Панацея

 — Надо было забрать все то, что лежало в правом крыле. Там столько оружия, — Уоллес цыкнул, злобно глянув на Пейдж, которая вытирала кровь ему с лица и обрабатывала раны и синяки.

      Пара сидела на заднем сидении Рубикона, который был спрятан среди домов. Уехать они не успели, лишь завели джип и отогнали его подальше, чтобы совсем пропасть из поля зрения. Освещением служил фонарик, который девушка держала в зубах, чтобы видеть раны мужчины. Уоллес был весь в ссадинах и синяках: большинство времени с Мануэлем они провели в рукопашной драке. Полненький мексиканец оказался не таким уж и слабаком. Белок левого глаза мужчины был весь красный, а вокруг самого глаза все было сине-фиолетовое, губы — разбиты в кровь, на руках — множество гематом, а на шее красовался красный след от веревки, которой священник пытался задушить Уоллеса. Пейдж не хотела разговаривать. Перед ее глазами стояла печальная картина матери и маленького мальчика. «Моя мать так бы никогда не поступила», — грустно подумала девушка и вздохнула. Рука мужчины протянулась к ее лицу и нежно погладила по щеке. Остановившись, Пейдж сильно ударила Уолесса в плечо.

      — Еще раз коснешься меня — я тебе руку сломаю, — сказала девушка, вытащив изо рта фонарь и заклеивая пластырем небольшую царапину на руке мужчины.

      — Я просто стараюсь позаботиться о тебе. Знаешь, если тебя что-то беспокоит, то расскажи мне. Я тебя обязательно выслушаю, — Уоллес с нежностью посмотрел на девушку.

      — Не надо обо мне заботиться! Пока тебя не было, я прекрасно заботилась о себе сама, — Пейдж налила немного перекиси на бинт и приложила к огромной ссадине на икре. Мужчина взвыл, но прикусил губу, чтобы не создавать шума.

      Уоллес так и не понял причины, по которой Пейдж так отчаянно держит его на расстоянии. «Ведь сейчас мы все должны заботиться друг о друге, помогать. Почему она так резко это воспринимает? Я просто хочу помочь. Быть чуть… ближе?» — мужчина задумался над своими размышлениями, ведь он сам не понимал, что ему было нужно и что он хотел. Мысли смешивались в голове, создавая один огромный ворох, который вытекал в проблемы в реальной жизни. Хоть Уоллес и не понимал, что ему надо, одно он знал точно: эта бунтарская девчонка, которая каким-то образом в одиночестве выживала три года, которая в свои семнадцать умела стрелять, ездить на мотоцикле и пила как заядлая пьяница, ему нравилась. И не просто как человек, а как девушка. Однако несмотря на эту зародившуюсю симпатию, никакого сексуального желания у Уоллеса не возникало. То ли ему нужна была лишь духовная связь, то ли его подсознание останавливало животное желание, потому что девчонке было всего семнадцать. И хоть в это ужасное время, когда мертвые ходят по земле, речь могла и не идти о какой-то там морали, чувство собственного достоинства и вот та самая мораль  не давали мужчине поступиться своими принципами. Пусть он и выглядел как пьяница, как дикарь, Уоллес все-таки был образованным человеком, просто потерявшим все, и себя в том числе.

      Пейдж почти закончила обрабатывать многочисленные раны мужчины. Теперь на лице Уоллеса красовались пластыри, а на руках и ногах — бинты. Мужчина облегченно вздохнул и, слегка пошевелив шеей, сморщился. Двигать ею, а также правой рукой и ногами — невыносимо больно. Он аккуратно выпрямился и откинул голову назад. Спать хотелось смертельно. Пару измотал этот день, полный погонь, потрясений и ненужных смертей. «Когда все стали такими? Почему убивать направо и налево сейчас — нормально?» — девушка перелезла на переднее сиденье и опустила спинку так, чтобы не задеть ног Уоллеса, который развалился на пассажирском заднем сидении, вытянув конечности. Мужчина уже мирно сопел, похрапывая. Пейдж усмехнулась. Уоллес ей не нравился, она не хотела ему доверять и иметь с ним вообще какие-либо дела, она это чувствовала, но что-то непонятное держало ее рядом с ним. Как-будто неведомая сила шептала: «будь с ним, он тебе пригодится, просто подожди». И Пейдж ждала, с каждым разом злясь на треклятую судьбу все больше. Девушка удобно расположилась на сидении и закрыла глаза.

