Страница 20 из 58
цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня».
2-я Царств
Я проснулась только утром. Велиала рядом уже не было. Не знаю, когда он ушёл: появлялся и исчезал он всегда внезапно и бесшумно, что свойственно всем демонам. Впрочем, я уже привыкла и почти не вздрагивала каждый раз, когда он или Заган выпрыгивали передо мной как черти из табакерки.
Из гостиной доносились приглушённые звуки работающего телевизора. Видимо, Станиславский уже во всю бодрствовал. Или король из вредности не давал ему выспаться.
Сев на край кровати, я устало потёрла лицо руками, откинула волосы за спину и потянулась. Немного першило в горле и болела шея, но, скорее всего, из-за чужой подушки, а не из-за того, что Велиал вчера чуть было меня не придушил от злости. Мне стоило держать себя в руках, он ведь предупреждал, как многое сводит его с ума. Сама, в общем-то, виновата.
Запахнув халат, я осторожно открыла дверь в гостиную и выглянула. В комнате стало чище, похоже, Станиславский наконец-то выделил время на полноценную уборку и выбросил всё, до чего раньше не доходили руки. От вчерашнего всплеска ярости короля не осталось и следа. Асмодей и Велиал действительно не спали: первый, в брюках, кремовой рубашке и надетым поверх белым фартуком с узором, отдалённо напоминающим рыб, крутился в кухонной зоне и, видимо, готовил завтрак. Велиал, одетый неожиданно: в синие джинсы и белую футболку, сидел спиной к двери и чесал языком, всячески отвлекая библиотекаря от жарки, судя по запаху, бекона. Заган, в своём традиционном мрачном наряде, разве что без плаща, сидел на диване, снова потягивая кофе. На моё появление он практически никак не отреагировал: разве что посмотрел в мою сторону и снова перевёл взгляд на экран телевизора.
С утра крутили репортажи по новостному каналу, то и дело появлялся диктор с белоснежной улыбкой и желал Америке доброго утра, переходя от одного события к другому. Большинство новостей были жизнерадостными, а журналисты не отставали в ширине улыбок от ведущего. Часы в углу показывали половину седьмого.
Я присела в кресло, заинтересовавшись новостями из Кентукки. Со слов журналиста, этой ночью там было аномальное для этих мест нашествие комаров и других кровососущих насекомых: они чуть ли не тучами носились по улицам Хопкинсвилла и кидались на всё живое в пределах города.
— Марбас опять с ума сходит, — фыркнул Велиал, не оборачиваясь. Он как-то быстро привык к телевидению и большинству благ современного мира. Некоторые вещи его определённо забавляли.
Ведущий в студии брал интервью каких-то знаменитых в узких кругах энтомологов и эпидемиолога на вопрос, не опасны ли подобные вспышки популяции насекомых для жителей. К концу сюжета я знала уже с десяток способов, как избавиться от комаров и мошек. Ведущий попросил не использовать в этом случае огнемёт, дабы избежать последующих пожаров и не добавлять работы спасателям. Посмеявшись, перешёл к следующей новости: учёные из Канады нашли новое применение стволовым клеткам. Старенький профессор на экране заверил, что они, вероятнее всего, нашли лекарство от ВИЧ, и в течение шести лет, после того, как оно пройдёт все тесты и сертификации, человечество, возможно, навсегда победит этот ужасный вирус.
Велиал на секунду бросил взгляд на экран телевизора и расхохотался:
— Асмодей, вот вечно тебя тянет на всяких старпёров. Нет, чтобы с какой-нибудь красоткой договор заключить.
Я не сразу поняла, о чём речь, пришлось пробудить кровь. На безымянном пальце левой руки профессора, которого показывали на экране крупным планом, виднелось тёмное, сотканное из тумана, кольцо — метка продажи души.
Библиотекаря не было видно за столешницей: видимо, он искал что-то на нижних полках, но я отчётливо услышала его тяжёлый вздох.
