Невеста без места

Озерцо было небольшое, круглое, как блюдо, наполовину заросло кувшинками. От баньки в воду вели деревянные мостки. Вода оказалась студеной, сначала обжигала холодом, но вскоре Велька обвыклась и плескалась с удовольствием, на берег не торопилась. А когда поплыла к мосткам, чтобы вылезать, вдруг чьи-то руки схватили её за лодыжки.

Нечеловеческие руки, холодные, на водяные струи похожие.

Велька испуганно дернулась, вырвалась из холодных пальцев, а рядом смех раздался серебристый, и вынырнула голова.

Водяная дева. Озерница.

-Испугалась? - продолжала веселиться водяная.

Красивая она была. Сначала показалась прозрачной, словно из чистого льда, а потом стала потихоньку плотнеть, цветом наливаться, даже губы порозовели. Но нет, конечно, на обычную, человеческую девку она не походила.

Руку протянула, потянула Вельку за короткую прядь, рассмеялась опять:

-А у меня вон волосы какие, видишь?

И верно, кудри стекали с её головы, и конца им видно не было.

-Мне моего хватит! - ответила Велька.

-Конечно,  у тебя всего много! - весело согласилась Серебрянка, - ещё и поделишься! Я ведь тоже его целовала, и еще буду! Он поначалу и не заметил, а потом ему понравилось!

-Врешь ты все! - рассердилась Велька, понявшая, что речь про Венко.

-Не вру, не вру! Он и потом приходил ко мне, когда от тебя ушел. И ещё я к нему приплывать буду!

-Тебе больше делать нечего? В такую даль поплывешь? - Велька схватилась за край мостков, подтянулась, выбралась на прохладные ещё доски.

Хоть и не настоящая девка принялась спорить с ней за Венко, а всё равно, в груди словно клубочек свернулся и тесно там стало, и больно и тяжко.

Ревность, значит. Вот она какая. И понятно ведь, что Венко не виноват, водяная девка приставать станет — впрямь не сразу поймешь, потому что она вода водой...

-А ты за ним далеко не пошла бы? - опять рассмеялась водяная, - а я поплыву, понравился он мне! Здесь скучно! Мне что, я же вода, всюду проплыву, просочусь и проберусь! По речкам, по ручьям, от озера к озеру, и до самого Озерска. Понравился он мне. А тебе что, убудет?

-А ты почем знаешь, что до Озерска надо плыть?

-А вот и знаю! - водяная плавала туда-сюда возле мостков, её голова то пропадала, то вновь появлялась над водой.

Она волной плеснула на доски мостков, и встала перед Велькой, выпрямилась, и оказалась одного с ней роста, тонкой, высокогрудой, тряхнула головой, расплескивая вокруг себя свои волосы, что спускались ниже мостков, до воды. Волосы у неё были русые, очень светлые, а глаза — зеленые, как листья кувшинок.

-Хороша, - согласилась Велька, - только моё не трожь, - и, собрав в пальцах силу, легко, как вздохнув, бросила комок жара в водяную.

Та вскрикнула и отступила, свалилась в воду, опять вынырнула.

-Огневуха!

-Да, я такая. Гляди, подогрею твоё озеро, будет похлебка! - это было, конечно, слишком, но с досады чего не скажешь.

-Неправду говоришь! - отплыв подальше, крикнула озерница, - не под силу одной огневухе озеро сварить! Никогда такого не бывало.

-А я постараюсь, - продолжала вредничать Велька, - тогда и поглядишь, правда это или неправда! Подружек позову помочь!

Никогда не бывало у неё подружек с огневым даром, чтобы их на помощь звать. Только знала ли это озерница? Во всяком случае, глядела та с сомнением. Разве что жар-птиц за подружек считать? Вряд ли они захотят знать Вельку теперь, когда она сама уже не жар-птица.

-А я всё про него знаю! - крикнула водяная, - только это тайна, которую хранят вода, и ветер, и огонь... и ещё кто-то, забыла. Но я знаю! Но тебе не скажу!

Велька тем временем вытерлась взятой у Синявы холстиной и не спеша одевалась.

-Знаю я, что ты тайну хранишь. Вот и храни, раз тебе то поручено, - сказала она, и сама удивилась, насколько мало её теперь стали волновать какие-то тайны и вокруг Венко, и вокруг кариярских княжичей.

