Страница 39 из 272
— Кто вам мешает жить зимой вместе?
— В лагерях мало пещер, а палатки мы убираем. Зимой здесь сильные ветра.
— Так. И что?
— Отдайте нам весь берег.
Хохотнув, Адэр похлопал старика по колену:
— А ты шутник.
— А я не шучу.
— А я не могу забрать землю у дворян.
Йола потёр кончик носа:
— Хорошо. Нам нужен хлеб, фрукты, овощи, посуда, капроновая нить, одежда, молоко и творог детям.
— Думаешь, я не знаю, что вы тайком ходите в селения?
— Вы не дослушали до конца. Больше всего нам нужна свежая кровь. Когда вы спросили, где моя семья, я сказал вам правду — все ориенты связаны кровным родством. Мы вымирающий народ, мой правитель. Пока мы изгои, к нам никто не придёт и мы никому не нужны.
— Вы не любите чужаков.
— Не любим. Но сейчас у нас с детьми совсем плохо. В этом году мёртвым родился каждый второй ребёнок. Отмените Указ о резервациях.
— Так быстро дела не делаются.
— Вы ждёте, пока мой народ вымрет?
— Я ничего не могу дать вам, кроме благодарности.
Старик встал:
— Йола понял правителя. Йола посоветуется с народом. — И позвал ориентов из моря.
— Ну и жук, — пробормотал Лайс, отряхивая ладони.
Мужчины уселись на песок вокруг старейшины. Йола долго говорил на своём языке — скорее всего, пересказывал разговор с правителем. Потом умолк. Ориенты как воды в рот набрали. Йола подождал, взмахнул рукой. Юноша побежал в пещеру, вернулся с книгой в картонном переплёте. Когда Йола приложил ладонь к груди и опустил на книгу, Адэр невольно сжался — «Откровения Странника»…
Старейшина открыл книгу наугад: разломил, как абрикос, на две неравные дольки. Прочёл молча. Пожевал губы. Что-то сказал соплеменникам и жестом попросил Адэра подойти.
Ориенты потеснились. Адэр сел рядом с Йола. Лайс опустился на корточки за их спинами.
— Ваш ответ, — произнёс Адэр, глядя на раскрытую книгу и пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся дрожь.
— Для того чтобы вам протянули руку, надо протянуть руку первым, — сказал Йола. — Так написано в Священном Писании. Вы этого не сделали, мой правитель.
— Отказывая мне, ориенты переходят на сторону Ракшады.
— В сторону. Ориенты ни к кому не примкнут.
Адэр вскинул голову:
— Йола! Ты только что уничтожил свой народ!
Лицо старика стало похожим на восковой слепок.
— Мы мирный народ, мой правитель. Там, наверху, с нами всякое случается. Мы сами виноваты — нечего покидать свои земли. А здесь… Вы помните рассказ Муна. Вы знаете, как мы умеем воевать. Но с вами воевать мы не будем. И в тюрьмах гнить мы не будем. И наши жены не будут ублажать переселенцев за кусок хлеба. И наши дети не будут просить милостыню. Если вы пойдёте против нас, мой правитель, море станет нашей братской могилой.
Адэр поднялся, окинул ориентов взглядом — суровые лица, тела как пружины. Они понимают слот!
— Вас уже нет. Секунду назад были, а сейчас здесь пусто, — сказал Адэр громко. — Но морской народ ещё может воскреснуть. Дверь ещё открыта. У вас есть время подумать, пока я её не закрыл. — И, более не произнеся ни слова, покинул лагерь морского народа.
Он шёл по зыбкой границе между берегом и морем, не чувствуя ударов волн, пытающихся сбить его с ног. Не видел сиреневого неба на горизонте, не слышал тревожного крика чаек, не ощущал ядрёного запаха неминуемого шторма. Все чувства исчезли, непонимание происходящего истребило мир.
Подойдя к скале, Адэр вскарабкался по выступам до верёвки, затянул петлю, выбрался на край обрыва и, глядя в мертвенно-белые лица Исанохи и Ютала, снял петлю с шеи.