Потом на экране появилась сногсшибательная девушка, тоже в белом лабораторном халате. Выглядела она скорее как фотомодель, а не замученная наукой аспирантка, которой даже вздохнуть некогда: аккуратно уложенные волосы, блестящие на солнце, ровные белоснежные зубы, лицо без изъянов и ухоженные руки. Под именем и фамилией значилось как «помощница профессора, правая рука и любимая внучка». Томным голосом она рассказывала о том, как они трудились денно и нощно в поисках ответов на интересующие их вопросы, сколько тестов было загублено, а потом, по удивительному стечению обстоятельств, за ночь до закрытия проекта по причине нерентабельности, неожиданно получили ошеломляющие результаты.
— Во! Асмодей! Ты не туда смотрел, дурень! Вот с кем надо контракт было заключать, — Велиал едва со стула не упал со смеху.
— Кто там? — Асмодей высунул нос из-за стойки. Меня он, видимо, не заметил, потому что я сидела за Заганом. – А, Рейчел… Ну, в общем-то, она меня и призвала.
— Да ладно! — король присвистнул. — И что хотела?
— Догадайтесь, ваше величество. Зачем меня обычно призывают? Мои реквизиты почти у всех именитых учёных мира. Передаются из поколения в поколение, как реликвия и последний шанс на успех.
— Ну, ты её трахнул?
— Она призвала меня, чтобы я помог её деду с этими клетками, — ответил библиотекарь на свой же вопрос.
— Не увиливай от вопроса, ловелас недобитый!
— Я не понимаю, о чём вы говорите, ваше величество, — Асмодей снова скрылся за столешницей и загремел кастрюлями нарочно громче, чем надо было, показывая, что этот разговор продолжать он не хочет.
— Значит, нет. Импотент хренов.
— Да! Вы это хотели услышать?! Да, я с ней спал. Это было чудесная неделя и потом у меня ещё неделю всё болело: она расцарапала мне всю спину и искусала шею. Навряд ли бы кто отказался, когда, появляясь в кругу призыва, видишь перед собой почти раздетую девушку с такой фигурой и горящим взглядом. Полным жажды…
— ААА!!! — Велиал хлопнул ладонью по столешнице так, что чашка с кофе подпрыгнула, жалобно звякнув ложкой. — Шикарно! Ещё есть шанс вернуть моего милого развратного демона, а не этого нудного заучку, которого я наблюдаю столько тысячелетий!
— Знаний, — продолжил Асмодей, поднимаясь с корточек, тяжело вздыхая. — Ваше величество, можно поаккуратнее? Собственно, намучился я с её дедом. Оказался на редкость упёртым стариком, который отказывался от моей помощи до последнего. Контракт с его внучкой я заключать не стал — она слишком молодая, чтобы так губить ей жизнь, а профессор отказывался от помощи. Пришлось выложиться на полную и месяц изо дня в день навещать его, пытаясь доказать, что всё это не розыгрыш и я действительно могу дать ему ключ к открытию…
Тут он, наконец, приметил меня и замолчал, не договорив до конца. Велиал, заметив, как изменилось выражение лица Асмодея, обернулся.
— Мисс К-казадор? — библиотекарь неожиданно начал заикаться, словно не ожидал меня тут увидеть. Готова была поклясться, что у него покраснели уши. — Она давно тут?
— Может быть, да, — пожал плечами король, хитро улыбаясь и ловя на себе недовольный взгляд своего советника. — А может, и нет. Какая, собственно разница? Боишься запятнать свой светлый образ? Эй, девочка, как тебе мой советник? Скажи же, что он душка, когда ведёт себя так, как полагается падшему, а не страдает человеколюбием… Человеколюбием!
Велиал снова расхохотался, радуясь своей двусмысленной фразе. Я натянуто улыбнулась. Чем занимался Станиславский в свободное от работы время, меня волновало меньше всего. Разве что я радовалась, что он не маялся от одиночества, как мы все предполагали: вполне себе активная личная жизнь, вон какие сексапильные помощницы у профессоров нынче. Я ещё раз косо посмотрела на экран и решила попросить что-нибудь попить.
Асмодей хотел было что-то мне сказать, но передумал: возвратился к приготовлению завтрака. Я села рядом с Велиалом на такой же высокий стул. Король выглядел жизнерадостным, словно бы не он вчера психовал, словно вовсе не ему пробили иглой ногу. На лице ни намёка на похмелье.
