Страница 10 из 70
Перейду от общих слов к конкретному примеру. В тот вечер на дружеские посиделки одна из «сердобольных» подруг принесла очередное объявление, вырезанное из газеты, в котором сообщалось, что в соседнем городишке требуются высококвалифицированные мойщицы окон. Пробежав его глазами, я замялась: «Спасибо тебе большое за информацию, но в данном случае мне не хватает квалификации». «Да что там сложного! – махнула рукой подруга. – Научишься! Вы же, эмигрантки, быстро все профессии осваиваете». «Да, но тут написано: ˮвысококвалифицированныеˮ, – заметила я. – А это означает, что времени на адаптацию у меня не будет», – и с этими словами сунула газетный обрывок себе в карман. По стечению обстоятельств в тот же вечер другая гостья поведала мне о том, что её сестра, будучи по образованию инженером-агрономом, вот уже несколько месяцев никак не может устроиться на работу. «А куда бы ей хотелось пойти?» – поинтересовалась я. Та огорчённо вздохнула: «Да теперь уже хоть куда, лишь бы зарплату платили…» Неожиданно меня осенило: «Слушай, мне сегодня одна знакомая дала объявление о приёме на работу. На, почитай, может, твоей сестре пригодится. Ведь ты говоришь, у неё ситуация катастрофическая…» Озабоченная безработным положением своей родственницы девушка мило мне улыбнулась и с благодарностью приняла из моих рук газетный обрывок. Затем она быстро пробежала по нему глазами и с глубоко оскорбленным видом скатала его в маленький шарик, который с силой швырнула в мусорное ведро. «Ты что, издеваешься?! – возмутилась она и вытаращила на меня свои большие темно-карие глаза. – Моя сестра на такую работу ни за что не пойдёт! Это же для вас, эмигрантов, а она – квалифицированный специалист, инженер-агроном!» «Понятно…» – прошептала я и опустила взгляд.
******
Несмотря ни на что мне все же удалось устроиться на работу. Правда, произошло это год спустя непрерывного посещения окрестных центров по трудоустройству. Каждое лето в Страну Вечного Праздника приезжало такое количество туристов, что на песчаных морских побережьях в жаркие месяцы было не протолкнуться. К радости местных лавочников, большой наплыв народных масс обеспечивал процветание их бизнеса. По дороге на пляж и обратно курортники всё время что-нибудь ели, пили, выбирали, примеряли, покупали, а, чтобы их обслужить, владельцам чуть ли не всех торговых точек приходилось подыскивать на лето дополнительный персонал. Однажды, в преддверии очередного туристического сезона, мне позвонили из центра по трудоустройству и пригласили на более детальное собеседование. В тот день высокая светловолосая служащая плотного телосложения предложила пройти в её кабинет, и, едва я присела на стул, как она набросилась на меня с расспросами о предыдущем опыте работы в торговой сфере. На удовлетворение её любопытства ушло около часа, а в самом конце нашего разговора я набралась смелости и осторожно поинтересовалась: «Извините, пожалуйста, не могли бы Вы сказать, для какого места работы проводилось это собеседование?» В ответ служащая центра окатила меня с головы до ног высокомерным взглядом и выдавила из себя: «Ты в магазине работать хочешь? Тогда слушай: куда возьмут, туда и пойдёшь!»
Спустя несколько дней она же позвонила мне и сообщила, по какому адресу я должна прийти и кому представиться. Так судьба свела меня с владелицей магазина «Традиционных продуктов питания» – Агатой, у которой я проработала четыре месяца. «А почему так мало?» – спросите вы, подозревая, что меня уволили оттуда за плохое поведение или профнепригодность. На самом деле ничего подобного не произошло. Этот магазин, равно как и остальные торговые точки прибрежной зоны, был открыт лишь в период с июня по октябрь, но поскольку объём продаж в течение второго осеннего месяца заметно снижался, то Агата подписала со мной контракт до конца сентября и ни днём больше. О расчётливости своей начальницы и, я бы даже сказала, ярко выраженном скопидомстве будет рассказано ниже. Однако первое впечатление относительно этого сложилось у меня, когда я узнала о размере своей будущей зарплаты. Она соответствовала официально установленной по стране минимальной оплате труда, что было нехарактерно для работников курортной зоны. Как правило, рабочий день в летние месяцы растягивался до десяти часов в сутки со всего одним выходным днём в неделю, поэтому, в качестве компенсации за переработанные часы, продавцы и кассиры получали зарплату чуть ли не вдвое больше обычной. Вообще-то, не было ничего удивительного в том, что из длинного списка желающих, предоставленного Агате центром по трудоустройству, она выбрала именно меня. Ведь эмигрантке можно платить гораздо меньше, чем кому-либо из местных. Кстати сказать, в этом она не ошиблась, поскольку за неимением выбора я на выдвинутые ею условия согласилась. В то же время выяснилось, что Агата наняла меня для работы продавцом и кассиром не в магазин прибрежной зоны, а в другой, расположенный в горной деревеньке неподалёку. Там она проживала вместе со своей восьмидесятилетней матерью, которую при первом же знакомстве я мысленно окрестила Старухой.