Выяснится потом — и хорошо. И даже безразлично было теперь, как их там на самом деле зовут. Хотя, двоих она уже узнала, двое остались... да и с теми всё ясно. Горибор, скорее всего, на самом деле Велемил, как раз и известно, что Велемил годами всех братьев старше. Тогда остаётся, что Яробрана по настоящему зовут Горибор. Вот, знает она, и что же, радостно ей стало? Только и дела, что непривычно теперь.

-А хочешь, тебе всё расскажу? Всё-всё, что знаю! - предложила водяная, - а ты за это с ним мне целоваться разрешишь, и не только — всё, что сложится, то и мое? Если он в озере, то мой? Соглашайся, огневуха, я ведь тебе, как-никак, тайну заповедную предлагаю! А с кем целоваться, он и сам найдет, у тебя не спросит! Что, думаешь, так тобой одной и станет весь век любоваться? Что, разрешаешь?

-И думать забудь! - отозвалась Велька. - Тебе тайну доверили, и ты ею торгуешь, бессовестная? Я вот теперь ни за что не стану воде никаких тайн доверять. Не нужны мне тайны князя Веренея и бесплатно, а про Венко моего я тебя уже предупредила, - она затянула поясок, привесила у нему серебряные флаконы.

Водяная подплыла к самым мосткам, из воды высунулась, на флаконы уставилась.

-Это тебе сестра моя Быстрица дала?

-Она, - подтвердила Велька.

-Дружишь с ней, что ли?

-Дружу. Я бы и с тобой хотела дружить, но моего не трожь.

Водяная молча оттолкнулась руками от мостков и скрылась в глубине. И тут же Велька услышала негромкий смех Синявы.

-Что, потолковала с Серебрянкой? Да, озерница тут малость вредная. Ну да нам с ней делить нечего, так что ладим, - волхва стояла у баньки и, должно быть, уже некоторое время за ними наблюдала. - Хорошо, что не поддалась ей. Она всего не сказала бы, тоже путать бы стала, вода это умеет.

-Да чтобы я такое разрешила! Тоже, выдумала, - Велька отвернулась.

-Не ревнуй! - смеялась Синява, - сокол твой, наверное, умываться к озеру ходил, и только. А она же поняла, после чего ты отмывалась, вот и позавидовала. Это ладно. У воды про заветные тайны спрашивать тебе не стоит, а вот у огня... Ты, когда летала, всё могла и вызнать. Ведь огневка — это самый огонь и есть, огненной силы воплощение.

-Не до того мне было, чтобы вызнавать. И не вспомнила даже, - махнула рукой Велька, - что же, нет так нет.

Они наскоро поели, такую же кашу, что и накануне — разносолов у волхвы не водилось. И отправились в путь. Сначала шли узкой, еле заметной тропинкой, потом и вовсе пришлось безо всякой дороги, по буеракам пробираться. Солнце только малость до полудня не докатилось, когда они оказались у старого, в три обхвата, дуба с дуплом на пару локтей от земли.

-Полезай, - велела Синява, - тут тропа и есть.

Залезла Велька в дупло, волхва за ней.

А в дупле... там тоже был лес. Они стояли на земле у дуба, уже другого.

-Пойдем, - Синява опять повела Вельку по тропинке еле видной.

Здесь они шагали недолго, опять к дубу пришли и в дупло пролезли, опять оказались в лесу.

-Вот и прогулялась ты по тайной тропке, которой только оборотни ходят, - сказала Синява, - теперь уж близко. Сейчас речку увидим.

И верно, деревья скоро расступились, река показалась, широкая, и дорога тут же, вдоль реки, по которой они и ехали.

-Ты теперь прямо ступай, и к мосту выйдешь, - сказала Синява.

-Ты, что же, со мной не пойдешь? - удивилась Велька. - Ты ведь меня спасла. Отблагодарят тебя, наградят чем, припасов дадут —  лишним не будет...

-Не надо, княженка, и на добром слове спасибо. Ещё, глядишь, свидимся.

-Да нет, как же... - не соглашалась Велька.

И тут как раз всадники показались из-за дальнего поворота, Велька вгляделась — кто?.. Оглянулась, а волхвы как и ни бывало...

А всадники, с десяток, по одежде судя, были кариярцы, так что Велька за кустом прятаться не стала, просто стояла у обочины, ждала. Подъехали, впереди — княжич Горибор... точнее, тот, которого все Горибором привыкли звать. Сразу и не узнали, кто стоит, в простой рубахе, в платке из небеленой холстины - ни дать ни взять вдовушка из веси.