— Можно мне чашку чая? — скромно спросила я. Станиславский кивнул, не задавая лишних вопросов, открыл ящик и достал с верхней полки банку с чаем. Взял заварочный чайник, вылил его содержимое в раковину, ополоснул, насыпал в него заварки и залил кипятком. Точнее не кипятком, я была на сто процентов уверена, что он готовил чай по всем правилам: с соблюдением температуры и пропорциями относительно чайника. Его движения были неожиданно плавными, словно это была вовсе не повседневное банальное занятие, которое стало привычкой в большинстве семей мира, а нечто волшебное.
— Твоя любовь к чаю меня всегда удивляла, — произнёс задумчиво Велиал, переводя взгляд с Асмодея на меня. Видимо, он чувствовал какие-то мои эмоции, и ему это было не понятно. У меня он спрашивать не хотел, поэтому сразу обратился к библиотекарю. — Не вино, не настойки, не даже кофе. Столько лет ты пьёшь чай.
— Чай — он как книги: вкус неисчерпаем, и даже один и тот же купаж будет звучать по-разному, в зависимости от температуры и качества воды, от погоды и настроения. Разве это не прекрасно? — улыбка тронула губы Асмодея. Тёплая и искренняя, словно он только что поделился с нами чем-то очень личным.
— Начинается… — король передёрнул плечом. — Чем тебе тогда вино не угодило? В Геенне прекрасные виноградники.
— Нормальные люди от него пьянеют, — библиотекарь поднял крышку заварочного чайника и плеснул в него ещё воды. — На трезвую голову лучше работается.
— Ну ты ж не человек, в самом-то деле.
— Не нужно строить из себя всемогущих существ, ваше величество. Вам стоит объяснить мисс Казадор, что из себя представляет реальная сила падших, которую люди принимают за сверхъестественные способности.
Заган не участвовал в этой беседе, но изредка с его стороны доносились тяжёлые вздохи. То ли он таким образом упрекал всех в непотребном поведении, то ли просто устал от того шума, что создавал король. Вообще, поведение Велиала меня удивляло, он был несколько странный: когда дело касалось его королевских обязанностей, то он был максимально серьёзен, но стоило ему закончить со всеми делами, как он становился совершенно иным. Пожалуй, не будь он падшим и встреться мне в обычной жизни, назовись членом королевской семьи, я бы не поверила.
— Может, оставим хоть какую-то атмосферу загадочности? Зачем ей это знать? Эй, Казадор, ушки на макушке? — король подмигнул мне, отпивая кофе из своей чашки.
— Вовсе мне не интересно, — проворчала я. — Я не собираюсь становиться охотником, чтобы быть в курсе ваших дел. Льстите себе, ваше величество.
— Эге-е-е-е… — протянул тот несколько разочаровано. — Ну, тогда делать нечего, придётся рассказать.
— Мне неинтересно! — рявкнула я на Велиала, но тот лишь усмехнулся от такого выпада.
— Тем лучше, ещё один способ тебя помучить. Церебрально.
Я глубоко вздохнула, стараясь подавить в себе раздражение. Такое чувство, что он специально морально меня выматывает, чтобы в итоге я стала вообще равнодушной ко всему происходящему вокруг. Хитрый чёрт.
Асмодей, глядя на нас, снова покачал головой, налил в белую керамическую чашку с изящным узором заварку, разбавил её водой, положил ложку сахара, размешал и подал мне. От чашки пахло сладкой смесью имбиря и цитруса.
Откуда он знал сколько нужно сахара?
Библиотекарь, словно услышав мой вопрос, дотронулся до своей головы.
Читает мысли?
Я чуть было не подскочила от злости. Этого ещё не хватало, чтобы всякие в моих мыслях копались, тем более без моего разрешения, не предупредив меня и… и…
Не могла подобрать даже слов — вот в каком я пребывала бешенстве! Но Асмодей лишь улыбнулся и провёл рукой перед моим носом, а потом легонько щёлкнул по самому кончику, заставив меня отпрянуть.
— Что вы себе позволяете? — я вскочила и хотела было швырнуть в него чашку, а Велиала сбросить со стула.
— Он поставил на тебе метку, — отозвался Заган, который подошёл к нам, видимо, за ещё одной чашкой кофе. Однако протянул Асмодею голубой бумажный пакет, от которого пахло свежей выпечкой. Я точно помню, что минуту назад этого запаха в комнате не было, как и запаха серы. — Теперь ты будешь ощущать любое проникновение в свой разум посторонних.
