Страница 35 из 135
Но гипасписты не ополченцы, раз в год собираемые полисом на учения. Филипп создал постоянную армию и подготовкой она спартанцам уступать не желала. Значит, толкаться будем? Ну, давай!
Македонян больше, построились они плотнее. Вперёд, "Красные плащи", сдвиньте глыбу. Животы не надорвите. А глыба-то не лежит на месте, сама прёт.
Агесилай, вне себя от изумления, сделал шаг назад. На периферии зрения пошло какое-то движение. Полемарх скосил глаза направо, а там...
– Кандаон!
У этих варваров половина имён эллинские, а всё равно в атаке не Ареса поминают, а своего бога. Имя чужое, но сам бог вполне подходящий. В смысле, своим завсегда поможет.
Агриане, потрясая длинными ромфайями, врубились в ряды илотов, как волки в собачью свору. И у тех и у других клыки и когти имеются и облик схож, да вот что-то псы заскулили, хвосты поджали...
– О дисе, Кандаоне!
– Павсаний, прикрой!
Полемарх повернулся вправо и отточенным движением вогнал копьё в незащищённый живот набегавшего фракийца. Наконечник вышел из спины на две длины ладони.
– А-а-а, улке мука! – фракиец и не думал умирать.
Полемарх легко отбил длинный слабоизогнутый вперёд клинок, и хотел выдернуть копьё из тела мёртвого фракийца, но "покойник", бешено вращая глазами, вцепился в древко и, надеваясь на него, подтягивался к Агесилаю. В его рыке уже не осталось ничего людского.
– Да умри же ты! – Агесилай потерял хладнокровие, ударив фракийца по лицу краем щита.
Взгляд того сразу погас и он обмяк, но полемарх, открывшись на мгновение для напиравшего с фронта македонянина, вдруг ощутил острую боль в боку.
– Эх... – взмахнув тяжёлым гоплоном, как дискобол, полемарх отбросил врага.
Край щита переломил кизиловое древко копья, торчавшего в пояснице, как раз в стыке между половинками кованного мускульного панциря. Огненный цветок распустился перед глазами. Полемарх отшатнулся, спасаясь от его обжигающих лепестков.
– Павсаний... – Агесилай осёкся.
Царский советник лежал лицом вниз. Враги усилили натиск. Перед глазами все плыло, рана горела. Полемарх взмахнул голой рукой, не видя, что копья в ней нет, оно осталось в теле злого фракийца. Он уже не чувствовал, ни рук, ни ног, вообще ничего...
Вражеский воин сделал шаг вперёд, толкнул полемарха щитом и, переступив через его труп, ударил копьём следующего спартанца.
"Красные плащи", так и не ставшие сверхчеловеками за годы аскезы, самоистязания и воинских упражнений, попали в клещи и гибли один за другим. Что же, все зря?
Не зря. Перемалываемые в сжимающихся тисках, спартанцы дрались так, словно само право на существование их города отстаивалось в этом бою. Им некуда отступать, за спиной море, врагов очень много и они теснят. Неся потери. Большие потери.
– Ну же! – кричал Гелланик, работая копьём, – осталось немного! Навались!
Навалились.
– Дайте им ещё! – ревел Тимандр.
Дали ещё.
– Агесилай! Агесилай мёртв!
Все, сейчас побегут.
Как бы не так!
– Эниалий! Тебе эта жертва!
Копья давно почти все переломаны, пляшут клинки.
– Ах ты тварь! – Тимандр швырнул в лицо спартанцу обломок своего меча, схватил его за щит, рванул на себя и боднул гребнем шлема прямо в лицо. А в следующее мгновение правое плечо обожгло льдом.
Стратег отшатнулся, укрылся за щитом, отразив пару ударов, нырнул вниз, подхватив первое, что в руку попалось, обломок копья, и, не обращая внимания на рану, вновь утонул в схватке.
Спартанцы умирали, но не сдавались, таща за собой в Аид десятки македонян, но те, ослепнув от ярости, не видели потерь и бились отчаянно, наказав сами себе непременно укрыть землю ковром из красных плащей.
Правая рука онемела, Тимандр почти не чувствовал её и вынужден был отойти с первой линии. Он выбрался на небольшой бугор, позволивший ему осмотреть поле боя, и первым увидел конную лаву, переваливающую через холмы.
Менон. Явился, наконец-то, бездельник, к самому концу. Не слишком торопился, мы пёхом быстрее управились. А скажет потом, что именно он решил всё дело. Тимандр поморщился, зажимая рану. Щит он опустил и прислонил к ноге.
Пора заканчивать. Стратег набрал в лёгкие побольше воздуха и заорал:
– Гелланик! Явились фессалийцы! Давай отойдём, пусть закончат! – перевёл дух и уже гораздо тише добавил, – хватит губить воинов зазря, нужно просто стоптать лаконских собак копытами.
Гелланик услышал, по рядам гипаспистов прокатилась команда отхода. Щитоносцы отхлынули, у спартанцев уже не осталось сил, подобно бойцовым псам вцепиться зубами, и в смерти не отпуская врага.
– Ну, сдохните, твари, – оскалился стратег.
Фессалийцы летели клином. А может своим любимым ромбом, отсюда не разобрать. Вот только как-то странно... Зачем взяли так круто вправо? Куда они?
– Куда ты прёшь, придурок?!
От первого жеребца Тимандр увернулся, но в следующий миг что-то со страшной силой толкнуло стратега в спину и вышибло из него жизнь.
Конница врезалась в ряды гипаспистов, как тяжёлый таран.