Горибор узнал, и так поводья дернул, что конь на дыбы встал.

-Боярышня Огнява?! - он спешился, подошёл, глядел так, словно глазам своим верить не хотел.

-Я Велья Велеславна, княженка вериложская, - возразила Велька, - а Огняву и знать не хочу. Её купец-оборотень в жены взял. Понял, Велемил Веренеич?

У княжича веко дернулось.

-Может, и понял, Велья Велеславна. Садись ко мне, отвезу, - он подхватил её, подсадил в седло, сам запрыгнул следом.

Трогая лошадь, спросил негромко:

-Ты здорова ли?

-Да, княжич, не жалуюсь.

-Хоть это ладно. А кто тебе моё имя сказал?

-Угадала, значит? - Велька улыбнулась, чуть-чуть. - Волхва одна на мысль натолкнула. Она про Яробрана сказала, сына рысьей княжны Заледы. А остальное просто выходит.

-Так, значит, - хмыкнул княжич. - Ты своим пока, прошу, не говори. А то батюшка на нас серчать будет не знаю как, долго не забудет.

-Хорошо, - сразу согласилась Велька.

Ей было всё равно.

Странное оцепенение, пустота пришли в душу. Как её встретят, что скажут — есть ли разница?

Пусть бы только быстрее вернулся Венко.

Оттого, что он ушел так внезапно и скоро, было поначалу горько, а теперь - никак. Лишь вера осталась, что без большой нужды не ушел бы, не оставил бы её теперь одну. Хоть в собачьем обличье, но был бы рядом!

Дочка княжеская, Велька с детства знала одно: когда мужчину зовут дела, война ли, ещё что — он уходит, и приходится ждать, и верить, что вернется, и что прав, а поступки его единственно верные.

Знать — это хорошо. Но ведь с этим еще и жить надо...

Это ведь и впрямь важно, чтобы Венко обручье её у Касмета отобрал, и её косу. Обручье оборотень, должно быть, батюшке, Велеславу, потом вместе с вено отправит, чтобы окончательно брак их скрепить. А он захочет скрепить, если считает, что Велька ему и на том свете служить должна, делам его потворствовать. А имея её волосы, на любом свете её волшбой достать можно, узнать про неё, силу её тянуть.  Она, конечно, ещё сильнее стала, но не сильнее всех. С Чаяниным приворотом вон что получилось, а в другой раз может и совсем по-иному выйти...

Всё правильно Венко сделал. А она... значит, будет ждать.

А лагерь их изменился. Шатров добавилось, людей стало много больше. И — корабли, три больших корабля один за другим в ряд покачивались на речной волне, с кариярскими флагами на мачтах, со зверинымы мордами оскаленными на носах.

-Боярышню Огняву привезли! - завопила какая-то девка, - Огнявушку нашу привезли, боярышню! - и крик подхватили.

Забегали. Окружили. Расступились, пропустили старшую боярыню.

Воевна на Вельку поглядела, пошатнулась, руками всплеснула... её поддержали. Она дрожащим голосом заговор на проявление сути прочитала, потом еще раз, и выдохнула:

-Ты ли это, боярышня Огнява?

Оно понятно. Мало ли кто нечистый из лесу явится, Велькой прикинувшись, да еще после всего, что случилось — вовсе не угадаешь, чего ждать. И то, что неладно, и косы на Велькиной голове больше нет, издалека заметно — платок плотно голову облегает, как у вдовы, недавно остриженной.

Она ответила то же, что и недавно княжичу, спокойно, глаз с боярыни не сводя:

-Я не боярышня Огнява. Я Велья Велеславна, вериложская княженка. Не спасло меня уже чужое имя, так к чему оно мне теперь?

Про замужество свое за Касметом всё же не решилась при такой толпе докладывать, да и что это за замужество? Родители не отдавали, сама не соглашалась, именем Лады и Живы волхва не благословляла. Для неё самой никакого замужества и нет, и вериложцы то же решат. А для оборотней, для лесованцев — есть оно, выходит. И для кариярцев тоже. А тут теперь всех понемногу, и каждый свое думать будет...

