Страница 15 из 177
На пятые сутки своего путешествия я наконец достигла владений графа д’Орана. Уставшая, потерянная, изможденная — я с трудом держалась в седле, ощущая, как ноет каждая клеточка моего тела, и мечтала только об одном: о долгом исцеляющем сне.
В небольших поселениях, где доводилось останавливаться, чтобы перевести дух и сменить лошадь, о длительном отдыхе не могло быть и речи. Стоило голове коснуться подушки, как меня начинали мучить кошмары: то Эмин отправлял по моему следу негодяя Кайера Хэйза, то сам братец настигал меня в дороге с намереньем вернуть обратно.
Я просыпалась в холодном поту и лишь спустя мгновения с облегчением понимала, что снова оказалась в плену страшного сна. К счастью, погони не было. Значит, Квенна выполнила мою просьбу и предупредила Кротча. В том, что няня и директор будут молчать, — я не сомневалась. Квенна никогда меня не предаст, только бы мой побег не вышел ей боком. У Эмина хватит наглости выкинуть на улицу женщину, воспитавшую его. Но с другой стороны, не помоги мне няня, возможно, я бы уже была в Рейларе вместе с новоиспеченным мужем.
Воспоминания о Кайере вызывали отвращение и злость на брата. Приказав себе не думать об ужасных событиях прошлых дней, попыталась сосредоточиться на грядущей встрече с д’Ораном. Как он меня примет? Что скажет?
С чего начинать поиски отравителя? Я не сыщик, и у меня нет опыта в подобных делах. Долгие дни раздумья заставили усомниться в правильности выбора директора. Граф допустил ошибку, отправив в Айлин-илион просьбу прислать к нему травника. И еще большую ошибку совершил лир Кротч, выбрав на роль шпиона недавнюю ученицу, только и годную на то, чтобы варить исцеляющие снадобья.
Но не поворачивать же обратно. В Элаир благодаря братцу путь мне теперь заказан. К тому же зря что ли ехала в этот Олшир? Я уже здесь, и с минуту на минуту должна буду предстать перед его сиятельством.
Оставив лошадь во внутреннем дворе, последовала за слугой в замок. Пока поднимались по лестнице и шли по бесконечно длинному коридору, я украдкой изучала окружающую обстановку. Несмотря на то, что лето еще не кончилось, здесь было довольно прохладно. Толстые стены не пропускали внутрь тепло, и поэтому в жаркие дни скрываться от зноя в замке было, наверное, приятно. Но каково же здесь морозной зимой? Я никогда не любила холод и сейчас с тоской представляла длинные зимние вечера, которые мне предстояло провести в этом месте.
Слуга распахнул двери в зал со стрельчатыми сводами и стенами, увешенными гобеленами. Последние придавали мрачному помещению хоть какой-то уют. Одно из тканых полотен — поле, усеянное алыми маками, — особенно поразило мое воображение. Засмотревшись на картину, я не сразу заметила вошедших.
А когда услышала громкий низкий голос, в котором отчетливо проскальзывали властные нотки, вздрогнула и обернулась. Заговоривший со мной мужчина застыл как вкопанный посреди зала. В его пронзительно ярких голубых глазах, вокруг которых только начали появляться первые морщинки, читалось удивление, смешанное с недовольством и, кажется, разочарованием. Поджатые губы только усиливали это впечатление. Кротч, конечно, предупреждал, что прием будет не из теплых, но я все же ожидала от хозяина замка приветливой улыбки, а не хмурого взгляда.
Позади главы дома маячила девушка, по виду моя ровесница. Выглядывая из-за широкого графского плеча, миловидная блондинка с плохо скрываемым любопытством поглядывала на меня и честно пыталась изобразить улыбку. Но у нее это не получилось: спустя мгновение лицо девушки приняло такое же выражение, что и у д’Орана, а именно — презрительно-надменное.
Я тяжело вздохнула. Общение с негостеприимным семейством обещало много незабываемых моментов. Пока предавалась грустным мыслям относительно своего ближайшего будущего в этом доме, в зал вошла женщина, поддерживаемая под руку темноволосым юношей. Ее лицо можно было бы назвать даже очень красивым, если бы на нем так явно не отражалось чувство превосходства и все той же надменности.
Спустя бесконечно долгие секунды молчания д’Оран в замешательстве проронил:
— Вообще-то мы ожидали молодого человека…
— А приехала я, — помимо воли вырвалось у меня. Неужели ко всему прочему его сиятельство еще и женоненавистник? Присев в быстром реверансе, потупилась и тихо произнесла: — Разве это имеет какое-либо значение?
— Нет, конечно же, не имеет, — пробормотал д’Оран и направился к креслу, расположенному в глубоком алькове. Опустившись на «трон», стал скрупулезно изучать меня, будто я была диковинным цветком, скорее всего, из семейства сорняковых, который случайно занесло сюда расшалившимся ветром.
Наконец его сиятельство вспомнил об обязанностях гостеприимного хозяина.