Страница 12 из 139
Велька, по-праздничному причесанная и наряженная, так и просидела в своей горнице, с девками-челядинками — княгиня велела им её не оставлять. Отец не звал, чтобы отругать, видно, занят был. Да Велька его и не боялась. Покричать князь мог, когда она своевольничала, но чтобы с настоящей злостью — никогда. Князь-батюшка вообще был человек не злой и отходчивый. А чтобы, к примеру, хворостиной — так Вельку только бабка учила уму-разуму, и то давным-давно, да и, прямо скажем, всякий раз за дело. Княгиня и подавно не сердилась, осмотрела падчерицу, нарядную, непослушные прядки на её голове убрала под венчик, улыбнувшись. Сказала:
- Вот и хорошо. Тебя одеть, и такая девка получается, просто глаз не отвести. Где княжича кариярского встретила, почему вместе пришли?
- На ярмарке и встретила, - Велька потупилась, - он думает, что я челядинка здешняя...
- Вот как? - княгиня рассмеялась. - Челядинка! Ох, Велья! Ладно, челядинка, а что ему надо было от тебя?
- Ничего. Просто... веселый он.
- Просто веселый! Скажешь тоже. Ни дать ни взять дитятко малое, и понятия не имеешь, с чего бы это парням с девками веселиться и байки им сказывать. Понравилась ты ему?
- Нет...
- Нет? - теперь княгиня хмурилась, - оно и понятно, что нет! Точно дитя! Не понимаешь, что если такой молодец заскучает да сенную девку с собой на лежанку уложит, то за это спрос не велик? Не тот, что за княжескую дочь?
Да какой там вообще спрос, с гостя-княжича да за сенную девку...
Велька только кивнула, голову опустила:
- Понимаю, матушка.
Её-то силой на лежанку не уложишь, и княгиня об том знает. Бабка давно заклятью простенькому научила, ещё когда и для поневы время не пришло(1). Не просто силой взять внучку старой Аленьи. У княжича, к примеру, не выйдет. А у тех, оборотней? Какая-то пугающая мощь, власть непонятная чудилась Вельке в их взглядах, в самом их странном, чужом облике. Сможет ли она им противиться, чужакам этим, которые чего-то от неё хотят? Она им нужна. А зачем?
- Жди, - сказала княгиня, - как понадобишься, за тобой придут. Готова будь, и вниз из горниц ни ногой, поняла?
Зря Велька прождала, за ней не пришли. Без неё отец с ближними и гостями отполудничал в трапезной избе, народу нынче там собралось столько, что столы, один за другим поставленные, продолжались и за широкими дверями трапезной, чуть не до конюшен. Помимо бояр, воевод с женами, ближней дружины и гостей княжьих, купеческие старшины ещё пришли, и купцы именитые самые, и мастеровые старшины с женами, а кто и с сынами и дочками. Как всегда в такие дни, народу набрался полон двор. Княжна Чаяна, конечно, пошла за те столы, с матерью и боярынями, чары с медом подавать будет самым почетным гостям. Может, женихов своих хоть рассмотрит толком, наконец.
В другой раз вовсе была бы не прочь и Велька там посидеть, да кариярскому княжичу теперь на глаза попадаться не хотелось. Не увидит он её — и не поймет, кто такая. Вот то бы и хорошо.
Жалко, бабки Аленьи нет больше. Она бы всё толково объяснила, и про кариярцев, и про тех, оборотней с ярмарки. Недоговорила бабка чего-то в свое время, скрыла важное. Как Велька ни силилась думать, вспоминать, мелькало что-то в памяти, как отдельные огоньки, но ясным не становилось. Ведь её ни много ни мало за робу приняли, за холопку! Из-за бабкиных оберегов? А если эти трое сунутся к князю права свои неведомые предъявлять? Конечно, отец её не отдаст и не продаст, но что не обрадуется он — точно.
Но что же не так с бабкиными оберегами? В котором из них опасность? Ведь невольничий знак мудрая волхва, всю жизнь прожившая на чужой стороне, носить бы не стала. Да и не бывают волхвы невольницами, не бывают, это всякий, кто хочешь, подтвердит! Значит, врут оборотни?
А что она им так вдруг в жены понадобилась — этому Велька и на капельку не поверила. Не глупая же она, в самом деле...
Кончилось застолье, вернулась Чаяна. Веселая. Порывисто обняла Вельку, шепнула:
- Видела княжичей? Тебе который показался?
Велька только головой покачала, хмыкнула. Так ей и позволили хоть глазком взглянуть...
- А тебе уже какой-то и показался?
- Да все неплохи. Но я, кажется, знаю, кто старший. Догадалась. Княжич Ириней. И ещё там один, Велемил — может, он? Велемил — он вечно насупленный какой-то, что ли? Может, глупый малость? Ириней бы лучше, - глаза у княжны-сестрицы блестели этак загадочно, и в голосе что-то появилось, томное, зовущее.
Ириней, значит. И вокруг Вельки круги водит, и сестре успел понравиться. Только по-разному он на них смотрит...
- А проклятье? - напомнила Велька. - Ничего странного не разглядела? Может, метка какая — нет? Родинка большая, к примеру...
- Нет, - тут же скисла Чаяна, - не видно ничего ни на ком.
Велька только рукой махнула:
- Вот что, сестрица, нынче ночь особая, проклятье себя проявить может, метки невидные видными делать... ненадолго, но заметить успею. Могу попытаться. А не боишься? Может, лучше и не знать?
- Нет уж, лучше знать! - упрямо тряхнула головой Чаяна. - Если сумеешь, Велюшка, век перед тобой в долгу буду!
- Не нужна ты мне в должницах ни на век, ни на день! - буркнула Велька, - я и так... не сомневайся.
Легко сказать. Слово-то она знала, но и только. А знание, бывает, уменья не заменяет. Но попытаться ей и самой хотелось.
А время подходило. Опустели улицы Верилога, горожане собирались на высоком берегу реки Верилы, там вокруг берез девки уже завели хороводы, пели, славили Ярилу с Лелей — близилась великая ночь божьей свадьбы. Сегодня вечно юная Леля-красавица, богиня-дева, уйдет к супругу Яриле в дальние чертоги, а власть над миром получит Лада, всему земному мать и хозяйка. Кончилось время девичьего цветения и веселья, наступает пора растить и собирать плоды.