Страница 38 из 61
— Итак, ты планировал всю эту реальность 1950-х годов для себя и твоей будущей жены, не принимая во внимание, что жизнь на самом деле продолжается с тобой или без? — сказала она после долгой паузы.
Я выпустил резкий вдох.
— Черт. Черт. Черт. — зарычал я, пиная стену возле шкафа.
— Ну, это моя реплика, — сказала она, когда Сандер начал плакать. — Удачи сегодня вечером. И Бин?
— Да?
— Иногда мы позволяем первым уйти, но это учит нас лелеять вторых гораздо больше.
Я пробормотал да, спасибо, и пообещал ей, что приеду завтра. Я не мог смириться с идеей позволить Элли уйти. Это плохо, что я хочу удержать ее? Я всё-таки собрался и вышел из дома. Вместо того, чтобы взять машину, я пошел к Вику. Мне нужно было подумать о том, что я собираюсь сделать, как только доберусь туда. Размышления не помогли. Когда я наконец добрался туда, я не знал, что делать. Обычно я заходил через заднюю дверь, но сегодня я был здесь не как друг Виктора, а как друг Эстель… поэтому я использовал главную дверь.
Томас, отец Виктора, открыл мне дверь с потрясённым выражением лица.
— Я не думаю, что ты когда-либо входил через эту дверь, — сказал он, нахмурившись.
— Я подумал, что должен, раз уж прошло столько времени.
— Ты все еще наш мальчик независимо от того, сколько тебе лет, и сколько жизней ты спасаешь, Доктор.
Он засмеялся тем же смехом, что и Виктор, плечи его дрожали, а ровные зубы блестели.
— Итак, большой день, — сказал я.
— Большой день…— согласился он, оглядываясь вокруг. Там было всего несколько человек, но я подумал, что это только начало.
— Вик в игровой комнате с братом Мии, а Эстель на кухне. Ее жених… где-то здесь.
Я не собирался с ним встречаться, но как только слова вышли из уст Томаса, жених с фотографии появился перед нами. Я быстро его осмотрел. Он был определенно старше меня, худее меня, немного ниже меня, но у него была улыбка, которая требовала внимания. Я знал эту улыбку, потому что видел ее на своем лице, когда смотрел в зеркало. Очевидно, у Элли был определённый типаж. Если бы он не надел ей кольцо на палец, я бы тоже улыбался.
— Уайт! Это Оливер, один из близких друзей Виктора, — сказал Томас, поворачиваясь в мою сторону. Уайт посмотрел на меня серьезным взглядом. Сначала он нахмурился, потом, словно его что-то осенило, улыбнулся.
— Конечно. Оливер! Я много слышал о тебе. Хорошо, наконец, сопоставить лицо с именем, — сказал он, предлагая мне свою руку, которую я взял и сжал немного сильнее, чем обычно.
— Интересно. Я услышал о тебе только сегодня и думаю, на этой ноте скажу, что ты счастливый ублюдок, — ответил я, заработав от него поднятую бровь. Я, наверное, должен был смягчить веселье в моем голосе особенно из-за того, что отец Элли стоял рядом, но фильтр в моей речи был невозможен.
— Знаешь, что говорят о ранних пташках, — сказал он, подмигнув, и ушел. Я хотел ударить его.
— Что она нашла в этом парне? — пробормотал я себе под нос, достаточно тихо как думал, но Томас услышал и издал смешок. Он хлопнул рукой по моей спине и проводил меня к игровой комнате. Я наблюдал, как Роберт и Виктор играли в какую-то глупую видеоигру.
— Я собираюсь выпить пива. Хочешь чего-нибудь? — спросил я, вставая.
— Ты уверен, что не хочешь поиграть? — спросил Вик, хотя он знал, что я буду играть только на приставке. Когда я не ответил, он прокричал, чтобы я принес ему пиво.
Я пошел на кухню и поприветствовал людей, которых знал. Миа спорила с кем-то по телефону, закатив глаза, и подала мне сигнал, типа можешь поверить в это дерьмо? Я увидел ее маму и маму Элли, быстро обнял их и поговорил с ними о Беркли. Я заметил Уайта через окно. Он был снаружи со своим мобильным телефоном и курил сигарету. Я остановился. Элли выходила замуж за курильщика?
