Страница 46 из 83
Ясс поспешно закивала. На остром личике застыло давно уже знакомое торжественное выражение – Ярмэйн называл его тенью причастности. Это было очень важным для рыжей каннки, бредящей и грезящей заговорами, интригами и освободительной войной во имя Великой Аэнны. В некотором роде Ярренвейн сам был повинен в том, что питал неуёмные фантазии девочки рассказами о собственной бурной юности. Но – ведь он не врал ей ни одного мига, верно? А в том, что он родился последним Серебряным роном, вырос в горах Кеории и был учеником Алри Астариэнна, уж точно не было никакого злого умысла.
Несколько дней они провели вместе. Бродили тропками Ястринэнн, слушали пробуждающийся лес, пили чистейшую воду ледяных ключей. Ясс рассказывала о том, как в Яшмете пережили зиму – в мелких, малозначащих подробностях – не потому что ей было интересно об этом говорить, а скорее, чтобы спрятать смущение. Ярмэйн прекрасно знал её повадки и втихаря посмеивался, но прилежно слушал о хворостях Деда, о том, сколько родилось по весне козлят, об удивительной вышивке, которую справила сестра Рони в самые суровые снегопады…. По вечерам чаще рассказывал Ярренвейн и ему, конечно, было проще: память его хранила много сказок и древних преданий Кеории, не меньше хроник былого, которые так усердно заставляли его учить в Ингилоре Белостенном, а также рамэйрских песен, дорожных баек и сюжетов прочитанных книг.
В какой-то из таких вечеров, когда они сидели на взгорке, грея руки у крохотного костерка, Ярмэйна осенило.
- Яска, - тихо окликнул он прикорнувшую у его плеча девочку. – Я, кажется, знаю, чем нам тебя занять. Пока меня будет.
Рыжая каннка пробормотала в ответ что-то совсем невразумительное и, кажется, вообще начала задрёмывать.
- Ну нет, - потряс её Ярмэйн. –Яска, не смей спать. Я всё придумал.
Яска подняла голову и уставилась на друга недоумённо и недовольно.
- Ты должна научиться читать.
Рыжая каннка хмыкнула:
- Но я умею!
- Эээ, - покачал головой Ярренвейн. – Ты не так умеешь. Ты умеешь складывать буквы в слова, это да. Ты знаешь пару древних рун, чтобы рисовать их на оберегах. Наверное, если я напишу тебе записку и оставлю… ну скажем, в своей лесной хатке, а ты придёшь и найдёшь её, то сумеешь даже разобрать что я тебе хотел сказать… Но я сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты научилась читать по-настоящему. Ведь ты же любишь слушать, когда я тебе рассказываю. Да?
Ясс неуверенно кивнула. Ярмэйн широко улыбнулся.
- Книги могут быть рассказчиками не хуже, даже лучше, Ясс! Я – кто? Бродяга из всем забытого древнего рода, неотёсанный, необразованный искатель приключений. А книги пишут те, кто наделён даром слова, кто умеет не только рассказать об увиденном, но сделать это так, что тебе покажется, будто бы ты тоже видела своими глазами. Книги пишут мудрецы, наделённые особым знанием и талантом – они спешат облечь свою мудрость в буквы и слова, чтобы поделиться ею с другими людьми. Понимаешь, Яска?
Ярренвейн увлёкся, живописуя подруге таинственных старцев в высоких башнях, склонившихся над бумагами, согбенных тяжким трудом во имя человечества; вдохновенных менестрелей с горящими очами и вещими душами; его рассказ так захватил его самого, что он не сразу обратил внимание на выражение лица рыжей каннки. В конце концов, девчонка не выдержала и просто дёрнула его за рукав.
- А разве для того, чтобы написать книгу, ну надо обязательно быть всем вот этим? – спросила она. – Ну что-то там такое знать или уметь?
Ярмэйн, всё ещё захваченный полётом собственного воображения, ответил не сразу. Вернее, он попросту не успел ничего ответить, потому что она продолжала, глядя на него в упор, серьёзно и внимательно:
- Разве нельзя взять лист бумаги и просто написать? Всё, что думаю, например, я? Или ты? Или няня Карниэ? Какая в том будет мудрость? Это будут просто наши мысли, такие же, как если бы мы просто рассказали о них друг другу.
Ярренвейн помотал головой.
- Ну, наверное, да. Наверное, и ты, и я, и Ронья, и рэлли Карнариэ – все мы можем написать книгу. Только зачем нам это делать? Ведь у нас нет тех знаний, которыми вот просто необходимо поделиться, да? Или таланта, чтобы слова оживали…
Яска закусила губу, задумалась. Ненадолго.
- Ну… например, вот от скуки. Почему ты смеёшься, Арамано? Вот ты уедешь, и мне станет скучно. Возьму я лист бумаги и начну писать всё то, что хочу тебе сказать…
Ярренвейн протянул руку и растрепал рыжие кудри.
- Это будет не книга, а письмо.
- А в чём разница? – нахмурилась Яска.
- Не знаю, – честно признался рон Эанэ. – Может быть, в том, что книга – это знание для всех, а письмо – твои личные переживания, интересные разве что тебе и тому, кому интересна вся ты. Мне, например.
Рыжая каннка пожала плечами.
- А откуда я знаю, зачем портят бумагу твои старцы? Может, им тоже просто скучно и не с кем поговорить. Может, всё, что кажется тебе их тайными знаниями, на самом деле, ничего не стоит? Откуда ты знаешь? Разве ты знаком со всеми, кто пишет книги?
- Разумеется, нет! - Ярренвейн почувствовал, что начинает сердиться. – Нет, Яска, ты решительно невозможна! Ты способна перевернуть всё с ног на голову, лишь бы только убедить себя в том, что твоя правда правдивее других правд! Конечно же, я не могу знать всех менестрелей, хронистов, летописцев и просто учёных… Некоторые из них, чтоб ты знала, уже давно умерли! Их мудрость дошла до нас через века, благодаря тому, что ни записали её, не поленились!
- Тем более, - фыркнула Яска, - какое мне дело до мыслей тех, от кого уже и костяков не осталось!
Ярренвейн закатил глаза. Иногда ему очень хотелось посадить это лохматое недоразумение на коня, привезти в Ингилор и бросить к ногам Асхэви-Астариэнна – дескать, мучайся, любимый наставник, потому что, если ты с этим ничего не сумеешь поделать, я и подавно… Заодно можно будет покаяться в собственных детских прегрешениях и общем нерадении, ибо одумался и осознал.