Асмодей явно обрадовался такому гостинцу, а может и просто попробовал замять тему:
— Ого! Спасибо. Ты просто молния.
— Ради выпечки Вассёра и метнуться на другой конец Гайи не жалко.
— Du Pain et des Idées? — на идеальном французском спросил библиотекарь, на что демон кивнул в знак подтверждения.
— Даже не знаю, как тебя отблагодарить.
— Ну вот, всё развлечение испортили со своими булками и заклятиями! — намеренно переигрывая, разочарованно протянул Велиал, подпирая голову ладонью.
Библиотекарь лишь пожал плечами, достал две тарелки и выложил на них яичницы, по две полоски жареного бекона, хрустящие тосты, отдельно рядом поставил плетённую корзинку со свежеиспечёнными круассанами, которые оказались в бумажном пакете принесённом Заганом, банку с бергамотовым джемом и маслёнку. Закончив сервировку, он протянул мне и Велиалу по вилке и ножу, что были завёрнуты в салфетки.
— Мы всё знаем о Нозоми и пользуемся человеческим невежеством и слабостями. Я посчитал, что это несправедливо по отношению к ней. Пусть она хотя бы будет в курсе, когда не может остаться наедине со своими мыслями.
Я не сразу взяла предложенную мне тарелку с завтраком, пусть даже от неё исходил безумно аппетитный аромат, а я со вчерашнего обеда ничего не ела, и мой желудок предательски издавал жалобное ворчание. Станиславский, не дождавшись, когда я решусь на его предложение, просто положил рядом со мной столовые приборы на столешницу и, подлив ещё кофе Загану, протянул ему круассан с джемом. Тот неожиданно поблагодарил библиотекаря, охотно взял закуску и вернулся на своё место у телевизора.
Велиал с большим аппетитом уплетал свою порцию. Даже не верилось, что это ангел, пусть и падший. Он выглядел очень голодным. Видимо, почувствовав мой взгляд на себе, король оторвался от бекона и посмотрел на меня.
— Чего тебе, Казадор? Или ешь, как я, или иди смотреть новости, нечего делать во мне страстным взглядом дыры.
Подобные шуточки с его стороны были вполне уместными — он и вправду был красив собой, с этим не поспоришь. Если бы не заострённые кончики ушей и красные глаза с вертикальными, как у кота или змеи, зрачками, падший был бы совсем похож на человека. Собранные в хвост длинные чёрные волосы открывали изящную шею. Чёрная татуировка на правой руке в виде переплетения тонких цепей, вместо звений в которых были какие-то символы, изредка вспыхивала едва заметными золотыми переливами.
— Мисс, вам стоит поесть, — подал голос Станиславский, снимая фартук и, взяв свою чашку чая, сел на край широкого подоконника.
Поколебавшись ещё минуту, я всё же решила от еды не отказываться. Асмодей явно старался и сразу готовил с расчётом на меня.
— Насчёт чтения мыслей… — прошептала я, макая кусочек тоста в яичный желток. — Давно вы этим занимаетесь?
— А? — библиотекарь удивлённо посмотрел на меня. — Давно? Мисс, порой без этого можно попасть в очень неприятную ситуацию. Я хоть и живу с людьми давно, но до сих пор не всегда понимаю, что ими движет при принятии того или иного решения. Порой они сами не знают, что от себя ожидать, а тогда на принятие решения остаются доли секунды. Это может спасти жизнь. Не мне, им. Я сильнее человека, пусть даже слаб, как падший. Я могу ударом переломить позвоночник и вырвать сердце, если понадобится. Человек может не распознать, что действует рефлекторно, а падший успеет это «прочесть». Рефлексы и преднамеренные поступки — вещи разные, и убивать из-за одного лишь желания выжить, которое заложено с момента создания вида, не всегда разумно.
— Вечно ты с людьми милуешься, — снова проворчал Велиал, откусывая кусок от щедро смазанного маслом куска поджаренного хлеба. — А в том, что ты слабый, так сам виноват.
— Как это? — решила проявить хоть какое-то подобие любопытства я.
— Он должен заключать договоры. Исполнять желания. Давать людям то, что им не дано судьбой. Власть, богатства, любовь, здоровье, разрешение всякого рода проблем и всё такое прочее, что только можно придумать. Даже подобие бессмертия. Да что мне тебе объяснять, сама же заключила со мной контракт.
