Страница 21 из 42
Омлет ели с аппетитом, запивая его молоком. Ангелина налила каждому по кружке, у Лидочки была голубая, у Колюшки белая, а Томке досталась красная, и она гордо поглядывала на брата и сестру, всем своим видом заявляя: «А у меня самая красивая!». Молоко заедали хлебом, испеченным Ангелиной. Хлеб был позавчерашний.
Ангелина не разжигала печь и ничего не пекла. А они-то мечтали о печенюшках! Не захотела тётка Лина для них печь. Хоть бы дедушка догадался, велел ей печь растапливать, тесто ставить, - думала Лидочка. Но Савелий ничего жене не приказывал, сидел на лавке, молча глядел на внуков – и не было в его глазах ни любви, ни ласки. Посидел, огладил на коленях холщовые штаны и вышел во двор. Мастерил что-то под навесом у сарая, не обращая больше внимания на детей.
- Ну, наелись-напились? Дай-кось бидон-от ваш, молочка вам налью на дорожку, идти чай далёко вам. Что по дороге не выпьете, матери отнесёте, - Ангелина полезла в погреб за молоком, и оттуда доносился её тягучий грудной голос:
- Молочко холодненькое, сладенькое, дедушкин гостинец… Пора уж вам, а не то стемнеет, домой дойти не успеете, в поле ночевать придётся. А ну-к, волки? – пугала детей Ангелина, чтобы ушли поскорее. Поели, отдохнули, пора и честь знать, не ночевать же их оставлять? Их тогда и завтра кормить придётся, да и Савелий недоволен.
Дети не успели опомниться, как уже стояли за калиткой, с бидоном молока. Второй бидон Ангелина не дала, и творога не дала, и сметаны. Может, у неё не было?
Проводив детей, Ангелина помахала им с крыльца. Савелий из сарая так и не вышел. Не простился с внуками. «Оставь, Мария, мои стены, - и проводил меня с крыльца» - вспомнилась Лиде песня, которую ей пела мать. Песня была о дедушке, и сейчас она это поняла.
В Выкопань вернулись затемно. Лида с Колюшкой по очереди несли бидон, который становился всё тяжелее. Под конец бидон несла Лидочка, а Николай волочил за руку Томку, которая устала так, что еле передвигала ноги. Томку они пугали, чтоб быстрее шла: «Смотри, волк сзади бежит, кто последний идёт, того и схватит». Томка испуганно оглядывалась, но идти быстрее не могла – ноги у неё заплетались и не слушались. Томка села на дорогу, в пыль, и заплакала: «А-ааа, я к ма-аме хочу! А ааа, волка боюся-ааа,не отдавайте меня-ааа!». Пришлось Николаю остаток пути тащить её на закорках.
Лидочка, вспоминая этот поход, до сих пор не может понять, зачем взрослые отправили их в такую даль? За двухлитровым бидоном молока?
– Чего ж ночевать-то не остались у Савелия? Даль такую топали, не лень вам было?
- А нас не оставили, домой наказали идти. Дедушка на нас рассердился за что-то, а мы ничего не сделали! – рассказывали измученные дети. – А тётка Лина нас волками пугала, а мы и не боялись, даже Томка. Летом волков нет, все знают!
О том, что сами пугали маленькую Томку волком, они говорить не стали…