-Что ж, пусть, так, - закивала Воевна, - пусть так, княженка моя, - и головой затрясла, потому что опять ей почудилось на миг, что это старая княгиня, бабка Велькина, с ней говорит. - Только вот что, - добавила она, - мы уж побережем твою сестрицу, к тебе не пустим. Вдруг ты на себе беду, ворожбу какую принесла? И сама о том не знаешь. Так ведь не поймешь. Не серчай, милая. Она ведь одна теперь невеста осталась.

-Хорошо, делай, Воевна, как знаешь, - согласилась Велька.

Раньше бы обиделась: как это, сестру к ней не пускать, как будто нечистая она? Как же им не свидеться? Раньше ей сестра родной была, и поговорить, и посмеяться вместе всегда хотелось, а что поучала вечно — так это мелочи, и не обидно, и можно было вовсе не слушать. А нынче...

Нынче оно и лучше, чтобы ни сестру, никого не видеть. Проще. Спокойнее. А Чаяна — да, она одна теперь невеста. И её во что бы то ни стало надо в Карияр невредимой доставить. А Велька не невеста больше, она...

Она Венко жена. Только так.

Вот вернется Венко... и всё будет хорошо. И уедут они далеко, и позволения не спросят, если что — никто им не помешает.

Увела Любица Вельку в шатер, кликнула девок, воды нагрели, одежду принесли, какую положено. Равнодушно переоделась Велька из чужого ветхого в свое привычное — и в этом  разницы не увидела. Любица сама, силком повесила Вельке на шею яркое ожерелье. Как увидала её короткие волосы — ойкнула, чуть не заплакала, но тут же платок достала красный и велела повязать.

-Ты не вздумай ещё вдовицей наряжаться, ни к чему это тебе. Нет ни в чем твоей вины. Вот посмотришь, вернемся домой, в Верилог, батюшка твой волхвов соберет, потолкует с ними, уж придумает, как быть. Станешь ты ещё невестой, вот увидишь, женихов перебирать будешь! Волхвы сообразят, как дело поправить, а князь не поскупится. И верно ведь, жива ты и здорова, и слава Богам за это, мы уж не надеялись, а тут подарок такой. Не о чем тужить, не о чем!

Велька только кивнула, соглашаясь — и впрямь, не о чем.

Любица челядинок прочь отправила, принялась осторожно расспрашивать — да без толку. Сама зато многое рассказала. О том, что пес кариярский, Волкобой, убежал и больше его не видели. Ждут его — а нет, не возвращается.

И о том, что большая часть дружины с княжичами и боярами во главе по лесам ездила — искала Вельку. Да тут места дикие, а оборотни вроде какие-то тайные тропы знают, людям неведомые.

О том ещё, как занедужил вдруг нежданно-негаданно княжич Горибор, как раз на другой день после того, как с Велькой беда случилась. И словно ломало его, один раз даже криком закричал. Не иначе как тот же колдун, что Вельку унес, хворь какую тут оставил. Княжича в шатре уложили, боярин Мирята охрану выставил, даже своих, кариярцев, не велел к нему  пускать. Но обошлось, ушла хворь, ни на кого вроде не перекинулась.

Горибор... это который Велемил, значит. Старший княжич. Зато Яробран, который в рысьей личине с оборотнем подрался, плох был поначалу, но удивительно быстро на поправку пошёл, так что не надо о нем тревожиться.  

Ещё новость: теперь от вериложцев всем тут заправлял муж Любицы, боярин Городей, потому что воевода Горыныч с полусотней кметей уехал татей ловить, что Вельку похитили. Поклялся ничего не пожалеть, а поймать злодеев и князю Велеславу на суд свезти. Очень уж разволновался воевода, что княжий приказ не исполнил, княженку не уберег, так хотя бы этим с себя вину снять должен. А одного злодея, говорил, в лицо видел и хоть днем, хоть ночью ни с кем его не перепутает - запомнил-де его поганую рожу на веки вечные. А кариярские княжичи и боярин их недовольны, всё воеводу удержать пытались, так кончилось тем, что разругался воевода с кариярцами вдрызг, винит их в каких-то тайных злых умыслах и князю жаловаться намерен. И теперь, где носит воеводу с дружиной — никому не ведомо.

Велька поначалу только кивнула, не сильно задумываясь — зная Горыныча, иного и ждать было нечего. Потом уже, запоздало, удивилась:

-Это он за оборотнями в погоню пустился? А кого же увидеть успел? Касмета, тогда, на пиру?..