Я снова с трудом удержалась, чтобы не выбить ногой из-под самодовольного демона стул.
— Он ненавидит этим заниматься. А так был бы феей. Асмодей, где твои стрекозьи крылышки и волшебная пыльца?
Библиотекарь никак не отреагировал на этот укор, словно это была любимейшая тема Велиала и не раз уже поднималась при каждом удобном случае.
— Ну, во всяком случае, он наконец-то себе нашёл контингент. Молодец, ученых много нынче. Правда всегда тянет до последнего с их частью договора, — подал голос Заган, переключая каналы в поисках чего-то более интересного и менее жизнерадостного, чем «Today» по NBC. К счастью, в общежитии было спутниковое телевидение и можно было найти передачу практически на любой вкус. Очень скоро начал доноситься голос немецкого диктора. Судя по всему, падшие могли разговаривать на всех языках мира, потому что иной причины такого выбора канала я не видела.
— Он их разводит, как кроликов, что ли? — сострил король, чем мгновенно вывел библиотекаря из себя. Асмодей до последнего старался сохранять хладнокровие, но, видимо, колкости по отношению к людям всегда были его слабым местом.
— Я им помогаю! — на мгновение повысил голос Асмодей, но тут же себя одёрнул. — Не могу видеть, как люди проживают свои короткие жизни настолько бессмысленно. После Потопа они сильно сдали в скорости развития. А у меня появился шанс им помочь после изгнания сюда.
— Изгнания? — переспросила я. Мне почему-то всё время казалось, что Станиславский бродил по моему миру, исключительно потому, что искал темницу Велиала.
— Меня изгнали из Геенны.
Демон кисло улыбнулся и отпил чаю. Похоже, что эта тема была ему явно не по душе.
— Какое-то сборище аутсайдеров, честное слово, — пробормотала я. — Ну ладно, господин Станиславский. Ваше величество, вы-то, почему вы до сих пор тут?
Велиал посмотрел на меня каким-то совсем не хорошим взглядом, в котором явно читалось желание свернуть мне шею, правда, я ещё не понимала, из-за чего такая реакция.
— Казадор, не зли меня, — чуть ли не по слогам произнёс он.
— Мне просто интересно, когда вы исчезнете из моей жизни.
— Казадор!
Я охнула, потому что внутри меня невидимая лапа сжала сердце, не давая возможности дышать. Велиал с секунду скалился от злости, а потом неожиданно сам закашлялся, схватившись за грудь.
— Да твою ж… — прохрипел он. Неприятное ощущение резко исчезло. Король, ощутив на себе то же самое, передумал продолжать.
— Резонанс, Велиал, резонанс, — с укором в голосе, словно нашкодившему ребёнку, напомнил Заган.
— А то я не заметил, — рыкнул в ответ король и злобно посмотрел на меня, словно это я была виновата в произошедшем.
Асмодей решил, что пора вмешаться, иначе дела могли стать ещё хуже. У короля слишком быстро менялось настроение. Интересно, это всегда так было, или после заточения?
— Пока его величество отсутствовало, трон занял другой. А именно, Самаэль. Он сразу убрал всех верных его величеству Велиалу подальше от Тёмного трона и, если честно, то мне повезло, что он счёл меня скорее неудобным, чем опасным для себя. Поэтому меня сослали в Гайю, запретив возвращаться. Учитывая, что сейчас творится в Геенне, то не очень-то и хотелось.
— Самаэль убьёт Велиала при первой же возможности, когда он в нынешнем состоянии. Жажда власти всегда его манила. Когда брат пропал, Самаэль объявил его погибшим и все посчитали, что это правда, потому что иных версий произошедшего не было. Сейчас Велиал ослаб после заключения и не представляет для него угрозы, тем более, когда тот окружён королевской гвардией, — Заган, которому явно надоело, что мы ходим вокруг да около, решил выложить всё начистоту.
— Но ведь он законный король, разве нет?