      Когда Пейдж открыла глаза, она оказалась в своей постели. Вот обои ее комнаты противного желтого цвета с розовыми бабочками. Над рабочим столом висит пара плакатов с рок-группами. На тумбочке, возле кровати, лежит новенький белый смартфон, на котором два пропущенных вызова от Кенни. «Всего лишь сон? Воу, это было долго. По крайней мере, я в целости и сохранности, в своей постели», — девушка улыбнулась своим мыслям и встала с кровати. Подойдя к зеркалу, она потрогала руками свое лицо. Ей тринадцать лет, через день будет уже четырнадцать, наконец-то Кэтти привезет ту черную краску и перекрасит эти ужасные волосы. Девушка со злобой вцепилась в свои локоны и дернула их. Боль была настоящая, и Пейдж вскрикнула. Ей никогда не нравились ее белые волосы. Натуральная блондинка, она не ненавидела свои волосы и когда-то чуть не сбрила их совсем.

      — Пейдж! — женский голос отозвался эхом в голове. Девушка дернулась и, опустив голову, сделала глубокий вдох. — Пейдж! Ты оглохла? Иди сюда, быстро!

      Пришлось повиноваться. Спустившись, она обнаружила за столом свою мать, которая начала пить уже с утра. Около раковины стояла пустая бутылка вина, а на столе — только начатая. Отец сидел за столом, опустив голову и тихо уплетая завтрак. «Вот она, американская мечта. Полная семья, свой дом, машина, а что это дает?» — Пейдж села за стол и принялась завтракать. Мать, которая в это время подошла к столу налить себе еще бокал выпивки, со всей силы ударила дочь по голове. Девушка зажмурилась, но промолчала. То, что мисс Левски любила избивать дочь и мужа, ни для кого не было секретом. Мистер Левски, работающий офисным клерком, был тихим и замкнутым человеком, свою жену боялся больше всего на свете и никогда не мог дать ей отпор. Когда это началось, мистер Левски не помнил, а Пейдж не знала и подавно.

      Как только миссис Левски, забрав бокал и бутылку, скрылась с кухни, отец и дочь смогли вздохнуть спокойно. Мистер Левски виновато посмотрел на дочь, а девушка лишь отвела глаза. «Почему ты такой слабый?» — Пейдж было ужасно обидно за своего отца. Хотя больше преобладало другое чувство. Стыд. Именно стыд испытывала девушка, когда думала, что ее отец, мужчина, не может дать отпор женщине, которая обычная пьяница. Как только мистер Левски доел, он подошел к дочери и, поцеловав ее в макушку, вложил в карман домашних штанов деньги. Это был этакий утренний ритуал. Миссис Левски думала, что дочь всегда задерживается в школе, так как готовит проект, а Пейдж всего лишь договорилась с отцом на маленькое дельце.

      Это произошло, когда Пейдж было лет пять. Она с отцом смотрела какой-то боевик, где главные персонажи ужасно искусно владели всеми видами оружия и умели стрелять так, что с первого раза попадали в голову противнику. И вот в сердце маленькой девочки зародилась маленькая мечта — научиться стрелять. В будущем отец записал ее на стрельбу и начал втихую давать ей деньги, чтобы она могла оплачивать это хобби. Мистер Левски ужасно гордился своей дочерью и никогда не шел наперекор ее желаниям, просто просил был осторожной и следить за собой. Пейдж прислушивалась и росла сильной девушкой, умеющей постоять за себя. Она была не по годам умна и самостоятельна. А что остается ребенку, мать которого его избивает и не занимается воспитанием, а отец только и может, что целовать в голову да давать денег? Девушка научилась сама готовить, часто ходила в магазин, молчала, когда мать ее избивала, научилась стрелять.

      Когда девушке было двенадцать лет, она поздно возвращалась домой со своих занятий и встретила Кенни. Это был какой-то знак. Парня не смутил возраст, хоть Пейдж и была младше него на семь лет. Они познакомились, и молодой человек проводил ее до дома. Перед уходом Пейдж они обменялись телефонами и страницами в соц. сетях, после чего начали общаться. Кенни был высокий и широкоплечий — мечта многих девушек. Его темно-русые волосы были убраны в хвост, правое ухо три раза пробито, а на предплечье красовалась татуировка медведя. Миссис Левски не знала о существовании Кенни, а мистер Левски, узнав о романе малолетней дочери с взрослым парнем, снова попросил ее быть аккуратнее.

      Пейдж любила вспоминать то, как они познакомились. Их тайные встречи на заднем дворе ее дома, прогулки по ночному городу, купание в холодной реке. Кенни никогда не просил ничего от девушки. Он всегда повторял: «если бы я хотел от тебя секса, я бы тебя изнасиловал еще на той темной улице, и ты ничего вскрикнуть не успела». Вот и сейчас, девушка, доев свой завтрак, потянулась к смартфону, чтобы написать ему. На сколько она помнила, они должны были встретиться после того, как у Пейдж закончатся занятия. Ответ пришел быстро. «Конечно, я заберу тебя после учебы, маякни мне. Целую», — девушка расплылась в довольной улыбке, поднялась обратно в комнату, переоделась, собрала вещи и вышла из дома, отправившись в школу.