Конечно, тогда оборотней много кто видел, но как же теперь воевода догадался, что они похитители? Неужто здесь кто-то из них личину истинную всё же показал?

-Он одного видел, когда тот к нам в лагерь приходил, поймали его ночью, да кариярцы выпустили, то ли нечаянно, то ли нарочно. Говорили, что знают его. Вот потому и повздорил наш Горыныч с кариярцами, в обмане их винит, ещё не знаю в чем...

Вот теперь Велька поняла, и сердечко её сжалось.

Получается, воевода с пятью десятками гоняется за  Венко? Вот еще не хватало! Счастье, что не знает, где ловить, и в каком обличье!

-Да не тать это! - воскликнула она, - он меня спасал. Это... Он и тогда , ночью, ко мне приходил повидаться. Это мой Венко.

-Что ты говоришь, девонька? - это, оказывается, Воевна в шатре появилась, - какой-такой твой?..

Дородная боярыня, а ходит временами тихо, как кошка. Даже Любица вздрогнула, от неё попятилась...

Вот и придется хоть что-то, да объяснять.

-Меня оборотни для богини своей украли, - сказала Велька. - Ей и отдали. Да только кровь у меня особая, оказывается, оттого я в огне не сгорела. Касмет того не знал, думал, сгорю и к богине отправлюсь, потому что я арья только на четверть. А мою кровь разбавить нельзя, и стала я огневкой... жар-птицей. А Венко... он меня тогда спасать кинулся, его оборотни и порубили насмерть, да волхва Маренина успела спасти... та, которая меня сжигала... ну, оборотни ей велели... они и ушли сразу, торопились, не узнали, что я жива осталась. А когда я вернулась, надо мне было... надо было девство мое порушить... с мужчиной быть, чтобы меня слуги Огневой Матери, главной Кариной волхвы, в Лесовань не забрали... тогда бы мы уж с вами не свиделись. Так что Венко... он муж мой теперь.

Вот, всё сказала вроде.

Любица так и застыла столбом. Воевна руками всплеснула, да и села на подушки, глядела на княженку, будто та кощуну говорила.

-Да что ты? - выдохнула наконец, - что за глупости? Какой он тебе муж? Он хоть кто?

-Говорит, кариярскому князю служит.

-Все они тати! - воскликнула боярыня с сердцах, - и заявились же на нашу голову! И тебя отдать вынудили, а ведь правильно князюшка не хотел!

-Да, правильно, - должна была признать Велька, - ему бабка насчет меня завещала, чтобы далеко не везли, и замуж сразу отдали.  Тогда бы сила моя не проснулась. А вышло всё по-другому. Сила это такая, что отказаться от неё трудно. Я вот смогла, потому что уже полюбить успела.

Воевна опять руками всплеснула:

-Это ты брось! Полюбить! Ну, полюбила и полюбила. Мало ли. Что случилось, то случилось, но уж дальше батюшка твой пускай решает. А волхвы на что? Всё уладят,  у богов спросят, людям скажут... Вот! Как Боги Светлые захотят, так и будет! Вернешься домой, в Верилог... - вот, и она про то же, будто от волхвов всё теперь зависит...

-Не вернусь я в Верилог, - сказала Велька тихо, но твердо. - А вы не бойтесь, Даруна всё про меня батюшке объяснит, и что нет вашей вины в том, что случилось, только судьба моя.

-Как не вернёшься, как не вернёшься?! И думать, девка, о таком забудь! - боярыня тяжело поднялась, руками в бока уперлась, - хоть как, да отвезем тебя к батюшке! Это же надо, княженка за кого попавшего замуж собралась! Да разве же такое бывало?

Велька только глянула и промолчала.

Понадобится ей уйти — никто удержать не сумеет. А зря разговоры говорить зачем?..

Так и стало: Велька из своего шатра, теперь отдельного, только для неё и Любицы, почти не показывалась, Любица от неё не отходила, и заговаривать бросила — поняла, что княженке только молчать и охота. Возле шатра кмети стояли, охраняли, челядинки, если позвать, бегали шустро и все веленья исполняли, но лишний раз не заглядывали: опасались, видно, что и правда на княженке осталось что-то вредное и опасное. Да и не было от Вельки никаких велений, только Любица распоряжалась. Воевна изредка заглядывала, всё ходила, губы поджав, словно злилась то ли на княженку, то ли на весь свет...

