Страница 22 из 63
Я не стала рассказывать ей о том, что на юрфак меня едва ли не насильно отправил собственный дядя. В то время деканом факультета была одна из его молодящихся любовниц, которая запихала меня на бюджетное место. Если я скажу это Нинке, то она меня точно засмеет. Она, кстати, после школы вообще никуда не хотела поступать и говорила, что будет моделью. Дядя Витя (папа Нинки) категорически заявил, что он в таком случае содержать ее не будет, ведь, по его авторитетному мнению, средняя дочь еще не доросла до каких-то там моделек. Обиженная и обозленная блондинка долго думала, где же будет учиться. Окончив школу с золотой медалью и превосходно сдав ЕГЭ, подруга могла поступить практически куда угодно. Я долго теребила ее, спрашивая, куда она направит свои стопы тридцать восьмого размера (и это при росте 179 сантиметров!), но девушка только отмалчивалась. Я даже на нее за это обиделась и не разговаривала.
Каково же было мое удивление, когда я пришла в университет 1 сентября и первым делом встретила у входа ухмыляющуюся Нинку.
– А вот и я, – сообщила она мне торжественно. – Мне скучно будет одной учиться. Ты рада?
Тогда я и поняла, что испытывают ребята из гоголевской комедии «Ревизор» в последней знаменитой сцене.
А вот родители Нинки подумали, что это я потащила ее учиться на такую серьезную, по их мнению, специальность, отговорив их дочь от сомнительной карьеры модели, и стали относиться ко мне едва ли не как к родственнице.
Подруга продолжала наседать:
– Ну, так я не поняла, ты от нечего делать решила в юристы идти, а?
– Да буду-буду я юристом, – сказала я ей в ответ, и чтобы отвлечь ее внимание, добавила: – Гляди, твоя любимая одногруппница Ольга со своим Анатолием.
Эти двое, держась за руки, прошли мимо нас, ничего не видя и не слыша, – настолько были заняты друг другом.
– Фу, – поморщилась Нинка. – Влюбленные. Аж противно. Вот видишь, как ей повезло, Кривому Носу. Если я это проделаю над Кеем, то он точно моим станет. Увидит и обомлеет.
– Пока что от тебя млеет твой Сеточкин.
– Не напоминай мне об этом выродке человечества! – потеряла привычное хладнокровие подруга и выхватила вдруг у меня из рук бутылку колы.
– А чего вдруг? Все вокруг, между прочим, вас знатной парой считают… – продолжала я.
– В прошлый раз мне пришлось вынести пытку! Этот кадр полез ко мне целоваться! Могильное проклятие. Он даже не знал, что изобрели жвачку! Фу-у-у! – она резко открыла крышку от газированной воды, а та, жизнерадостно шипя, полилась на ее новый светлый свитерок, приобретенный в модном магазине не ранее как вчера.
– Твою ж дивизию, а! – не по-женски выругалась Нинка, нашаривая салфетки в своей новой бездонной сумке. Ее настроение портилось все сильнее. – Что за день сегодня такой? Но ничего, я все ради своего Кея вытерплю.
– Фанатичка ты все же, – я помогла оттереть от колы свитер.
– Завистница.
– Клоунесса.
– Крети… а тебе чего здесь надо? – рявкнула вдруг подруга.
– Ты чего? – аж вздрогнула я, проследила за ее недобрым взглядом и обернулась. Возле нас стоял все тот же Антон. В мешковатой толстовке с капюшоном, потертых джинсах, с рюкзаком за плечами, с большими глазами, скрывающимися за стеклами очков, он вообще больше походил на школьника-старшеклассника, чем на студента.
– Чего стоишь? – недовольным тоном спросила подруга у парня. – Иди куда шел.
С теми, кому Нинка отказывала, она вела себя по-хамски – то есть показывала истинную себя. Вроде бы как раз не нужен ей этот человек, так и незачем перед ним строить из себя ангела.