость с боевиками – никто никому не мешает. И я считаю, из-за них мы так долго не могли найти ту проклятую «белую «девятку» с бандитами.
Кстати, патрульно-постовая служба тоже порой вовсе не спешила проявлять чудеса героизма.
Помню, был в Сунженском районе один совершенно отмороженный молоденький террорист. Начал он свою боевую карьеру с того, что вместе с подельником заложил бомбу в машину замглавы Сунженского района Галины Губиной – единственной русской на такой должности. Та выжила. Душегубов повязали и отправили на суд присяжных.
Суд присяжных на Кавказе – это вообще анекдот. Там вопросы решаются по понятиям и законам гор, а не по какому-то уголовному кодексу. Тот, кто придумал там суды присяжных, был, по-моему, слабоумным или знакомым с Кавказом только по политической карте мира. Но было время, когда такие суды там функционировали, слава те Господи, теперь дела по терроризму они не рассматривают.
Ну и по понятиям присяжные объявили:
– Мальчонка молоденький. Ещё поумнеет. Невиновен.
У нас была кое-какая информация – намекнули нам, что бандподполье собрало двадцать пять тысяч долларов на подкуп присяжных. Потому мальчик и вышел невиновным.
А сам «невиновный» на судебном заседании открыто орал в лицо потерпевшей:
– Я тебя всё равно убью!
Ну и слова его с делом не разошлись. Оказавшись на свободе, отдохнул немного. Потом взял автомат. И на улице расстрелял несчастную женщину.
Самое интересное, расстрел произошёл метрах в ста от расположения ингушского полка патрульно-постовой службы. Оперативники потом рассказывали:
– Эти бездельники как зайцы через забор прыгали, прятались. Перепугались. Хоть бы один попытался задержать убийц, открыть огонь. Трусы настоящие!
Ну да, можно и так сказать. Только опять вспоминаются слова: «жизнь мента не стоит ничего». Застрелишь при задержании такого мальчонку с автоматом, а за него весь ваххабитский джаамат и родственники предъяву кинут – и завтра хлопнут уже тебя. Выросшие в своём узком мирке, местные просто не понимают, что можно жить по другим законам.
Кстати, у их соседей и братьев по крови чеченцев картина противоположная. Там наблюдается гиперактивность силовых ведомств.
Этот малолетний террорист, разделавшись с Губиной, двинул хорониться у своих родных в Сунженском районе Чечни. И при проверке документов там засветился. Когда местные милиционеры попытались задержать его, он открыл по ним огонь и умудрился скрыться.
Звоним в Сунженский РОВД. Просим прислать копии материалов, постановление о возбуждении дела. А главное – протокол осмотра места происшествия, срочно проверить изъятые гильзы по пулегильзотеке – не было ли ещё преступлений с использованием этого же оружия.
В ответ какое-то искреннее недоумение со стороны руководства отдела:
– Какие осмотры? Какое место происшествия? Какое уголовное дело? Зачем мы всякой ерундой будем заниматься? Не беспокойтесь, найдём мы вашего шакала. И убьём!
Вот так всё просто и рационально – найдём и убьём. И самое главное – единственно по-настоящему наглядная и эффективная мера по борьбе с терроризмом в тех диковатых горных местах…
– Я видеозапись видел, – говорит один из руководителей угрозыска Ингушетии. – Слушай, чего они творят!
В одном из поселков Ингушетии гвардейцы Кадырова загнали преследуемых бандитов в частный дом. Оттуда бандюки открыли огонь. Последовал штурм. Кадыровцы захватили пленных, разложили их на земле – прям на улице, и каждому всадили по пуле… Такие вот слухи, сплетни, наговоры. Верить или нет? Ну, каждый решает сам.
Что тут сказать? В Чечне ваххабитам и террористам официально объявили непримиримую войну. И там постоянно проводятся какие-то мероприятия, уничтожения боевиков, задержаний, люди неделями сидят в засадах. В Ингушетии тогда порой предпочитали договариваться или прятать голову в песок. Чечены за это ингушей сильно презирают.
Помню, начальника ГУУР Искандера Галимова – это человек суровый, жёсткий руководитель, бывший профессиональный борец, крепкий, грузный, все горячие точки прошёл, переборол разгул бандитизма в Татарстане. Во время очередного террористического обострения летал в Ингушетию и на совещании отчитывал сотрудников угрозыска:
– Вы трусы! Боитесь бандитов!
С одной стороны где-то эти слова, может, были справедливыми. Но угрозыск на них сильно обиделся. Война делит всех на трусов, равнодушных и бойцов. В розыске бойцов всегда было много. И, кстати, именно оперативники угрозыска – одни из немногих, кто был настроен на непримиримую борьбу с террором и бандитизмом. И многие клали свои жизни.
До сих пор, хотя и сильно потрёпанные, живы традиции уголовного розыска, главная из которых – опора на боевых товарищей, ощущение единого дела и непримиримость к криминалу.
Кстати, только угрозыск не принял участие в той истории, когда, фактически, были взяты в заложники представители инспекторской комиссии центрального аппарата МВД России. Как раз в республике работала плановая инспекторская проверка, когда в Москве был задержан за какие-то злоупотребления тогдашний министр внутренних дел Ингушетии. Его доблестные подчинённые не придумали ничего лучше, как фактически взять в заложники инспекцию МВД и начать торг. Сделали, конечно, это по дури, ибо их могли раздолбать тогда так, что полетели бы клочки по закоулочкам. С другой стороны, может, они просчитали, что тогда на Кавказе было очень неспокойно, шла война, и Москва не будет ввязываться ещё в одно силовое противостояние, не станет демонстрировать, что её же подчинённые готовы на бунт и неповиновение.
Единственно, кто не участвовал в этой безумной авантюре, были сотрудники уголовного розыска. Приехали с утра к проверяющим:
– Тут такие дела нехорошие творятся. Поехали за город – отдохнём, шашлык поедим. Пока тут все не уляжется.
Так и сделали. Потому что опера в розыске – это как кровные братья. Даже невзирая на то, кто где служит…
Глава 8
Род и племя
Командира Ингушского ОМОНа подполковника Нальгиева расстреляли в машине незадолго до нашего приезда прямо рядом с его домом в Карабулаке. Вместе с ним погибли трое его детей, брат и водитель. Пытались и мы работать по этому преступлению, проводили какие-то мероприятия.
Было множество версий. Самая главная, конечно – теракт. Обкурившиеся ваххабиты устроили бойню – не в первый и не в последний раз. Но возникла ещё одна версия, казавшаяся даже более предпочтительной – межклановая борьба и кровная месть.
Была информация, что сцепились два влиятельных рода, между ними пролегла кровь. В этой бойне был убит важный представитель конкурирующего рода – заместитель министра внутренних дел Ингушетии. Возможно, оба этих факта – результат именно межплеменной разборки. Обычно в них первыми выбивают самых влиятельных мужчин семей.