Страница 30 из 42
ГЛАВА 9. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
============== Не с пустыми руками
На письмо, в котором они просили разрешения приехать, Тина не ответила. Так же, как не откликнулась на телеграмму о смерти сестры. На похороны Полины приехала одна Томка, оставив шестилетнюю Настю на соседей. Томка тогда сказала, что матери хозяйство оставить не на кого: корова, куры, овцы, всех кормить надо. Вот и не смогла приехать. А Томка смогла. Дочку на соседей бросила и приехала. Рита бы ни за что не бросила… И не представляла себе, как бы они справились – без Томки.
Зная, что полуграмотная Христина никогда не была любительницей писать письма, Лида с Ритой всё-таки поехали. И Златика взяли. В гости ехали не с пустыми руками, накупили подарков: Христининым внукам книжки-раскраски, игрушки и московские конфеты и пряники. Тине – пуховый платок, сапожки-бурки, батистовую нарядную кофту и серебристо-голубой плащ с водонепроницаемой пропиткой, который Полина так ни разу и не надела. У плаща был синий поясок и красивые синие пуговицы. Как бабушкины глаза – в который раз удивилась Рита и подумала, что Тина будет рада подарку.
Ещё они везли целую сумку краковской полукопчёной колбасы. К слову, колбасу в те времена можно было купить только в Москве, за ней приезжали целыми автобусами и стояли в длинной терпеливой очереди, чтобы взять батон варёной докторской или любительской. А уж краковская - это чистое везение…
Краковской они купили целый баул – чтобы хватило на всех. Ещё они взяли с собой деньги – для Тины. Много ли ей платят в совхозе? А в хозяйстве деньги нужны всегда…
До Выкопани добирались целый день. Четыре часа электричкой до Рязани (Златик весь извёлся, горестно взлаивал и рвался из рук). Потом на другой, местной электричке доехали до деревни Шарыпино, а оттуда до Выкопани «рукой подать» - три километра через поля, «по столбам».
Шарыпинская электричка со старыми разбитыми вагонами и выбитыми стёклами окон, погромыхивая на стыках, весело бежала через поля. Рите с Лидией Степановной повезло – им досталась двухместная лавка с выбитым окном, в которое вливался незнакомо сладкий воздух, напоенный запахами цветов и трав. Рита с матерью по очереди выглядывали в окно, и Златика высовывали, крепко обхватив руками тёплое и нежное тельце.
Златик так устал от долгой дороги, что даже не скулил, покорно сидел на коленях у Риты, высунув розовый язычок – Златику было жарко и плохо. Когда его высовывали в окно, щенку становилось легче. Ветер трепал вислые уши, ерошил шелковистую длинную шерсть, щенок тоненько взлаивал и хватал зубами тугой, вкусно пахнущий воздух, забавно щёлкая челюстями. Пассажиры смеялись. Рите было жалко Златика: измучился, а им ещё пешком три километра идти…
Наконец приехали в Шарыпино. Златику пришлось идти на своих двоих… то есть четырёх: Лида с Ритой сгибались под туго набитыми рюкзаками, волоча в руках тяжёлые сумки. Колбасу везли в сумке-тележке (больше в сумку ничего не поместилось, она была доверху набита плотно уложенными кольцами вкусно пахнущей краковской, а сверху лежало четыре батона докторской…)
Златик ошалел от неожиданной свободы – отстегнули поводок и даже ошейник сняли! – и весело бежал впереди, вертя лохматой башкой. Он был городской собакой и впервые в жизни оказался в бескрайних полях, на уходящей неведомо куда просёлочной дороге, покрытой тёплой мягкой пылью. Болтая длинными ушами и поднимая столбы пыли, Златик убегал далеко вперёд (откуда только силы взялись!) и стремглав нёсся обратно, удивляясь собственной храбрости. И внезапно испугавшись низко пролетевшей любопытной вороны, уткнулся в Ритины ноги, мешая идти.
- Не бойся, Златочка, никто тебя не съест! Мы одни, и бояться нечего, - говорила щенку Рита, но Златик боялся вороны, которая назойливо сопровождала их, перелетая с одного столба на другой и возмущённо каркая. Златик упрямо плёлся позади, предпочитая, чтобы первыми шли его хозяйки.
- Осторожный! Хозяев вперед пропустил – случись чего, нас первыми съедят, а его, глядишь, оставят, - хохотала Лида. Она впервые смеялась после смерти Полины. Златик, распахнув от жары пасть с мелкими белыми зубками, словно тоже смеялся.
Дорога то полого поднималась вверх, к горизонту, то резво сбегала вниз. Телеграфные столбы стояли, словно в почётном карауле, совхозные поля зеленели светлыми всходами – словно зелёные лоскуты, отороченные тёмными строчками защитных лесополос…
- Мам, а мы в лес пойдём? Там грибов, наверное, не собрать… Я помню, как с бабушкой мы их собирали, уже класть некуда, а они всё попадаются!
- Пойдём! И на речку пойдём! И Златика возьмём, он же ещё не видел речки, - откликалась повеселевшая Лида. Впервые после похорон Рита видела на мамином лице улыбку. И тихонько радовалась.
- Бабушка, ты видишь – мы идём к Тине, - прошептала Рита, глядя в синее, как бабушкины глаза, небо над дорогой. – Мы идём в твою родную деревню, к твоей родной сестре! – радовалась Рита, и ей казалось, что бабушка тоже радуется и, незримая, идёт вместе с ними.
==================== Нерадостная встреча
Наконец показался мост через Пескариху – мелководную неширокую речушку, в которой пескарей никогда не водилось, ловили только бычков, которых здесь называли огольцами. Навстречу им по мосту неспешно шла лошадь, запряженная в телегу. Когда телега поравнялась с ними, Лида ахнула и уронила сумку.
- Христина! Ты куда это собралась? А мы вот – к тебе приехали...
На телеге сидела худая старуха в выцветшем платке, повязанном по-деревенски по самые брови, в холщовой тёмной юбке и застиранной кофте неопределённого цвета. Рита с удивлением поняла, что это и есть Христина, бабушкина родная сестра. «Одевается как старуха! Зачем она так одевается?» - неприязненно думала Рита, забыв, что Тине уже семьдесят два года.