Страница 37 из 70
******
Если Палка со Скалкой дрались друг с другом на равных и по обоюдному согласию, то этого никак нельзя было сказать о жительнице Перепёлок, прозванной сельчанами Кулачихой за рукоприкладство по отношению к собственному супругу. Издевалась Кулачиха над ним не только физически, но и морально, оскорбляя и высмеивая на каждом шагу так, будто бы он доводился ей заклятым врагом. Супруг Кулачихи денно и нощно работал столяром и отдавал ей все свои заработанные тяжелым трудом деньги, а она сразу после замужества заявила, что не хочет работать и переквалифицировалась в домашние хозяйки. В отличие от Кулачихи, её супруг был очень добрым человеком покладистого характера. Наверное, поэтому он прощал своей вечно недовольной супруге обидные комментарии, а, может, делал это из жалости к ней, по той причине, что за тридцать лет совместного проживания они так и не обзавелись детьми, а женщины, как правило, склонны по этому поводу очень сильно переживать. В отличие от него, Кулачихе деликатность была глубоко чужда. Она прилюдно обзывала своего мужа дураком и кичилась тем, что в отличие от «этого дикаря» с дипломом школьного образования, у неё за плечами была «приличная карьера» в виде профессиональной подготовки на повара и двухлетнего стажа работы помощницей заведующего продуктовым складом. Как супруг Кулачихи ни старался не реагировать на её гневные выпады, однажды она таки довела его до белого каления. В ту ночь он не вернулся домой и не появился там ни на другой день, ни в последующие трое суток. Не на шутку обеспокоенные его отсутствием соседи заявили в полицию, а пару часов спустя служитель закона нагрянул к Кулачихе, чтобы выяснить, известно ли ей что-нибудь о местонахождении своего супруга. С выражением полного безразличия на лице она плюхнулась перед полицейским в кресло и, засмолив сигарету, выдавила из себя: «А мне-то откуда знать?» «Тогда хотя бы опишите его особые приметы», – замялся полицейский, никак не ожидавший подобного равнодушия. «Пока никаких, – бросила в ответ Кулачиха, – но как только вернётся домой, они у него сразу появятся!»
Что же касается типично домостроевского мужского рукоприкладства, то среди сельчан больше всех в этом отличился житель Перепёлок по прозвищу Злой. В моем представлении его угрюмое и туповатое выражение лица вкупе со столь неблагозвучным прозвищем ассоциировались с неким криминальным прошлым, которое, как мне казалось, он тщательно ото всех скрывал. Бил этот сельчанин свою жену не часто, но сильно, как правило, в ночное время и находясь в нетрезвом состоянии. В такие моменты бедняжка старалась не поднимать шума, чтобы не разбудить детей, а также соседей, которые могли вызвать полицейских. По привычке она молча сносила удары. Но однажды несчастная женщина дотерпелась до того, что Злой сломал ей руку. На следующий день он как ни в чём не бывало сопроводил свою жену к врачу, который отправил её на рентген, а затем наложил на сломанную руку гипс. Злой поблагодарил травматолога за оказанную помощь и напоследок поинтересовался: «Доктор, скажите, как это отразится на здоровье моей жены? Скоро она сможет, как и прежде, выполнять работу по дому: готовить, мыть и убирать?»
Чаще всего жители Перепёлок смягчали негативное содержание прозвищ. В этой связи мне вспоминается одна местная вертихвостка, мать девятерых детей, имена отцов у которых не знали не только её родственники и соседи, но и она сама. Вообще-то говоря, таковым мог быть любой из длинного списка регулярно навещавших её представителей сильного пола, а потому вполне логично было бы приклеить к ней обидное, но правдивое – Проститутка. Однако, сочтя это прозвище слишком вульгарным, сельчане нарекли наложницу любви ласковым словом Прародительница. Кроме того, в любом населённом пункте, пусть даже небольшого масштаба, по законам природы, непременно найдется человек маленького роста. К сожалению, и, как правило, буквально со школьной скамьи все кому не лень приклеивают низкорослым ребятам обидные прозвища, обзывая карликами, недомерками и т.п. Между тем, в Перепёлках такого мужчину по имени Симеон окликали Семечкой. Согласитесь, что на фоне других прозвищ оно выглядело необидным. Другого сельчанина, известного на всю округу чрезмерным газоиспусканием, местные окрестили попросту Горохом, несмотря на то, что могли прозвать Пулемётом или ещё более приземлённо – Пердуном.
