Страница 124 из 139
Да, так он и решил, что не его она выбрала, а просто ранней смерти побоялась, что хочется ей подольше человеческой жизнью пожить — а разве не всем этого хочется? А значит, любой бы на его месте сгодился — так он сказал...
Нет, неправда, не нужен ей любой! А как докажешь, если не было тут никакого любого, только Венко! И он это принял, смирился, значит, согласился, но обида легла на душу ему — потому что большего хотелось. Хотелось её любви, а не выбора из необходимости. И теперь хоть пальцы искусай, а что было — не поправишь. Потом, может, и поверит Венко, что любит она его...
А ведь и впрямь, зная, что она теперь знает, и желая избежать доли огневкой быть, согласилась бы она отдать своё девство кому другому, если бы не было здесь Венко?..
Об этом думать и вовсе не хотелось, с души воротило. Хотелось радоваться, что случилось то, что случилось!
А то огненное волхованье как же? Вроде закляла она обручье, и что? Где оно теперь? Когда она выбралась тем утром из кучи золы и головешек, на ней были только обереги бабкины, и больше ничего. А Заринья обещала, что не потеряется обручье! Выходит, потерялось? Не получилось, значит, чего-то не хватило в её волшбе.
А ведь и странная такая была волшба, и снимать заклятье, не зная, в чем оно — тоже странно...
Велька сама не заметила, как заснула, сидя на крылечке и голову на колени уронив. Разбудила её Синява, потрясла за плечо:
-Эй, просыпайся, девонька! Утро настало славное какое!
Да, настало утро, летнее, звонкое. Синява села рядом с Велькой, свежая, довольная, с мокрыми волосами, рыхло заплетенными в косу — видно, уже успела искупаться в том озере, на берегу которого стояла её банька.
-Погляди-ка, что я отыскала. В пепелище было... в том, в твоем, - и она бросила Вельке на колени обручье с рысями, то самое, - гляди, как новое. Непростое, видно?
Вельки кивнула, взяла серебряный ободок, погладила, и веря и не веря. Ничуть обручье не изменилось и в огне не повредилось, зеленые глазки рысей так же сверкали.
Получилась, выходит, волшба? Проверить бы...
-Знаешь, я, оказывается, внучка оборотня из рысьего рода, он боярином был у рысьего князя, - сказала она Синяве, - и сестра княжича Яробрана по материнской крови.
-Из рысьего рода? - приподняла бровь Синява, - но не оборачиваешься, да? Значит, могла бы в Нави и рысью становиться, но сила огневок в тебе перевешивает. А может, ещё и все свои обличья научишься принимать, кто тебя знает?
-А ты, значит, из волков?
-Прабабка была волчицей. Дети её уже не оборачивались, а жаль. Я бы не отказалась. От второй личины много пользы бывает, - Синява вздохнула, - ты сказала, что сестра Яробрана? И с чего взяла?
-Заринья сказала... ну, огневка, жар-птица, что мне улететь помогла. Мы из одного рода.
-А... И что же она именно сказала, не помнишь? - волхва нахмурилась, размышляя.
-Не помню, - призналась Велька, - слово в слово не припоминается что-то.
-Вот что. Я не всегда тут, в глуши сижу, иногда выбираюсь далече, по разным своим делам, - она улыбнулась, - знаю кое-что. И знаю наверняка, что Яробран Веренеич, кариярского князя сын — от второй жены его, княгини Заледы, рысьей княжны, а никак не боярышни. Значит, если рысий князь тебе не дед, то и ты Яробрану не сестра.
-Яробран Веренеич — сын рысьей княжны? - медленно повторила Велька, - матушка моя! - она со стоном уронила голову на колени, сжав виски пальцами, - меня же предупредили, чтобы ушам своим не верила! Опять всё просто, а я и не догадалась, глупая. Они, значит, настоящими именами назвались, но поменялись ими! Сын рысьей княжны нынче Иринеем зовется. А настоящий Ириней... что ж, я теперь знаю, кто он!
Велька выпрямилась, глаза её возбужденно блестели.
-Но... как же? Он ведь говорил, что проклятье на себе испытал. И он с виду не младший! И говорили, что Велемил годами всех старше! А получается, что он — Ириней? Не понимаю.
Синява глядела с усмешкой.
-А ты поразмысли. Если, к примеру, Ириней не нынешнего князя сын, а его брата старшего? Он, значит, старшим сыном князя был, и проклятье было на нем. А потом отца его не стало, а он был не в возрасте, значит, отцов брат княжество принял, как всегда в таких случаях и бывает. А проклятье перекинулось на старшего сына уже другого князя.
-Значит, он когда-то проклятым был, а теперь нет на нём никакого проклятья? Вот ведь... - Велька дух перевела, улыбнулась, - не знаю, огорчится моя сестрица, или обрадуется? Она и проклятья страшится, и, я думаю, всё же за старшего княжича замуж хочет, чтобы когда-нибудь княгиней стать.
Синява рассмеялась весело, руками развела:
-Поживем-увидим. Давай-ка, сходи на озеро искупайся, а потом поутренничаем(1), и путь нас ждет неблизкий. Отведу тебя тайной тропой, но и так по лесу без дороги пошагать придется.
утренничать — завтракать, полудничать — обедать, вечерять — ужинать.