Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

По возвращении домой мне не на шутку взгрустнулось. Надо сказать, было отчего. Надежды на то, что в Стране Вечного Праздника я сумею вернуться хотя бы к профессиям продавца или кассира, рухнули в одночасье. На какой-то момент руки у меня опустились, а уверенность в будущем стал грызть червь сомнения. Я рассказала мужу о результатах своей беседы на бирже труда, он внимательно меня выслушал и неожиданно предложил: «Слушай, а может, тебе поменять свой российский университетский диплом на местный? Педагоги везде нужны». Я засомневалась: «Ты, правда, считаешь, что с европейским дипломом меня возьмут на работу по профилю? Ведь я же эмигрантка!» «Да конечно, устроишься без проблем! – заверил меня он. – Мы же не при царе горохе живём! Слава богу, двадцать первый век на дворе! В Европе сейчас полно эмигрантов. Не все же они полы моют и на стройках работают». «Мне бы твою уверенность… – тяжело вздохнула я, вспоминая детали утренней беседы. – Хотя ты прав: под лежачий камень вода не потечёт». В итоге я решила заняться подтверждением своей педагогической квалификации. Забегая вперед, скажу, что это оказалось очень даже непростой задачей. Для начала мне пришлось обратиться в Министерство образования. Там мне сказали, что все российские дипломы и сертификаты сначала нужно перевести на язык Страны Вечного Праздника у официального переводчика. Помимо этого, мне самой предстояло перевести с русского языка на местный содержание всех предметов своего педагогического диплома, которых там насчитывалось около ста. Так, параллельно с процессом поиска работы, несколько месяцев подряд мне пришлось заняться этим кропотливым и очень ответственным делом, от которого зависело, на какой из европейских дипломов я могу претендовать. Кстати говоря, если поручить это профессиональному переводчику, то приблизительная стоимость его услуг для такого объёма страниц равнялась цене нового автомобиля-внедорожника. Когда я об этом узнала, то подумала: «Ничего себе! Это каким же богачом должен быть эмигрант?! А если он приехал в Европу с карманами, полными денег, то зачем ему нужен какой-то диплом?! Ведь и так понятно, что он не станет оттачивать свои профессиональные навыки по полученной ранее специальности, да и, скорее всего, вообще никогда и нигде работать не будет».

Вскоре выяснилось, что разрешить проблему с трудоустройством оказалось не так-то просто: с биржи труда новостей не поступало, а поиск в интернетовских сайтах не дал результата. Повращавшись в поселковой среде, я узнала, что можно попытать счастья в локальных центрах по трудоустройству, расположенных практически в каждом окрестном городишке. Жители Перепёлок разъяснили мне, что местные работодатели предпочитают нанимать рабочий персонал, отбираемый сотрудниками этих центров, поскольку те более тщательно подходят к сбору информации о безработных, нежели служащие биржи труда. «А может, это не центры по трудоустройству, а местные отделения разведки?» – усмехнулась я, но, понимая, что другого выхода всё равно нет, отправилась на собеседования по указанным адресам. Таких отделов по трудоустройству вблизи Перепёлок насчитывалось около десятка. Сразу скажу, что попасть в некоторые из них было, наверное, даже сложнее, нежели на приём к королю Страны Вечного Праздника. Сначала безработному предстояло записаться на собеседование, а когда приблизительно через месяц до него доходила очередь, он получал возможность посвятить работницу центра в детали своей жизни. Признаюсь, что по сравнению с допросом, который она мне устроила, предыдущий сорокаминутный разговор со служащей биржи труда выглядел милой беседой в уютной и располагающей обстановке. О чём только эта любопытная женщина меня не расспрашивала: от гастрономических предпочтений до личного отношения к политической ситуации в Стране Вечного Праздника. Она даже попросила меня назвать столицы некоторых европейских государств. Наконец, через полтора часа служащая центра оставила меня в покое и напоследок произнесла отдававшую абсолютным безразличием и стандартностью фразу: «Когда у нас появятся предложения о работе, мы тебе позвоним». «Спасибо», – ответила я, в душе сомневаясь, что это когда-нибудь произойдёт. Кстати сказать, в том случае, если они звонили безработному, его снова записывали в очередь на повторное собеседование, в ходе которого более детально выяснялось, подходит он для конкретного рабочего места или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В центрах по трудоустройству мне пришлось побывать неоднократно. В результате, я сделала для себя неутешительный вывод, заключавшийся в том, что две трети людей, прибегавших к подобной системе поиска работы, были эмигрантами, а оставшаяся треть представляла собой ту часть коренных европейцев, по виду которых не составляло труда определить, что им с трудом удалось окончить среднюю школу. Другими словами, в местные центры трудоустройства обращалась лишь та часть населения, которую никто на работу устраивать даже и не пытался, как ни одно государство мира по-настоящему не заботится о бродягах. А иначе, скажите, почему их так много? Что же касалось возможности заработать на данном контингенте населения, то бюрократические структуры Страны Вечного Праздника всячески это приветствовали. В каждом центре по трудоустройству сидели на зарплате несколько коренных европеек. Хочется подчеркнуть, что они именно сидели на зарплате, а не работали, поскольку назвать словом «труд» выслушивание чужих рассказов о жизни и чтение куррикулумов у меня как-то язык не поворачивается.