Вот вернется Венко...

Это же сколько дней его прождать придется?

А наутро отъезд назначили, и не берегом чтобы женщинам всем ехать, а на кораблях кариярских. И возражений Велькиных слушать не стали...

Ведь Венко на корабли никак не попасть, значит, и не встретиться им по дороге!

Не сразу решилась Велька боярина Миряту позвать для разговора, послала к нему уже ближе к вечеру. Пришел боярин. Поклонился, Велька ему поклонились тоже, Любицу взглядом попросила уйти — та вышла. Сел боярин на низкую скамеечку, руки на колени положил, Велька на свое место вернулась, среди подушек.

-Эка вот, - вздохнул боярин, - так значит, княженка. Здорова будь, значит. Думал я, всем на счастье тебя привезем в Карияр, а оно вон как, - и посмотрел на Вельку с сочувствием, - а жаль-то как! Рассказали мне, что ты имена моих княжичей разгадала. Хитра ты! И то скажу, они ведь, княжичи, уже на середине пути с рукобитьем спорить стали, кто на нож, кто на что, что ты до Карияра всё угадаешь, и про имена их, и про... прочее тоже.

-Про Волкобоя?

Встрепенулся боярин:

-Что говоришь?..

-Мирята Веденич, мне Венко наказал от тебя ничего не скрывать. Знаю я про него, и про Волкобоя, значит, тоже, хоть и не угадала...

У боярина глаза посветлели, как про Венко услышал.

-Так ты его видала, что ли? Знаешь, значит. И что? Куда его унесло-то, паршивца, прости меня его чуры?

-За оборотнями. Ты, Мирята Веденич, сначала послушай...

И рассказала она всё: про оборотней, про свою лесованскую свадьбу, про Волкобоя, про сожжение на краде и что из того получилось, и как она вернулась, и про Венко...

Про иной мир, в который она жар-птицей слетала, и про всё там случившееся не стала говорить — не касалось это боярина.

Боярин слушал со всем вниманием, и к концу рассказа лицо его всё больше разглаживалось.

-Так, выходит, княженка... - он выразительно постучал кулаком по ладони, - ты с ним, стало быть, с Венко? Он, значит?..

Велька кивнула.

Боярин заулыбался, глаза его радостью залучились.

-Ай, хорошо! Какая радость, и дышать теперь мне легче! Велеславна, милая, хорошо-то как! Я думал, что этот... оборотень, что б его три раза перекорежило! А тут вон как, значит... Только что ж он один-то, сам за ними пустился! Ох, шалапут. Мог бы помощников взять. Кого-то из оборотней наших. Да и я бы пошел. Дело-то какое! Нет, оно конечно, ему след упустить нельзя было. Да и, когда в шкуре, не мастак он объяснять, что к чему. Ну, ладно. Ты сильно не бойся. Справится он, вернется. Я его вот с таких лет растил, знаю, ловкий он, и соображает вовсе неплохо, - боярин показал рукой от земли чуть выше своего колена. - Я его учил. Справится. Ждать будем, значит.

-Мирята Веденич. Так, значит, меня и впрямь за княжичей и не прочили, ни за кого? Вот и Велемил обмолвился тогда Чаяне... Ириней, то есть.

-Да,  Велеславна, - боярин посмотрел на неё покаянно. - От Венко мы о тебе и прознали. Полюбил он тебя, как увидел, для него и взяли. Сказать, как есть, не могли, сама понимаешь, лукавить пришлось. Так ведь... Он и тебе сразу был по нраву, верно? Ты ведь не в обиде?

-Но он не княжич? - уточнила Велька.

-Нет, - боярин взглянул с ещё большем раскаянием.

-Я-то не в обиде. А вот батюшка мой, князь Велеслав, что скажет?

-Так далёко теперь твой батюшка, - боярин лукаво усмехнулся, - а и скажет что — послушаем. Ты, Велеславна, боярыням своим пока лишнего не говори, сделай милость, погоди до Карияра. Уже не на седьмицы, а на дни счет пошел. А то боюсь я старшую вашу, всё  жду, что она мне бороду выдирать начнет. А в Карияре, может, и утрясется всё? - и смешно за бороду взялся, оберегая, чтобы не выдернули.

-Не скажу, Веденич, не бойся, - усмехнулась Велька.

Ей и самой так спокойнее казалось и лучше, чтобы никому ничего не говорить.