— Право на престол в Геенне отличается от земного, — Асмодей поправил очки и, ловя на себе недовольный взгляд самовлюблённого Велиала, всё же пояснил: — Корону можно заполучить, лишь вызвав действующего короля на бой и доказав, что ты сильнее и его, и иных претендентов. Это как в львином прайде: правит тот, кто чуть не убил, но в последний момент пощадил, или убил предыдущего короля. Звучит грубо, но это наиболее приближенное к реальности сравнение. Любой может заявить о своём желании занять трон, но может и отдать за это свою жизнь, в случае, если переоценил себя.
Король, который всякий раз пытался казаться всесильным, сейчас стал выглядеть в моих глазах совсем иначе.
Жертва обстоятельств?
В глубине сознания промелькнуло что-то отдалённо похожее на жалость. Всё, что сейчас с ним происходит — вина моего рода. Возможно, он не так ужасен, как его изображали во всех писаниях. Нет, он, конечно, не светлый и добрый ангел, более чем распущенное создание, но, после знакомства с Марбасом, могу утверждать, что он полностью отдаёт себе отчёт и может контролировать свои желания.
— Асмодей просил объяснить тебе, в чём заключается сила падших, — голос Велиала чуть было окончательно не заглушался телевизором, но я всё же слышала его. — Мы обладаем физическими телами. В отличие от ангелов, которые остались в Эдеме, у нас постоянные физические формы. Мы оказались отрезанными от благодати и единственный способ, который позволил нам тогда выжить — создание физического тела. Его проще поддерживать, потому что всё, что ему нужно: еда, вода и тёплая кровать. Сила же, которая заменяет нам благодать, для всего остального, будь то бессмертие, вечная молодость или то, что люди по наивности называют магией, мы черпаем из человеческих душ.
— В человеческой душе колоссальное количество энергии. Люди не научились ею пользоваться, огромная её часть растворяется в небытие. Нам запрещено поглощать души, не заключая контракта. Иначе бы это привело к чудовищному дисбалансу, а падшие, ведомые жаждой большей силы, вырезали бы человечество, словно волки стадо овец, — мне показалось, что библиотекарь смутился от собственных слов. — Падшие не идеальные, даже будучи по природе своей ангелами, они подвержены страстям не меньше людей.
— Разве что размах побольше, — снова хмыкнул Велиал и утащил у меня из тарелки второй тост. Я задумчиво проводила кусок хлеба взглядом, но пытаться вернуть его не рискнула.
— Физические тела, значит?
Асмодей кивнул:
— Мы можем израсходовать всю энергию поглощённых душ, но мы не умрём от этого. Предположим, если падший перестанет заключать контракты, то его тело, не имея сверхсилы, начнёт попросту стареть со скоростью человеческого. К примеру, простите за пример, его величество Велиал проживёт еще лет пятьдесят, если бы вдруг выяснилось сейчас, что душ у него не осталось.
— А что так мало-то? — в сердцах оскорбился король.
Библиотекарь пожал плечами. Мне казалось, что сейчас он играет с огнём, ведь Велиал имеет привычку наказывать всех, кто переступил определённую черту. Но, видимо, сейчас Станиславский балансировал на тонком острие лезвия, потому что до сих пор не держался за разбитый нос.
— Ну, вы ж пьёте столько. Это для падшего, который способен к регенерации клеток, занятие безобидное, а для человеческого организма — медленная смерть.
— Значит, вы можете безо всяких последствий заниматься саморазрушением, а после, при первой же необходимости, возвращать себе здоровье? И то, что Велиал сейчас старательно пытается утащить мой круассан… — я аккуратно шлёпнула короля по руке, показывая, что всё же намерена съесть это чудо французской кухни. — И то, что вы вынуждены спать по ночам? Это всё для поддержки физической формы?
Велиал сделал жест рукой, похожий на салютирование, мол, какая я молодец. Всего-то: им потребовалось всё разжевать, и чуть ли не в рот положить, чтобы до меня дошло.
Попытку утащить булочку он оставил, видимо, это был такой способ подшутить надо мной, а не реальное желание.
Всё оказалось до невозможности просто и понятно: чем меньше сил у падшего — тем больше он ведёт себя как человек. Охотники всё время охотятся практически на таких же людей, как и они сами, разве что с крыльями.
— И вас тогда можно убить как обычного человека? — поинтересовалась я зачем-то. Охнула. Вопрос был задан раньше, чем я спохватилась.