Не могу обойти вниманием жителя Перепёлок по прозвищу Артист. Звали его так потому, что в своё свободное время, которого у него было предостаточно, он изобретал коктейли из спиртных напитков. С самого рождения Артист хромал на одну ногу и по этой причине нигде не работал, живя на пособие по инвалидности. Чтобы супруга Мария за исследования в данной области на него не ругалась, каждый вновь изобретённый коктейль Артист неизменно посвящал ей, любимой. К примеру, соединив кока-колу с водкой, он назвал полученную смесь – «Во! Кош-Мар!», коктейль из рома с травяной настойкой звучал у него, как «Ро-Ма-Нс»; смесь любого сорокаградусного напитка с лимонным соком – «Мария-Мона-Лиза»; коньяк вперемешку с неалкогольными напитками – «Мышь-Як»; но коньяк с мартини, употребление которого вызывало у него икоту – «Ко-Мар-Ик». Ликёр «Бейлис», смешанный с молоком, получил название «Бель-Мо»; а коктейль на основе бурбона и джина – «Бор-Машина». Попутно замечу, что Артист был не единственным жителем Перепёлок, зарекомендовавшим себя экспертом в сфере алкогольных инноваций. Другому специалисту в этой области местные совершенно справедливо присвоили прозвище Первооткрывателя, поскольку на какой бы праздник он не пожаловал, то сходу, даже не поздоровавшись, приступал к открытию бутылок со спиртным. Только после принятия на грудь залпом пары-тройки стопок он постепенно начинал интересоваться происходящим и принимать участие в беседах на различные темы, и при этом не переставал смешивать в своём бокале все подряд спиртные напитки.
Как это заведено в небольших населённых пунктах, большинство прозвищ присваивались сельчанам по роду их деятельности: Мясник, Винодел, Парикмахер, Почтальон, Пастух с Еловой Поляны и т.д. На этом фоне выделялась категория прозвищ образного характера, отличавшихся выраженным ироническим оттенком. К примеру, начальника местной строительной бригады сельские жители прозвали Крокодилом. Не исключено, что таковым он прослыл в глазах у своих подчинённых из-за чрезмерной жёсткости характера, однако, своим происхождением указанное прозвище было обязано исключительно стилю его одежды. Главное место в гардеробе у Крокодила занимали рубашки, кофты и куртки марки «Лакост» с логотипом в виде зелёного крокодила на груди. Носил он их даже на стройке, где любая одежда моментально покрывалась слоем пыли и грязи. При виде такой непрактичности сельчане недоумевали: «Неужели ему не жалко носить там эти дорогие вещи?» Ясно было одно, что в представлении Крокодила эмблема свирепого зверя придавала ему веса и значимости в глазах своего окружения. В отличие от него, фельдшера местного медпункта сельчане наделили прозвищем одухотворённого содержания. Этот здоровенный детина, видавший виды в вопросах оказания первой помощи пострадавшим, чего только не насмотрелся за годы медицинской практики в Перепёлках: и отпиленных электропилой рук, и разбитых голов, и поломанных конечностей, и рожающих на фермерских угодьях женщин. При этом чаще всего ему приходилось накладывать швы на раны, лёд на свежие фингалы, вправлять суставы и сломанные в пьяной драке носы и челюсти. Этим, собственно говоря, объяснялось закрепившееся за ним прозвище – Реставратор.
******
Следующим в ряду лиц с образными прозвищами значился Киви. Досталось оно ему совсем не потому, что этот мужчина своим внешним видом напоминал зелёного человечка, а по причине чрезвычайно ригидной экологической установки. Без всякого преувеличения можно сказать, что в вопросах консервативности Киви мог посоревноваться даже с английской королевой. Казалось бы, в Европе забота об экологии уже давно стала нормой, и там никого не удивляют граждане, не на шутку обеспокоенные состоянием природы. Однако экологическая озабоченность у Киви отдавала чрезмерной экстравагантностью. Начну с того, что невозможно было не удивиться его настойчивости в попытке слиться с природой. Располагая просторными апартаментами на первом этаже, Киви, тем не менее, в любую погоду ночевал в палатке, установленной на своей террасе. Тщательно следя за здоровьем своего пса, пятнистого сеттера по кличке Рони, он кормил его исключительно халяльным мясом, на этикетках которого значилось: «мясо правильно убитых животных». Сам Киви в еде придерживался вегетарианства, а большую часть свободного времени посвящал прогулкам и медитациям на лоне природы. Горе было тому, кто встретился у него на пути и осмелился уронить хотя бы маленькую бумажку! Относительно этого жителям Перепёлок запомнился случай, когда у шестилетнего племянника Киви порывом ветра выбило из рук целлофановый пакет, и тогда рьяный эколог заставил малыша бежать за ним через весь посёлок, пока ему, в конце концов, не удалось этот пакет схватить. В другой раз, «спасая природу», Киви угораздило забраться на крышу четырёхэтажного дома, чтобы достать зацепившийся за телевизионную антенну воздушный шарик. Поскользнувшись на черепице, он камнем рухнул на только что вспаханную садоводом землю и, всем на удивление, отделался лёгкой черепно-мозговой травмой и вывихом ноги в голеностопном суставе. Данное обстоятельство явилось поводом для саркастического комментария сельчан: «Видно сорную траву ничем не возьмёшь! Живучая, зараза!» Впрочем, на сравнение с любого типа растительностью Киви никогда не обижался.