Каждый намек, который я улавливал в ее жизни, казался противоположным тому, что я предполагал. Я представлял, как она рисует, делает красивые скульптуры, ест мюсли, которые она так любила, и пьёт латте. Я не представлял ее… с этим парнем. Может, с ним все в порядке. Может быть, я просто искал оправдание, чтобы ненавидеть его, но мне не понравилось, как он поприветствовал меня, как будто знал меня. Как будто слышал каждую глупую ошибку, которую я сделал, когда дело дошло до Элли, и он исправил все мои ошибки.
Когда я обошел кухню, то увидел ее и остановился у входа. Она определенно была одной из тех женщин, которые со временем становятся лучше, как хороший скотч. На ней было платье цвета слоновой кости, доходившее до колен и облегавшее тело, как перчатка. Ее туфли были золотые с шипами на пятке, а волосы спадали на спину естественными волнами, но передняя часть была короче, и каждый раз, когда она наклонялась, ей приходилось сдувать их с глаз. Я ждал, пока она встанет, прежде чем я ворвусь, потому что когда дело доходило до нас, это то, что мы делали. Мы не стучали и не просили разрешения. Мы только вторгались.
— Привет, — сказал я ей. Она ахнула и застыла, помедлив минутку, прежде чем обернуться, чтобы взглянуть на меня.
Это казалось вечностью, когда она просто смотрела на меня с широко раскрытыми глазами, явно задаваясь вопросом, какого черта я тут делаю.
— Привет, — сказала она, наконец, хриплым голосом, прежде чем прочистить горло.
— Я слышал ты… — я даже не мог сказать слов. Мой взгляд упал на ее палец. Кольцо бросалось мне в глаза. Кричало.
— Да, — сказала она. Наши глаза снова встретились. Я не знал, что сказать. Я не мог поздравить ее с тем, что мне не нравилось.
— Ты счастлива? — спросил я, приближаясь к ней. Она сделала шаг назад, ударившись о стойку позади.
— Не надо, — сказала она, поднимая руки в обороне. — Я…да…
— Значит, это он единственный? — спросил я, мой голос ровный, мое сердце ноет, мои глаза умоляют.
Она оторвала свой взгляд от моего.
— Он делает меня счастливой, если это то, что ты хочешь услышать.
Я подошел поближе.
— Этого хватает, чтобы быть единственным?
Ее глаза вспыхнули в моих, и я клянусь, в тот момент я потерял все сомнения, которые у меня остались. Прямо там, в этих глазах, в бурном море, которое она создала одним взглядом.
— Что нужно, показывает. Не уходит каждый раз, когда происходит что-то значимое. Он принимает это…Господи, Оливер, я даже не знаю, что ты хочешь от меня услышать! — она кричала на меня шепотом.
— Скажи мне, что он единственный. Скажи мне, что он заставляет тебя чувствовать то, что ты чувствуешь, когда ты со мной, — убеждал я, приближаясь к ее лицу.
Она немного посмеялась.
— Я не видела тебя сколько? Более одного года? И ты приходишь сюда, смотришь на меня вот так и говоришь о том, что я чувствую, когда я с тобой. Что я должна с этим делать, Оливер?
Я схватил ее за локти и держал, чтобы мы дышали друг другу в лицо. Запах печенья и вина проникал в мой нос, и я мог только закрыть глаза и представить, каков этот вкус на моем языке.
— Отпусти меня, — сказала она тихим голосом. — Ты не собираешься меня поцеловать. Ты не можешь поцеловать меня. Не сегодня.
— Возможно, это последний шанс поцеловать тебя, — мягко сказал я, опуская губы на ее щеку. — Возможно, это последний раз, когда я тебя обнимаю.
— Оливер, пожалуйста, — сказала она между шепотом и мольбой.
— Он заставляет твое сердце биться, как я? — прошептал я в уголок ее рта. — Он заставляет тебя чувствовать, что ты не можешь дышать?
— Мне нравится дышать, большое спасибо, — прошептала она, упав в мои прикосновения.
— Как часто ты думаешь обо мне, Элли?
— Я не отвечу на это, — сказала она, закрыв глаза, когда мои губы коснулись ее.
— Ты не мешаешь мне поцеловать тебя, — сказал я, предупреждая.
— Я должна. Если он придет сюда, он будет расстроен.
— Он не должен был оставлять тебя.
Она прижалась ко мне, слегка отталкиваясь назад. Звук каблуков, звенящих по полу, поразил меня, и я убрал руки с ее локтей, сделав шаг назад.