******

Между тем, европейские подруги не желали оставаться безучастными свидетельницами моих неудач в трудоустройстве, поэтому регулярно срывали со столбов объявления о предлагаемой работе и вырезали их из местных газет. С их стороны это было излишним, поскольку я делала то же самое, но с одной существенной разницей. Принимая во внимание, что в предыдущие годы в России я работала педагогом, а в соседней европейской стране трудилась в торговой сети, поэтому при поиске работы ориентировалась на полученный ранее опыт по этим профессиям. Не скрою, что ранее, в другом европейском государстве жизнь заставила меня овладеть, в том числе, навыками уборщицы и посудомойки. Не могу сказать, что эта трудовая деятельность обогатила меня с точки зрения профессионального опыта. Скорее, она меня внутренне опустошила, поэтому я решила больше к подобным занятиям не возвращаться и бросила свои силы на поиск работы по двум направлениям: в качестве педагога и работника коммерческой сферы. По правде говоря, европейские подруги моей точки зрения не разделяли. Во всех приносимых ими объявлениях сообщалось о наборе персонала на какую-нибудь фабрику, на должность помощника повара, официантки, доярки, надомной работницы, а один раз даже вышибалы для ночной дискотеки. В беседах на тему трудоустройства европейские знакомые советовали мне попридержать свою прыть и идти зарабатывать деньги туда, «где это делают все нормальные приезжие». Так выяснилось, что образцовыми эмигрантами в Стране Вечного Праздника считаются надомные работники, уборщицы и рабочие строек, фабрик и заводов. Разумеется, я попыталась разъяснить своим знакомым, что не ищу работы для белоручек, а просто-напросто пытаюсь заняться тем видом деятельности, в которой от меня могла бы быть максимальная польза. Иначе говоря, хочу делать то, что уже знаю, умею, и к тому же мне нравится. В ответ все как один они цедили сквозь зубы: «Мечтать не вредно…» «Так ведь еще не факт, – возражала я, – что инженер, врач, секретарь-референт или профессиональная балерина научились бы быстро и качественно мести улицы либо закручивать гайки в какой-нибудь мастерской». Тогда предлагавшие мне спуститься на землю европейцы кривили лица в недовольной гримасе: «Предлагали тебе на бирже труда выучиться на сварщицу, вот и надо было умных людей слушать! Сварщицей тебя ещё, может, куда-нибудь бы и взяли…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В период зарубежного житья-бытья мне не раз пришлось убедиться в том, что в сознании коренных жителей Европы многообразие профессиональной рентабельности эмигрантов на них самих ни в коей мере не распространялось. Если бы кого-нибудь из европейцев спросили: «Как Вы думаете, может европейский инженер стать отличным дворником?», – то ответом на это было бы: «Нет, конечно… Да и с какой стати?» Хотя не исключено, что некоторые над этим вопросом призадумались бы, очевидно, полагая, что европейский инженер может оказаться мастером на все руки, которому любое дело по плечу, поэтому из него получился бы отличный дворник, парикмахер, врач, механик, актёр, режиссёр, писатель и прочие профессионалы своего дела. Но попробуйте задать европейцу вопрос: «Если инженер не европеец, а эмигрант, в таком случае он мог бы работать у вас дворником?» Уверяю, что ваш собеседник выпалил бы как на духу: «Так кем же ему ещё у нас быть, как не дворником… А если его это не устраивает, то пусть проваливает обратно, на свою голодную и дикую родину!»