Страница 68 из 83
***
Темно – и очень тихо. Никого вокруг, лишь плывёт по бледному предрассветному небу Ярина Лодка
Надо спешить, но – хочется задержаться ещё хоть на пару биений сердца, потому что всё, что будет потом – это уже будет другая история. Лишь тёмная решётка и не самый длинный мост отделяют её – от смерти, а кого-то совсем другого – от рождения. И мучительно сладко медлить, оттягивая их минутную встречу перед вечным расставанием.
Ясс её звали.
Яска, Ясняна, Ясенька. Рыжия безумица, танцующая в холмах. «Бродящая», «Идущая»…
Веди меня, ветер! Тело моё – пышущая жаром земля; глаза мои – бескрайнее серебристо-зелёное море; руки – серые путы бесконечных дорог; мой голос – в шелесте трав, в шуме Моря, там, за гранью неведомого. Я – солнечные лучи, паутина чужих, ещё несовершённых судеб, падаю на лица, обжигая, ослепляя, оставляя свой след – маску, которую не снять. Я – твоя, торгх тебя побери! Я – иду – к тебе – к Солнцу – к Морю – к серой ленте слившихся в Одну дорог- с каждым шагом- обретая душу – растворяясь в ветре – в тебе… Я – ковыль-эммет, проросший сквозь пепел, сквозь золу, сквозь неверие.
Я – ковыль-эммет.
Воля моя – твёрже камня, жёлтого, гладкого, тёплого, как те стены, за которые можно спрятаться, чтобы никто никогда не нашёл, чтобы не быть, забывая, а потом вынырнуть, пламенем взвиваясь – в небо. Крылья мои – медным куполом над землями Нэриаэаренны, сохрани их Яла, даже когда…
Когда меня не будет.
… и всё, что осталось – сбросить сапоги в приседельную сумку, сделать – своими ногами эти пять шагов по брёвнам моста, и ещё пять – по посеребренной лунным светом дорожной пыли – раскинуть руки, вдыхая всем существом пряный воздух Яшмета – в последний раз – отчаянно, до боли, до предела, и – больше уже не останавливаться…
… В зелёно-серебристом травяном море – золотой-золотой город...
Город-сказка. Город-сон. Благословенный.
Шаг – лишь шелест травы,
серебристый ковыль –
да за них не сносить головы…
Шаг.
И был скачка по пустынным холмам – наперегонки с биением собственного сердца.
Тёплые руки ветра обнимали – на прощание, но – не удерживали. Нэриаэаренна отпускала её – благословляя.
… вот вырастёшь – возвращайся, поговорим. Если вырастешь. Если – вернёшься…
Стрела души вырвалась в высокое небо – не остановишь, не повернёшь. Мало ли о чём можно думать, о чём мечтать – и не оборачиваться. Она – мечтала. Об Алри Астариэнне и Риэле-колдунье. О Тинувир Оре, который она обязательно сумеет найти. О Лиловом Городе-Антйоррэ и загадочном Бресе Сэлдэнска. О жасминовых берегах Дарата и чёрных кораблях дэлькерских раммэйров. Все дороги лежали перед ней – выбирай любую, не ошибёшься. Небо, воздух и земля Уумара – казались такими необозримыми и, грезилось, что кто-то незнакомый, далёкий-далёкий и пока ещё чужой и непонятный, ждёт её, зовёт её… А почему бы нет?
… Хуже стало потом, когда на горизонте стали отчётливо различимы аэсы Ястринэнн.
Сначала она просто придержала коня – ведь нужно же и отдыхать, верно? И совершенно ничего такого нет в том, что она просто поедет чуть-чуть помедленнее; совсем недолго, совсем немного.
Потом – она спешилась.
… тёплая пыль дороги под босыми ступнями чудилась – пеплом…
Дойдя до первого аэса, она остановилась совсем, замерла, опустив голову и положив дрожащую ладонь на древнюю, грубую и шершавую кору, закрыла глаза.
Прости меня?
… весна взломала зеленоватый лёд, и золотые цветы Лэхэнни ковром укрыли водную гладь; некому их больше потревожить, купаясь лесном озерце; заросли вьюнком любимые тропинки – через пару лет никто и не вспомнит, что по ним когда-то ходили рыжая девчонка и последний из серебряных ронов.
Три дня. Самая короткая дорога через Ястринэнн занимала три дня. Меньше – не получалось.
Ну же?Струсила?
Шаг.