— О, пробудилась жажда крови? — рассмеялся Велиал. — Или это после бекона? Сначала попробуй ослабить падшего и при этом выжить, а потом уже замахивайся на такую невероятную цель.
— Падшего можно убить и ангельским оружием, если оно у тебя есть, — на слове «если» Асмодей сделал отчётливое ударение. — Или оружием падших, и для этого можно не тратить время на ослабление. Вопрос только в том, успеешь ли ты хотя бы занести его для удара. Ты вчера видела, с какой скоростью бьётся Марбас.
Я вздрогнула. Содержимое желудка разом попросилось наружу. Зажав ладонью рот, я постаралась дышать как можно более ровно. Асмодею не стоило напоминать мне об этом сумасшедшем, тем более во время еды. В голове сразу всплыли все детали вчерашнего вечера, и даже шуточка про оливковое масло и свежую выпечку.
Велиал недовольно посмотрел в мою сторону:
— Ты это, успокаивайся. Иначе мне придётся тебя вырубить. Мне гораздо спокойнее, когда ты спишь или без сознания. Если ты не в состоянии себя контролировать, то мне придётся поступить подобным образом, — чавкнул он. — Меня ужасно тошнит от твоих переживаний. В прямом смысле этого слова.
Я отстранилась от столешницы и шатающейся походкой дошла до кресла, уселась в него и закрыла лицо руками. Шикарное начало дня, ничего не скажешь. Попыталась успокоиться, но не тут-то было. Я даже не сразу поняла, что Велиал присел рядом на корточки и стал задумчиво меня разглядывать. И при этом жевал всё-таки утащенный у меня круассан, предварительно смазанный бергамотовым джемом.
— Успокойся, — повторил он.
— Я спокойна!
— Не заливай, Казадор. Уж мне можешь не пытаться врать. Получается у тебя очень скверно.
— Ну, куда уж мне до тебя, лжец, — выпалила я и тут же оказалась прижата рукой к спинке кресла. Ощутимый удар позвоночника о довольно твёрдое ротанговое плетение. Во второй руке, Велиал, как ни в чём не бывало, держал булочку. Заган привстал, явно намереваясь вмешаться в происходящее, если вдруг Велиал снова потеряет контроль над эмоциями. Нависнув надо мной, он едва ли собирался меня убивать, хотя раздражение с его стороны чувствовалось.
— Злость, конечно, не плохой вариант, но ты не забывай, что я злюсь следом. И злюсь сильнее, чем ты сама. Думай о хорошем. Что ты там загадала на день рожденье? — он задумчиво сунул остаток круассана в рот и, прожевав, продолжил: — А да, мир во всём мире и сто фунтов конфет. Верно?
— Откуда вы… — вспыхнула я, но спохватилась: король, будучи запечатанным в каменной темнице, всё равно слышал, что творилось вокруг его обиталища, поэтому это вполне объяснимо.
— Твоя душа, Казадор. Душа — это книга. Глупо проигнорировать ту, что попала прямо в руки. Тем более мне надо постоянно искать повод не свернуть тебе шею.
— Вы… — я не смогла подобрать слов. — Вы копаетесь в моём прошлом, что ли?!
— Даже половина твоей души — это полноценный сборник рассказов о твоих поисках приключений на пятую точку. Так уж получилось, что я теперь знаю о тебе всё: все твои страхи, страсти, желания, взлёты и падения. Даже то, что ты, как тебе кажется, забыла. Поглощая душу человека, мы принимаем его воспоминания. Поэтому не надо смотреть на меня с такой ненавистью — даже если бы хотел, то не смог отгородиться от всего этого. К тому же ты сама мне много чего рассказывала, когда я был в заточении.
— Бред! — я почувствовала, что начинаю краснеть.
— Возможно бред. О, а помнишь того парня… Как его там звали? — губы Велиала растянулись в издевательской улыбке. — Стэн! Ты хотела ему признаться, но это ж надо было быть такой растяпой. Пригласить его на свидание не смогла…
Падший не успел договорить, потому что я просто кинулась на него с попавшейся под руку подушкой и начала ею же и избивать.
— Замолчи немедленно! — шипела я. Велиал едва успел увернуться от первого удара, но тут же схлопотал вторым, правда, он теперь открыто хохотал надо мной. — Ещё слово, и я тебя придушу, чудовище!