      День пролетел так незаметно, что Пейдж даже не успела понять, какие уроки она посетила и что вообще задали на дом. Выйдя из школы, она сразу отправила сообщение Кенни и, присев на ступеньки, стала листать социальные сети, изредка читая новости.

      — Ты опять Кенни ждешь? — рядом села Кэтти, заговорщески улыбнувшись и подтолкнув девушку локтем.

      — Обещал за мной заехать. Учит ведь меня на мотоцикле кататься. Не знаю, зачем, но мне нравится. А ты чего домой не идешь? — Пейдж отвлеклась от телефона и посмотрела на подругу.

      — Ты что, забыла? Завтра же твой день! А она, — Кэтти огляделась по сторонам. — Уже у меня!

      — Что?! — девушка потянулась к рюкзаку подруги. — Прошу, отдай ее сейчас! Я завтра пойду отмечать к Кенни. Буду с ним и его семьей, в школу скорее всего вообще не приду. Кэтти, прошу!

      — Хорошо, не кричи, — девушка рассмеялась и, открыв рюкзак, вручила коробочку с краской, аккуратно перевязанную зеленой лентой, — Только ты это, аккуратнее. Цвет, все-таки, на всю жизнь. Прочитай обязательно все инструкции! Ладно, я побежала, мне сегодня еще с Милли встретиться надо. Пока! — Кэтти вскочила и побежала в сторону подъехавшей машины.

      Пейдж с упоением рассматривала коробочку с краской, когда ее кто-то нежно погладил по голове. Подняв глаза, она увидела Кенни. Девушка сразу подскочила и бросилась парню на шею. Кен нежно чмокнул ее в щечку и, взяв за руку, повел к мотоциклу.

      Вдруг все стало каким-то темным. Пейдж оказалась в комнате Кенни. Посмотрев в зеркало, она обнаружила, что ее волосы черные. Девушка ничего не понимала. Как можно выпасть из жизни на полтора дня? Легонько похлопав себя по щекам, она тряхнула головой, но все осталось прежним.

      — Хэй, малыш, ты чего тут сидишь? Мама уже приготовила еду. Пошли поедим и посмотрим телевизор. Тебе, кстати, ужасно идет этот цвет, — Кенни подмигнул девушке и скрылся за дверью.

      Пейдж встала. Голова ужасно кружилась, и девушке показалось, что она вряд ли сможет устоять на ногах. Сделав пару шагов, она упала на колени, но сразу поднялась и попыталась дойти до двери, а открыть ее получилось только оперевшись о стену. В проеме стоял Кенни, но выглядел он ужасно странно: ничего не видящие глаза, рот, из которого текла слюна и… кровь? Побелевшая кожа, растрепанные волосы. Издав заутробный вой, парень кинулся на девушку, впиваясь острыми зубами в шею.

      Пейдж вскочила на сиденье, вскрикнув. Лицо пересохло от соленых слез, девушка задыхалась. Жадно глотая воздух, пытаясь сделать вдох, она потянулась к окну, стремясь нащупать кнопку и высунуть лицо наружу. Голова ужасно гудела, в глазах все плыло, руки мелко дрожали. Еле-еле нащупав кнопку, нажала и сразу же сделала глубокий вдох. Легкие как-будто сдавило кирпичами, дышать было ужасно больно. Пейдж хрипела и чуть ли не билась в конвульсиях. Уоллес, услышав посторонние звуки, сразу же вскочил. Ноющая боль разошлась по всему телу, оглушив мужчину на пару секунд. В сознание он пришел ровно в тот момент, как увидел задыхающуюся Пейдж.

      — Пейдж, иди сюда, иди ко мне, — Уоллес протянул руку и помог девушке перелезть на заднее сиденье, — Ну, тихо, прекрати, — свободной рукой мужчина нащупал бутылку воды и помог напарнице сделать небольшой глоток. Пейдж продолжала трястись и задыхаться, но ей стало немного лучше.

      Она, сидя на полу, положила голову на руку мужчине и обеими руками со всей силы вцепилась ему в запястье. Уоллес сидел, не отталкивая девушку, хоть ему было и больно. Спустя еще несколько минут девушка успокоилась и стала дышать более размеренно. Она виновато посмотрела на мужчину, который очень озабочено ее осматривал.

      — Прости, дурной сон, — Пейдж, не отпуская руку Уоллеса, одной рукой протерла лицо и вытерла слезы.

      — И часто с тобой такое?

      — Иногда.