******
В связи с этим сделаю небольшое лирическое отступление. Несколько лет назад мои родители, проживающие в России, подобрали на улице бездомную кошку – ужасно тощую, больную и к тому же с оторванным ухом. Обогрели её, накормили и вылечили у ветеринаров. Спустя несколько месяцев эта кошка окончательно поправилась, окрепла за счёт усиленного питания и беззаботной жизни, приобрела удивительно ровные формы и обросла необычайно длинной, густой и шелковистой шерстью. Таких положительных изменений невозможно было не заметить, и, начиная с того момента, родители стали уважительно называть ее Пульхерией Львовной Карнауховой. Правда, со временем это заковыристое имя претерпело изменения, завершившиеся тривиальной кличкой Пуха. Так окликала кошку моя мама, а папа частенько говаривал: «Пуха, да ведь ты же покрытая пухом старуха!» За годы бездомного существования Пуха обрела ряд необходимых для выживания боевых навыков, и даже, когда условия её жизни сменились на благоприятные, она так и не сумела целиком перестроиться на добродушный лад. Иногда Пуха ни с того ни с сего могла кого-нибудь укусить или царапнуть, выражая своё недовольство угрожающим рычанием. Другим тяжёлым наследием её подзаборной жизни оставался вечно угрюмый и подозрительный взгляд. Бывало, что в ответ на поглаживания и почёсывания Пуха начинала мурлыкать и кататься на спине, но даже тогда не теряла бдительности и смотрела людям в глаза изучающе и недружелюбно. В такие моменты мой папа миролюбиво журил её: «Эх ты, старуха по имени Пуха… Сама жизни не радуешься, и другим не даёшь». Разумеется, он был прав, поскольку старость, как психологическое состояние, не зависит от возраста и, помимо всего прочего, характеризуется потерей интереса к окружающему миру либо восприятием последнего, как чего-то нехорошего и враждебно настроенного.
Полагаю, всем приходилось видеть эдаких «мальчиков-старичков» и «девочек-старушек», сидящих в парке с книжкой в руках или за шахматной доской, около своих родителей, бабушек или дедушек, строго-настрого запрещающих им играть с другими детьми в обычные детские игры. Всё это время несчастные «дети-старички» угрюмо поглядывают на резвящихся сверстников, в душе завидуя их беззаботной ребячьей беготне. Вместе с тем, далеко не всем пожилым людям подходит определение «стариков» и «старушек». Подумайте сами! Разве подобное применимо к задорно хохочущей семидесятилетней пенсионерке, которая бегает по всему парку за своим трёхлетним внуком и лихо перемахивает через стоящие на пути препятствия? А тут же, неподалёку, по асфальтированным парковым дорожкам, еле-еле передвигая ноги, плетутся молодые мамочки, толкая перед собой коляски с крепко пристёгнутыми к ним малышами, чтобы те, не дай бог, куда-нибудь не убежали. Если прислушаться к тематике их разговоров, то, кроме жалоб на чрезмерную усталость, вряд ли можно услышать что-то ещё. Да и по возвращении домой после «утомительнейшей» прогулки «молодые старушки», как правило, тут же усаживают своих детишек в манеж с игрушками или перед телевизором, а сами приступают к методическому обзваниванию родственников и друзей, сетуя на изнеможение от выполнения своих материнских обязанностей. Ну что сказать, когда и так всё яснее ясного: старость не радость!