— Подожди-подожди, я ещё не дошёл до самого интересного, когда ты случайно на него уронила мольберт, заехав прямо по голове, а потом…
Мне хотелось, чтобы он заткнулся. До сих пор помню, с какой ненавистью смотрел на меня Стэн, держась за окровавленный затылок. Помню, как кричала на меня другая его поклонница. Я пыталась попросить у него прощения, но он и слушать меня не хотел, а все девушки, которым он нравился, объявили меня едва ли не врагом человечества. Если бы не Анна, не знаю, чем бы всё это закончилось!
— Успокоились оба! — неожиданно повысил голос Заган, которому, видимо, надоело смотреть на происходящее. Мы замерли. Быстрым шагом Заган подошёл к нам, вырвал у меня из рук подушку и швырнул её обратно на кресло. Ухватил за ворот халата и не прилагая практически никаких усилий, отодвинул от короля. — Ты, — он посмотрел на меня так, будто это я была виновата в произошедшем. — Идёшь к себе в комнату. Не хватало только, чтобы ты опоздала на занятия.
Я вжала голову в плечи, понимая, что его хмурый вид меня пугает.
— Асмодей, перенеси её.
— Но ведь завтрак… — попробовал оспорить приказ библиотекарь. — Она ещё не доела.
— Живо! — едва не зарычал Заган.
Станиславский торопливо поставил чашку на столешницу, подошёл ко мне и осторожно приобнял. Последовал такой рывок, что меня едва не стошнило. Я растерянно закрутила головой, вокруг была уже не гостиная библиотекаря, а моя родная комната.
— Как вы себя чувствуете, мисс? — я не сразу поняла, что до сих пор обнимаю библиотекаря. Это случилось инстинктивно, как только я поняла, что сейчас произойдёт скачок. Подняв голову, увидела, что происходящее сейчас навряд ли смущает его так же, как меня. — Опять укачало?
Я кивнула и снова опустила глаза. А через мгновение отпрыгнула от него. Какого чёрта тут происходит?!
— Сейчас… Это… Не то, что вы подумали! — замахала я руками. — Эти объятия… И… И вообще!
Асмодей вздохнул. В этом вздохе были какие-то совершенно непонятные мне эмоции. Я расстроила его? Или это означает «не бери в голову, у тебя есть проблемы серьезнее, чем то, что сейчас произошло»?
— Ничего я не подумал, — отозвался он, ловя на себе мой настороженный взгляд. — Спишем это на рабочий момент. Согласитесь, что было бы не очень приятно, потеряйтесь вы во время прыжка.
Помедлив, я всё же кивнула. Такая отговорка нас обоих вполне устраивала. Мне же впредь стоит постоянно напоминать себе, что Роберт Станиславский не человек и никогда им не был. И ещё он мне не друг. Потому что падшие не могут быть друзьями людей — они нами питаются. Не людоеды, конечно. Впрочем, насчёт Марбаса уверенным быть не стоит. Тот, похоже, ничем не брезгует в плане еды. И навряд ли он один такой.
Библиотекарь развернулся, собираясь уйти, но я его остановила.
— Господин Станиславский, — он замер и посмотрел на меня. — Я хотела вас поблагодарить за подарок. На день рожденье, что вы подарили. Вы… Вы исполнили желание Янга?
Асмодей развернулся ко мне. Это выражение лица… Я что, обидела его что ли?
— Зачем? — поинтересовался библиотекарь, неотрывно глядя на меня.
— Ну, вы же не могли вломиться к нему в дом и забрать гитару силой, — пожала плечами я, сама уже жалея, что вообще задала этот вопрос.
— Нозоми, милое дитя, — судя по голосу, Асмодей совсем поник. — В мире всё ещё существуют торгово-рыночные отношения. Я просто постучал к нему в дверь, рассказал всё как есть и заплатил за инструмент. Янг из тех людей, которые сами достигли всего, своими силами, не заключая контрактов с падшими. Тебе стоит знать, что я не стремлюсь к заключению договоров тогда, когда этого не требуется. Хотя, ты уже достаточно сегодня услышала нотаций со стороны остальных на эту тему.
— Поэтому Велиал называет вас человеколюбцем?
— Логично предположить: потому что я уважаю людей и не желаю им зла, — отозвался Асмодей и растворился чёрным туманом.